От Надыма до Уренгоя
От показанного в прошлой части Надыма что зимник в Салехард, что круглогодичная трасса в Новый Уренгой проходят вдоль несостоявшейся Трансполярной магистрали. Только если на западе она Мёртвая дорога, то на востоке её участок живой, восстановленый в 1960-х годах газовиками. Впрочем, несмотря на нетривиальность своей истории, грузовая линия Надым - Новый Уренгой - пожалуй, самая унылая железная дорога России, лишённая даже вокзалов. Но путь вдоль неё автостопом (почему - расскажу отдельно) оказался богат на интересные встречи, вполне раскрывающие народное прозвище Ямало-Ненецкого округа - Татаро-Донецкий.
Моё первое знакомство с Белым Клином (так, по аналогии с историческим Серым и Зелёным Клинами - украинскими колониями в Северном Казахстане и на Дальнем Востоке, я бы назвал Югорский Север) началось ещё в Надыме и было довольно забавным. Максим raven-ptitsa, с которым я сюда приехал, в Надым приезжает проведать друзей, и вот друзья решили пойти посидеть в какой-нибудь ресторан. Выбор пал на "Шинок" с забавной эмблемой в виде приземистого усатого козака с румяной жинкой. Внутри были плетни, крынки, рушники и подсолнухи, официантки в вышиванках, меню с элементами суржика и блюда типа "Тарасовой рыбки" - нескольких кусочков муксуна, заваленных морковкой (видимо, кухня ивано-франковских вахтовиков?). Более того, здесь же обнаружилось и легендарное сало в шоколаде за 45 рублей, которое я не замедлил заказать. Оказалось действительно сало, действительно в шоколаде и даже вполне съедобно.
2.
В ожидании Дня оленевода я решил съездить из Надыма в Новый Уренгой, и сразу впечатлился ценой билета на маршрутку: 1200 рублей в один конец, за 250 километров пути, то есть почти 5 рублей за километр! Поэтому в Новый Уренгой я двинул автостопом, стартовав с автобусной остановки у поворота на надымский аэропорт, и минут через двадцать меня подобрала первая машина.
3.
Надым, как уже говорилось, хотя и назван по одноимённой реке, а стоит от неё в нескольких километрах. На реку же выходит так называемый 107-й километр, представляющий собой гигантскую россыпь балков, среди которых несколько десятилетий прожил "граф Надымский" Аполлон Кондратьев. Так и не понял, был ли он действительно графом, но родился в 1898 году он в очень богатой и образованной петербургской семье в доме на Песочной улице, воевал добровольцем в Первую Мировую, несколько раз был на волосок от расстрела в Гражданскую, а в 1942 попал в плен к немцам, где был спасён своим бывшим садовником, после революции укатившим в Германию, и несколько лет мирно прожил в Пруссии до прихода туда Красной Армии. Но и там Графу за такое дали "всего" 10 лет лагерей, первоначально (видимо, на разборе завалов и восстановлении разрушений) во Львове, но в 1947-м Граф узнал о том, что по лагерям идёт набор добровольцев для 501-й Стройки и отправился на Север. Когда стройку свернули, Аполлон Николаевич не поехал "на землю", а остался на Надым-реке присматривать за остатками базы, построил домик и зажил бюрюком рыбалкой и охотой. Двадцать лет спустя благородного старика в тайге повстречали геологи, и вокруг него начал расти посёлок. С Севера граф выезжал с той поры единственный раз в 1970-м году проведать родной Ленинград; здесь он охотился, рисовал (склонность к художеству у него была с детства), коллекционировал разные вещи вплоть до корпуса упавшего в окрестные болота самолёта У2. Но случайных людей вокруг становилось всё больше, и если поначалу Графа все знали и помогали ему, под конец про него забыли. В 1996 сгорел его балок, он переселился к пьющим знакомым, вскоре кто-то разграбил сарай со всеми его картинами и находками... в общем, в 1997 году граф Аполлон Кондратьев-Надымский умер в возрасте 99 лет. Здесь его история рассказана кратко, а здесь - подробно, с выдержками из мемуаров, ставших главным его наследием, и что удивительно - лагерные дни Граф вспоминал даже тепло. 107-й километр я проезжал без остановок, засняв лишь странную "колыбу" у дороги:
4а.
