Терский берег. Часть 2: тоня Тетрина
О том, что такое тоня (ударение на последний слог), я уже рассказывал в прошлой части - постоянный или сезонный рыбацкий хутор, промысловая база поморов. Большинство беломорских селений выросли именно из тоней, и по понятным причинам на северном Терском берегу особенно много тоней сёлами так и не стали. Судьбы их сложились по-разному - одни используются по назначению, другие опустели, третьи стали дачами, а тоня Тетрина на Турьем мысу в 30 километрах от Умбы и вовсе сделалось музеем.
Причём создатель этого музея - не государство, а Александр Борисович Комаров, человек из Умбы, сам по себе достопримечательность Терского берега. О трёх днях, прожитых на тоне, в нескольких метрах от берега Белого моря - в этой части.
Для начала, сразу оговоримся, что "тоня Тетрина" и "село Тетрино" - совсем не одно и то же. Село - далеко за Варзугой, туда нет дороги, но местным оно известно гораздо лучше, поэтому в разговоре стоит пояснять, что именно имеете в виду. Тоня стоит на Турьем полуострове, и от трассы до неё - 6-7 километров по берегу и лесу. Эти пейзажи я уже показывал в прошлой части, а после полутора часов ходьбы лес вдруг расступается, и...
Вот это и есть тоня Тетрина - то ли скансен, то ли турбаза, то ли дача Александра Борисыча. Когда он начал заниматься этим проектом, я спросить забыл, скажу лишь, что в 2004 году областная комиссия официально признала это место музеем, а с тех пор тоня Тетрина сильно расширилась. Основная историческая эпоха - 1920-30-е годы, накануне того, как веками существовавшие поморские артели превратились в колхозы.
Вот так тоня выглядит с моря - кадр снят в отлив, в прилив же вода вплотную подходит к траве.
Ещё один вид - с крыльца домика, где я жил:
На главной площадке тони всё переплелось. Сети постоянно в деле, а лодки-карбасы - музейный экспонат.
Погреб-ледник с дерновой крышей - заперт, а лежащий на лужайка карбас лежит не просто так - здесь лучше всего ловит мобильник:
Навес у промысловой избы, очаг, деревянные шезлонги - и здесь же горшки, спасательный круг, рыбацкий инвентарь:
Этот вот карбас - музейный, о чём напоминает "рог" на носу - в эти железяки крепился факел, чтобы лодку можно было видеть в темноте. А лодки на заднем плане - вполне себе действующие, даже с моторами:
Две сетницы (то есть сарая для хранения сетей и прочего рыбацкого снаряжения) на первый взгляд близнецы, тем более увешаны поморской утварью. Но один заперт (судя по всему, подсобка), в другом - гостевая изба. А треугольная пирамида за ними - колодец:
В гостевой сетнице я и жил - наверное, это самая уютная комната на всём белом свете! Лежишь здесь, вдыхаешь запах дерева, и слушаешь то стук дождя, то шум прибоя, то тишину, похожую на музыку - кажется, так можно провести годы.
Вид из окна - до моря буквально несколько метров:
Дверь запирается только изнутри. Снаружи - ну при желании можно амбарный замок попросить, но зачем? Как мне сказал Сашка, помогавший Александру Борисычу - "У местных что-то украсть на тоне считается большим западлом". Этого здесь достаточно. И хотя посторонние тут бывают, мимо то и дело проезжали машины, на третий день я действительно привык к мысли, что дверь можно не запирать. Да и у самих хозяев ещё ничего не пропало - хотя значительная часть экспозиции лежит просто на открытом воздухе:
Якорь, корабельные гвозди (которым может быть и лет по 500!), позвонки белухи и множество разноцветных камней. Ведь Кольский полуостров по разнообразию минералов не имеет себе равных в мире, и все лежащие здесь камни встречаются на Терском берегу. Побродить несколько часов по литорали, поискать - и вполне можно самому набрать маленькую коллекцию.
В промысловой избе - две комнаты и прихожая. В прихожей, помимо умывальника и плиты - очень интересные исторические справки, фотографии, копии рисунков на стенах. Удобно - поставил чайник, а пока ждёшь - изучай историю Поморья. Изба состоит из двух комнат - изначально мужская и женская. В более крупной мужской (тут жило до 15 человек) ныне хозяйская половина:
Тут живут сами Александр Борисыч и Сашка, но часть экспонатов хранится и здесь. Например, на печи:
Или на подоконнике:
В бывшей женской половине - большая гостевая комната и немного этнографии. При мне тут ночевала семья из пяти человек, примерно столько же на старых тонях тут и жило. На не слишком дальние промыслы поморы брали и женщин, в основном для хозяйства. Но само собой, на островах Арктики ни о каких "женских половинах" не было и речи.