Река Надым размером примерно с Волхов - такая же по полноводности, но вдвое длиннее, беря начало из священного озера Нумто и впадая в Обскую губу практически в устье Оби - место их слияния, так называемая Надымская Обь, по ширине не уступает низовьям Амазонки. Трансполярная магистраль пересекала её низководным мостом, наводившимся каждый год по весне до осени, а с появлением автодороги эта практика возобновилось, и в ледоход и ледостав Надым оказывался отрезан от внешнего мира, а на переправе не раз бывали эксцессы - пару лет назад местный интернет облетело видиео, как машина, свалившись с просевшего под тяжестью грузовика понтона, неспеша поплыла вниз по реке. Буквально в этом году открылся капитальный мост, причём как видите - с железнодорожной ниткой, пока что без путей: Мёртвую дорогу таки планируется воскресить и за Обью пустить на юг вдоль рудных месторождений Урала аж до Свердловской области. Проект носит кодовое имя УПУП ("Урал Промышленный - Урал Полярный") и откладывается на неопределённый с каждым из двух кризисов.
4.
Ещё через несколько километров дорога приводит в Старый Надым, где я сошёл с первой машины у переезда через железнодорожные пути:
5.
Это станция Надым-Пристань - начальный пункт Живого участка Мёртвой дороги, построенная чуть-чуть в стороне от её первоначальной трассы. Вообще, если над причинам строительства Трансполярки в последние годы правления Сталина ломают голову, то вот интуитивно она строилась абсолютно там, где ей место - представьте себе магистраль, ведущую к рудам Норильска сквозь один из богатейших в мире газоносный район! Но газ на Ямале открыли в середине 1960-х, через 10 лет после того, как дорога стала Мёртвой, и в 1965-71 годах для освоения месторождений был восстановлен как раз её участок от Надыма почти до Пура. До 1978 года эта линия длиной 306 километров (из которых последний десяток до станции Коротчаево отклоняется от сталинской трассы) была островной, а грузы к её началу везли водным транспортом - отсюда и станция Надым-Пристань, вокруг которой и вырос Старый Надым, в 2004 году включённый в состав Надыма как район Правобережный. Станция внешне совершенно невзрачная - бетонное депо и заснеженные пути с видавшей виды техникой:
6.
Центральная площадь Старого Надыма, где я ловил машину в Новый Уренгой:
7.
Но сначала углубился в посёлок - тихий, серый и призрачный. Сейчас в нём 2,7 тысяч жителей, в 1989 было 6,7 тысяч. Но самое главное - он так и не дождался капитальной застройки и сохранил грубый облик эпохи освоения Севера:
8.
Специфический для многих северов, в том числе для Югории от Хантов до Коми термин - балок, то есть жилой сарай или вагончик, базовая единица здешних посёлков. О годах в балке тут вспоминает едва ли не каждый старожил хотя бы за 30, и хотя мне балки видятся мрачными трущобами, для многих это совсем не так: "Мне жить в балке нравилось больше, чем в городе - тишина, чистый воздух, до реки рукой подать... Вода только в Старым Надыме плохая" - рассказывал один из позводивших меня людей. Самая радикальная форма балка - так называемая "бочка Диогена" - по местной легенде, это приспособленный под жильё обрезок трубопровода (хотя на самом деле трубопроводов такого диаметра у нас не делают, эти штуковины разрабатывались специально для жилья):
9.
В полном безлюдии я дошёл среди трущоб до спящего заснеженного порта, и наткнувшись на стаю собак, повернул:
10.
В целом, тут жутковато и как-то постапокалиптично:
11.
Кто-то несёт монетки, сигареты и цветы в бараки 501-й Стройки, а кто-то ездит с профилем Сталина на бампере:
11а.
Как пройти в библиотеку? - тут вопрос с неоднозначным ответом.
12а.
А вот к магазину подъехали ненцы, рискну предположить - продать туда рыбу. В общем-то это крайняя точка, где я их видел - дальше до самого Уренгоя никаких признаков коренных народов, на смену мистическому оленеводческому Северу приходит бездушный и деловитый нефтегазовый Север.
12.
На выезде из Старого Надыма я поймал следующую машину до Пангод. Разбитая автодорога идёт через жиденький лес, а справа от неё тянется едва заметная насыпь бывшей Трансполярки. По сути дела это была временная техническая ветка, которую накануне Перестройки взялись капитально расширять и перестраивать, да так и бросили с началом 1990-х. Напоминание о том - двойные мосты: более слабые действующие построены в 1960-е годы на месте деревянных "сталинских" мостов, которых я немало показал между Надымом и Салехардом, а рядом недостроенные полноценные мосты 1980-х - вот тут например полотно старого моста и пустая ржавая ферма нового. Успели бы их завершить - и поезд Москва - Новый Уренгой ходил бы сейчас до Надыма.
13.
Сооружений Мёртвой дороги на Живом участке не осталось - реконструкция полностью их поглотила, ну а бараки снесли может быть просто чтобы не напоминали о мрачном былом. Однако уже на обратном пути водитель показал мне стоящий в лесу за железной дорогой одинокий крест:
14.
Вдоль дороги висят небольшие плакаты с цитатами из Библии, и я было заподозрил в них местную епархию, но Вадим, водитель подобравшей меня в Старом Надыме машины, красивый немолодой человек в очках, похожий внешне на отставного большого начальника, сказал, что это их работа - он был руководителем местной общины протестантов-евангелистов, и курировал всяческие богоугодные дела, будь то реабилитация пьяниц да бездомных или забота об одиноких стариках. Собственно, и ехали они в Пангоды проведать бабушку Валентину, но сначала завернули в посёлок Правохеттинский, встретивший церковью, передаланной из барака:
15а.
Крошечный (1,2 тыс. жителей), но ухоженный ПГТ был основан в 1982 году при компрессорной станции на газопроводе. В нескольких километрах от посёлка скрыт так называемый Крест - место пересечения магистральных газопроводов размером примерно 500 на 500 метров, через которые проходит порядка 80% добываемого в Ямало-Ненецком округе газа (по крайней мере так было до запуска газопровода из расположенного на Ямальском полуострове Бованенково). А так как ЯНАО даёт 90% российской газодобычи, Правохеттинский Крест иногда называют "самым уязвимым местом России". Впрочем, сами трубы проходят под землёй, так что поразить их не так-то просто:
15.
Железная дорога здесь ненадолго отдаляется от автомобильной, а посёлок стоит на краю обрыва, отмеченного ещё одной россыпью балков - кажется, не жилых. Собственно, рискну предположить, что балок - производное от "балаган", так называли когда-то стационарные жилища сибирских народов, слово "балаган" же свою очередь изначально было синонимом слова "ларёк", то есть - жилые ларьки и сараи.
16.
Между тем, Вадим забрал из Правохеттинского ещё двух человек, и снова подхватил меня на трассе - теперь мы ехали в машине впятером, "в тесноте да не в обиде". Пересекаем собственно Правую Хетту с длинным железнодорожным мостом - до её правого (то есть дальнего) берега успели уложить рельсы накануне закрытия 501-й Стройки, а дальнейшая часть этой линии была не то что Мёртвой, а просто Нерождённой дорогой - лишь насыпь тянулась до самого Пура.
17.
Хозяин тут, кстати, не РЖД - с 2003 года линию арендует Ямальская железнодорожная компания, эксплуотирующая линии за Новым Уренгоем - помимо этой ветки к таковым относится ещё и железная дорога на Ямбург, вахтовый город, столицу "Газпрома" на Обской губе - она была пущена в 1986 году, а пару лет назад законсервирована и возможно будет разобрана. При этом планы у ЯЖДК амбициозные - восстановление всей Трансполярки и достройка УПУПа. Но по убогой линии Надым-Уренгой складывается впечатление, что осуществление этих планов мягко говоря не близко.
18.
Когда-то тут было даже пассажирское движение, хотя никаким его нормативам линия не соответствует. Последним отменили в 2008 году поезд из Уренгоя до Пангод, тащившийся сотню километров 4 часа. Сейчас здесь ходит одна пара грузовых поездов в двое суток, ну а я не видел ничего, кроме редкой путейской техники:
19.