За промысловой избой - крест и часовня Варлаама Керетского. Такие кресты, как я уже не раз писал, были навигационными знаками, а на тонях ещё и обозначали принадлежность - ведь поморы вели промыслы и на Груманте (Шпицбергене), который делили с норвежцами, и на сибирских берегах, где были свои туземцы. Есть тут, помимо креста, и андреевский флаг.
Часовня же на тоне Тетрина - фактически, тоже музей или мемориальный зал. Иконы - Николай Чудотворец, покровитель моряков, и святые Кольского полуострова. А таковых тут было немало - например, просветители саамов Трифон Печенгский и Феодорит Кольский, или священник Варлаам Керетский с удивительной и страшной историей греха и покаяния. Есть в этой часовне и ещё одна вещь - подлинный фрагмент карты с АПЛ "Курск", являющийся фактически и местной книгой памяти погибших. Фотографировать в часовне, уж извините, у меня рука не поднялась.
Особый колорит здесь создают сети, развешанные во дворе у промысловой избы:
Причём сети - не музейный экспонат, они просто здесь сушатся:
Вот тут, например, Борисыч доверил сеть какому-то не слишком опытному туристу (если я ничего не путаю), а туристы не сообразили, что почистить сеть от водорослей надо сразу. Как результат - за день водоросли завялились, и чистили Борисыч с Сашкой её всё то время, что я здесь находился.
Сеть в море. Опять же какой-то ни то турист, ни то дачник прошёл прямо сквозь неё, пускай и заглушив мотор. Так нельзя - сети положено обходить:
Ежедневно Борисыч и Сашка на резиновой лодке ходили в море проверять сети - улов был так себе. Собственно, я приехал ещё в несезон, и среди других постояльцев и рыбаков-то не было - но вот после 8 июля мест не было на месяц вперёд.
В каких случаях используют резиновую лодку, а в каких - деревянную, не знаю. Единственный кадр с хозяевами - на вёслах Сашка, на корме Борисыч.
Вообще, надо побывать на море хотя бы чтобы убедиться, что в глубине континента - не рыба. Вкус совершенно другой, примерно как если сравнивать свежие фрукты с фруктовыми консервами. Основные блюда здесь - уха из горбуши и "латочка" из селёдки. А вы знали, что селёдка бывает не солёной? Латочка - паренные на сковородке селёдочки, которые от этого размякают настолько, что их можно есть прямо вместе с костями, как шпроты. А самое странное в наше время то, что весь этот рацион включён в стоимость проживания. Также "по умолчанию" гостям полагаются хлеб, чай и сахар - а за остальное стоимость проживания чуть-чуть поднимут.
Рыбу Борисыч и Сашка ловят не только для гостей, но и для себя, уху гости и хозяева черпают из одной кастрюли. Помимо рыбы, они добывают и ламинарии:
Ламинария - водоросль вообще полезная в самых разных целях от еды до косметологии. Самое наглядное применение ламинарий, которое можно увидеть здесь гостю - в местной бане:
Баня тут вообще единственное место, где можно помыться. Там же и парилка, но самое интересное - чёрный чум. В нём можно принять ванну в подогретой беломорской воде с этими самыми ламинариями. О том, что вода в Белом море удивительно приятная, истинно что "живая", я уже писал в посте про Кий-остров. С ламинариями - тем более. Сидеть в этой воде, тёплой и пахучей, обтираться водорослями, при этом глядя на море, с которого дует холодный ветер - невыразимо приятно. А если соблюдать все правила (простейший алгоритм такой: парилка - водоросли - мытьё), то и очень полезно. У меня по крайней мере здесь прошёл синяк на руке и зажил порез от балянуса, полученные во время купания на Кий-острове.
Кстати, городские блага тут отсутствуют не только в случае с баней - здесь и электричества нет! Плита питается от газового баллона, печи топятся дровами, для подзарядки телефонов и фотоаппаратов имеется аккумулятор. В более тёмное время приходится пользоваться и спрятанным где-то здесь генератором - теоретически, лампы тут есть, но в полярный день без них можно обойтись.
Помимо главной площадки, тоня Тетрина имеет ещё несколько "секторов". Одни - для отдыха:
Другие - музей. Например, в лесу экспозиция, посвящённая войне за Кольский полуостров в 1941-44 годах. Сюда война не доходила, но жесточайшие позиционные бои западнее для Великой Отечественной были не менее важны, чем Сталинград.
Каменистые почвы Русской Лалпандии хранят огромное количество следов той войны, будь то гильзы, патроны, каски, подковы или инвентарь - как советский, так и немецко-финский. Например, прекрасно отцентрованный лом, падающий всегда строго вниз, или сложные составные подковы для ходьбы по снегу и камням.