Вадим рассказывал о жизни реабилитационной миссии - например, как нашли они горького пьяницу в балке, и прежде чем вытащить оттуда - долго ходили к нему в гости да распугивали собутыльников чтением псалмов. Как нашли в одном из посёлков не известную им ранее верующую старушку, подобрав голосававшего на обочине мальчика, который и рассказал, глядя на их плакаты, что его бабушка такие же фразы ему постоянно цитирует. Как их коллеги открыли реабилитационный центр в квартире пятиэтажки, и это кончилось трагедией - один из воспитанников увидел открытую дверь и машинально ограбил квартиру, убив жившую там старуху. Рассуждал Вадим и о том, что пострадать за веру и пострадать за свою гордыню - совсем не одно и то же, приводя пример белорусских коллег, постоянно шедших на принцип в конфликтах с властями. Сам же Вадим был из Киева, и с исторической родиной вёл весьма заметный культурный обмен: то сюда приглашал целый автобус украинских евангелистов, не встретивших проблем с властями, но чуть не застрявших на салехардском зимнике, то сам ездил на Украину. Об этом он говорил следующее:
-Простые люди мне там постоянно говорили: "Приедешь в Россию - всем расскажи, что мы вас не ненавидим (про отношение к одному конкретно взятому президенту он не говорил, а я не спрашивал). Это кучка людей, тысяч десять, ходят и орут, что они вас всех ненавидят и за людей не считают, и их по ТВ со всех сторон показывают". Был у меня такой эпизод там: стою на заправке, тут мальчик какой-то видит мой номер и начинает пальцем показывать "Ха! Москаль!". И тут мальчика этого дед за ухо хватает и строго ему говорит: "Раз этот человек из России к нам приехал - значит, он уже не москаль!".
В общем, надымские евангелисты произвели на меня впечатление совершенно здравых людей. И - никаких проповедей: в свою общины они стремились обратить лишь заблудших и вообще ни во что не верующих. Между тем, мы достигли посёлка Пангоды за полдороги до Надыма:
20.
Пангоды - скорее небольшой городок (10 тыс. жителей), чем разросшийся ПГТ, осблуживающий месторождение Медвежье, на момент открытия бывшей третьим по величине в России. Трасса здесь служит и главной улицей, а железная дорога отделена от неё гаражами:
21.
Мы завернули вглубь посёлка, к стоящей в стороне от "красной линии" пятиэтажке с дверью без кодового замка, и я напросился вместе с евангелистами проведать эту самую бабушку Валентину. Она жила на втором этаже, в чистой и светлой квартире, оказалась чистокровной украинкой из маленького городка между Кировоградом и Полтавой, и даже говорила на совершенно каноническим суржике, что нередко можно услышать и в тех краях. На Север переехала недавно, поближе к своей дочери, и сейчас из-за "этих событий" на историческую родину ездить боится, хотя и перезванивается с роднёй в Харькове. А нам сразу напомнила о фирменно украинской культуре еды - в смысле, наготовила к приходу гостей много и отменно.
22.
Посидев в тёплой компании, я таки решил идти дальше. Объявление на первом этаже пятиэтажки:
22а.
Пангоды - маленький городок у большого месторождения, поэтому своей ухоженностью даст фору и Надыму, и Новому Уренгою:
23.
Очень симпатичная церковь Рождества Христова:
24.
А вот бараки не отремонтированы, а лишь обшиты сайдингом, из под которого грустно смотрят старые рамы. Зачем машине провод - смотрите прошлую часть, ближе к концу.
25.
Я зашёл за гаражи к просторной и пустой станции Пангоды. Впрочем, спрашивать местных "где тут СТАНЦИЯ?" - не стоит, за отсутствием пассажирских поездов они эти места и станциями-то не считают. Тем не менее, в наличии даже путепровод, а вот стрелки по всей ЯЖДК ручные:
26.
Восточная горловина станции - на заглавном кадре, а западная - вот:
27.