Сашка даже показывал мне на стене фотографию убитых солдат в окопе, а под фотографией - такая же каска, такой же автомат, такие же сапоги... А может - и не такие же, а те же?
Колючая проволока, навес, укрытие для снайпера:
Обломки двух самолётов - американского А20, поставлявшегося по ленд-лизу и разбившегося при перегоне (если точнее, у самолёта отказал двигатель, его даже удалось посадить, но уже на земле он перекувырнулся и загорелся:
Зенитка и обломки второго, сбитого немцами, уже советского самолёта:
Чуть дальше по берегу - амбар с экспозицией поморского быта:
А быт поморов был намного сложнее, чем могло бы показаться. Сложнее - и одновременно проще: вот например, отправляясь в Арктику, они брали с собой небольшой запас еды, древесный уголь, тюлений жир и кусок глины. Зачем глина? А как иначе на льду костёр разведёшь? Ну и так далее - больше всего в поморском укладе поражает именно рациональность. Вот скажем бочки - во всех хранилась разная рыба, и Борисыч за 5 минут объяснит, почему сельдь хранить можно было только так, а сёмгу - только так. Наверху - арсенал из десятки вил разной формы, среди которых есть даже вила для водорослей.
Вообще, я даже не буду пытаться воспроизвести то, что мне рассказывал Алекснадр Борисыч. О том, чем олений мех лучше лосиного, о стельках из гагачьего пуха, об агар-агаре, и о многом другом. Рассказывает он быстро, но ёмко, чрезвычайно напористо, и экскурсия по тоне Тетрина с её создателем интересна уже как действо.
Вот только в самый дальний сектор Лопарского становища я ходил один:
Лопари - если кто не знает, русское название саамов. Да и не только русское, ведь Лапландия - это "Земля лаппов", то есть лопарей. По культуре саамы ближе к ненцам, внешне - к коми, а генетически в родстве с палеоевропейскими народами типа басков. Саамский язык относится к угро-финской группе, но обособлен настолько, что многие его выделяют в отдельную группу, да и скорее это несколько языков или сильно обособленных наречий. Быт саамов напоминал быт сибирских народов - на кадре выше хорошо видна "кувакса", саамский аналог чума, крытый берестой. Было, впрочем, и много отличий - например, только саамы использовали сани на одного оленя.
Но как и сибирский народы, в чумах лопари жили только на летних промыслах, зимой же возвращались на погосты - так поморы называли их стойбища. Сами же дома, крытые дёрном полуземлянки, называли весьма неожиданным тут словом "вежа":
Вообще, саамы - это на самом деле множество племён, и на Кольском полуострове они даже не были оленеводами - охотились на диких оленей, и им этого хватало. Саамская родоплеменная община называлась сыйт, внутри которого жили малыми семьями с ярко выраженным матриархатом.
Ныне в Лапландии живёт около 60-80 тысяч саамов, но в основном - в Норвегии (37 тыс. человек), Швеции, Финляндии. В России саамская община - около полутора тысяч человек, а их "столицей" считается Ловозеро - городок в самом сердце Кольского полуострова. Но дело в том, что как таковой лопарской культуры в России не сохранилось.
(слюдяное оконце)
И исчезла она на рубеже 19-20 веков весьма необычным образом - на Кольский полуостров пришли коми. Вообще, малоизвестный факт, но "под Россией" многие народы издавна имели свои отношения, не касающиеся русских. Так и коми-ижемцы, самый северный и обособленный из зырянских субэтносов, начиная с 18 века вели свою колонизацию тундры. Миниатюрный народ (14 тыс. человек), ижемцы подмяли под себя ненцев, манси, а в наше время и других коми - значительная часть элиты в республике выходцы с Ижмы. Кольский полуостров - тоже на самом деле ижемская колония: несколько зырянских купцов с семьями в 1880-е годы перебрались в Ловозеро, своей щедростью и деловитостью снискали расположение властей, а затем не прошло и двадцати лет, как в кольских тундрах пришедшие из-за моря ненцы гоняли оленьи стада, а саамы оказались закаббалены и просто ассимилированы новыми хозяевами, утратив большую часть своей бытовой специфики - например, исключительно колоритный национальный костюм. В самом Ловозере большая часть оленеводов - не ненцы, а коми-ижемцы.