На выезде из Пангод я вновь поймал машину, и за рулём её был очередной украинец - на этот раз паренёк из Винницы, на Севере живущий с начала нулевых. В Пангодах, впрочем, даже у мэра фамилия Ярош. С экс-винничанином говорили в основном про жизнь севера, и в принципе северяне - общность наднациональная, и кто тут русский, кто украинец или татарин в общении совершенно не ощущается. По словам водителя, земляков его тут очень много, и в большинстве своём это не западенцы (что для меня было неожиданностью - во время моих некогда частых поездок в Западную Украину в ныне отменённом поезде Москва-Черновцы обязательно находился хоть один на вагон пассажир, ехавший из Югры или Ямала в Ивано-Фракнвоск), а донетчане, которым ещё с советских времён Россия была ближе и доступнее. Это у меня Югорский Север - Белый Клин, а у местных - Татаро-Донецкий автономный округ. Мне, впрочем, встречались выходцы из Киева, Полтавщины, Винницы, Днепропетровска, а вот донетчане - ни разу.
Сам же винничанин всё собирается съездить на историческую родину,
-Там теперь вроде всё устаканилось, может в этом году поеду.
-Я тоже туда давно собираюсь... Я ведь раньше на Украине часто бывал, от Закарпатья до Луганска объехал. Друзей у меня там много было, но потом со всеми перессорился. Вернее, не я с ними, а они со мной.
-Мы с друзьями на Украине о политике вообще никогда не говорим, это просто табу. Иначе тоже бы перессорились. Так-то я вообще считаю, что они сами виноваты.
Дальше повисла неловкая пауза, за которой нить разговора вновь вернулась на Север. Надым, по словам водителя, жители Пангод ненавидят - он райцентр, и за любой справкой надо ехать туда, а это день времени и 1000 рублей на бензин. Спрашивал я его и о зарплатах - они в Пангодах вполне на уровне московских, а в Новом Уренгое ещё выше.
28.
Ещё говорили о погоде - на Севере эта тема совсем не праздная. Хотя трасса, по которой мы гнали, круглогодична, её не так уж редко закрывают из-за снежных заносов. Мерцающая километрами позёмка с кадра выше выглядела угрожающе (обратите внимание, что железная дорога тут слева - то есть снят он на обратном пути). А сама погода очень переменчива: водитель рассказывал, что однажды он выехал из Пангод при -18, а прибыл в Новый Уренгой при -37. А машины тут раньше шли очень тяжело, и через некоторые ручьи их по крышу в воде протягивали трактором. На этой дороге, как и на салехардской, есть своё Русское поле - то ли тундра, то ли бескрайнее болото. На такие пейзажи голых снежных пространств я ещё насмотрюсь в вездеходной экспедиции, но тут увидел такое впервые.
28а.
Ещё на пол-дороги до Надыма - посёлок Юбилейный. Но постоянного населения в нём нет - лишь два жилых корпуса для вахты:
29.
Да пугающе огромная каэска (то есть компрессорная станция) за железной дорогой:
30.
31.
А там и до Нового Уренгоя не то чтобы близко, но так же однообразно. На въезде в Уренгой - кладбище, близ которого я ловил машину на обратный путь. Подбираемость тут, кстати, вполне себе средненнькая - едешь машине так на десятой, а ходят они по этой дороге отнюдь не одна за другой.
32.
На въезде в Новый Уренгой - станция Ягельная, где заканчиваются владения ЯЖДК, станция Новый Уренгой на другом конце города уже принадлежит привычной РЖД.
33.
В общем, история у этой дороги интересная, а смотреть не на что. Подробнее о ней читайте у Сергея Болашенко.
34.
Буквально по соседству - аэропорт Нового Уренгоя, с которого можно улететь на пассажирском вертолёте в посёлок Красноселькуп и спустившись полсотни километров по Тазу вновь увидеть Мёртвую дорогу, уходящую оттуда к Енисею - такой маршрут я мечтаю проделать летом. Это была уже Стройка №503, тянувшая рельсы с другой стороны, а участок между ними, отсюда до Таза, так никогда и не был построен.
35.
Самолётами и вертолётами уренгойское небо так и кишит - везут вахты добывать бюджет страны... Самолёт, кстати - тот самый "Сухой Суперджет", здесь я его увидел впервые.
36.
Про сам Новый Уренгой, город газодобытчиков, строителей и лёгких денег - в следующей части:
37.
А обратно меня, как ни забавно, тоже вёз украинец с самой нетривиальной историей: когда я уже дежурно посетовал, что часто бывал на Украине до всех этих событий, он усмехнулся:
-Я в этих событиях сам участвовал.