Но в Русской Лапландии едва ли не лучше, чем в европейской, сохранились памятники лопарского шаманства - сейды, лабиринты, каменные пирамиды, курганы и выкладки. Их огромное количество даже на Соловках, не говоря уж о том, что скрытое в Ловозерских тундрах (горный массив восточнее знаменитых Хибин) Сейдозеро - едва ли не главная лопарская святыня вообще. Классических сейдов ("камень на ножках") здесь то ли нет, то ли я не нашёл - но вот такая вот пирамидка с оленьим рогом запоминается надолго:
Вообще, рассказать о тоне Тетрина можно очень много, но я не рискну, так как боюсь наделать ошибок. Александр Борисыч не просто знает поморскую культуру - он её очень тонко чувствует. И слушая его рассказы об этих людях, когда-то бежавших от гнёта не на юг, а на север - к ледяным морям, полярной ночи и свободе от тех, кто не сможет тут выжить, будь то бояре или воры, о "робинзонах", годами выживавших на арктических островах и расплачивавшихся со своими спасителями накопленной пушниной, о тонкостях сложнейшего и рациональнейшего устройства поморских промыслов, начинаешь и мир видеть как-то иначе. Кресты-ориентиры, многотомные лоции в крестьянских домах, спасавшая от цинги морошка, деревянные кочи (суда) среди плавучих льдов, становища 15-16 веков в устьях сибирских рек вплоть до Индигирки - перестаешь удивляться, почему в космос первым вышли русские, а не испанцы или англичане.
Вообще, на тоне интересно. Ещё в прошлой части я писал о зайце, выходившем на опушку и даже приводил фотографию. А в музейном амбаре Александр Борисыч показывал мне следы от когтей росомахи и сетовал, что она ему поела все шкуры. В траве постоянно бегали лемминги, и надо заметить, во плоти это существо гораздо милее, чем в интернете. Мы слышали дыхание белухи, ходивший вдоль берега - но саму её увидеть не довелось, так как занырнуть этот небольшой кит может минут на 15. Постояльцы на тоне тоже разные - сначала петербургский инженер с женой, на машине путешествовавшие по северам; потом семья из Заполярного, давние знакомые Борисыча, приезжающие сюда регулярно; трое байкеров из Москвы, возвращавшиеся со слёта в Териберке... В общем, есть с кем вечером под навесом у моря попить чаю или чего покрепче.
...Но не переусердствовать. На тоне Вы не турист - а гость, хотя и за деньги. Деньги, впрочем, по меркам Терского берега довольно скромные (750р. за ночь), и видно, что Борисыч их в основном на обустройство тони и использует. Но делает всё это он явно "за идею", и мне так и сказал: если тебе интересно - провожу экскурсию бесплатно, если "для галочки" - 500 рублей на группу. Рассказывал такой эпизод: оставил туристов одних на ночь, а возвращается утром, и видит - зайчатину жарят. По пьяне интереса ради подстрелили зайца (который из лесу выходит потому, что людям ДОВЕРЯЕТ) и приготовили: "Вот что это такое, если не убийство?!". Ребята были на машине, и на следующую ночь им пришлось искать себе другое место. По той же причине нигде в этом посте не даю контактов и координат: Александр Борисыч мне прямым текстом сказал, что ему не нужно, чтобы народу тут было слишком много - тогда придётся или большей части гостей отказывать, или задирать цену, а последнее ему особенно не хочется - с мажорами работать не интересно. Да и далеко не единственное это место, где можно переночевать - вот например в прямой видимости ещё одна гостевая тоня других владельцев:
Но в общем здесь очень хорошо просто отдыхать. Лежать на берегу, слушать ветер и прибой, глядеть на волны, есть свежепойманную рыбу, искать камни и раковины на литорали, разговаривать с интересными людьми, будь то хозяева или путники... Я думаю, что вполне мог бы на тоне провести неделю безвылазно. Плохо только одно - отвыкаешь от цивилизации с её агрессией, воровством, лицемерием, и даже в Кандалакше культурный шок после тони сильнее, чем после хоть той же Кандалакши в Москве.
В завершение - мираж. До этих гор по прямой километров 60, глазом они не видны, и лишь в тёплую тихую погоду их силуэты возникают над морем:
Далее - о сёлах Терского берега, сначала - Оленица и Кашкаранцы, что я проезжал по дороге на Варзугу.
ПОЛЯРНЫЙ ДЕНЬ-2011
Вступление. От Архангельска до Баренцева моря.
Летний берег (Архангельск и окрестности).
Архангельск-2011.
Северодвинск. Ягры и Севмаш.
Северодвинск. По центру.
Онега.
Онега. Город.
Онега. Река.
Кий-остров. Крестный монастырь.
Кий-остров. Природа.
Онежская глубинка. Подпорожье и Вонгуда.
Онежская глубинка. От Верховья до Пиялы.
Ворзогоры. Село над Белым морем.
Западный берег Белого моря.
Беломорск. Город.
Беломоро-Балтийский канал и Бесовы следки.
Кандалакша.
Кандалакшский берег. Виды с сопки.
Терский берег.
Про Терский берег в целом.
Тоня Тетрина.
Оленица и Кашкаранцы.
Варзуга.
Печенга.
Баренцево море.
Дополнение. Полярная ночь-2009.
.