-На какой стороне?
-На хорошей! Три месяца за Киев воевал...
В родном Днепропетровске он был милиционер, и отработав два года, был отправлен в Киев давить Майдан. На Майдане ему в первый же день повстречался среди прочего "свой" бандит, до того сидевший под подпиской о невыезде, и глядя ему в глаза, сходу сказал "Виталий Витальевич (имя изменено), ну вы же всё понимаете!" - и по словам рассказчика, так и остался этот бандит на свободе. В основном Виталий Витальевич охранял администрацию президента, и в серьёзную заваруху попал лишь в самом конце:
-Сидим мы, значит, в этой администрации. У меня 16 патронов, а их там несколько десятков тысяч. И вот заходит к нам такой громила, руки на груди крест-накрест, а впереди автомат, и говорит: "Если в течение часа здание не освободите - мы тут всех вас положим". Мы заволновались, начали уже было сворачиваться, и тут на заднем дворе автобусы приезжают: "Беркут" прилетел - крымские и наши днепропетровские. И снова заходит громила, такой же комплекции, так же точно - что меня особо впечатлило! - держа руки на груди и автомат спереди, и говорит: "Ну чего, девочки, кто вас тут обижает?". В общем, с "Беркутами" вместе заняли мы оборону, окна закрыли щитами, между щитов навели бойницы. Но щиты-то алюминивые, как-то по окну стреляли - пуля их пробивает насквозь. В итоге мы ушли, и ехали в свой Днепропетровск автобусом. На первом блокпосту стоят те же ребята в балаклавах, только теперь вооружённые до зубов. Остановили нас, побили стёкла, водитель начал рыпаться - его застрелили. А у нас изъяли оружие. Едем дальше, ведёт автобус теперь наш старший. Снова блокпост, снова боевики, снова нас тормозят и теперь снимают с нас форму - дальше едем в исподнем, с разбитыми окнами, зимой... Главный понимает, что на следующем блок-посту с нас снимут уже шкуру, и мы поехали полями, даже не просёлками, а например под прикрытием лесополос, и в сёлах в нас кидали камни. Приехал я в Днепропетровск, а мне там ещё и штраф вкатили за утерянные форму и оружие. Подал я рапорт об отставке - его порвали. Второй раз подал по почте - видимо тоже порвали, а мне сказали, что не получили. В итоге уехал в Россию, к родственникам в Надым, и теперь вот устраиваюсь по специальности в Новом Уренгое. Лучше бы в Надыме, там спокойнее, а Уренгой нехороший город.
Я пытался его расспросить о киевских событиях, понимая, что другого такого рассказчика я не найду. О майдановских снайперах, например, он ничего не слышал, но не отрицал, что на Институтской майдановцев убивал спецназ:
-Я это сам видел, стоял в прикрытии. Они линию обозначили, сказали не заходить, а те прут. Они стреляют в воздух, а те всё равно прут. Они стреляют под ноги - а те идут, как сумасшедшие какие-то! В итоге начали стрелять на поражение, но и это не остановило толпу. Так человек тридцать там положили, не меньше.
Спрашивал и про Днепопетровск, ставший нынче главным оплотом украинства:
-Чушь это! Никогда Днепр бандеровским не был и не будет. Есть там олигарх этот, забыл как его звать, и есть молодчики, им выращенные, а большинство людей там наши. Я с друзьями-коллегами-то общаюсь, все ждут, когда будет приказ разворачиваться. Весной той, когда Крым присоединяли, в нашем участке в актовом зале уже два флага стояли рядышком, украинский и российский. Ждали.
-И как думаешь, почему там ничего не произошло?
-На Донбасс посмотрели... Там очень некрасиво всё начиналось. Эти мужички с охотничьими ружьями на блок-постах, бандиты да беспредельщики в городах вылезшие, и что Россия на помощь тогда так и не пришла. Я уверен, если бы россияне тогда заняли Донецк, следующим бы поднялся Днепр.
В какой-то момент он сказал:
-А вообще я очень много могу рассказать. Но не буду - ещё не время.
В чём-то я был с ним согласен, в чём-то нет, но в данном случае просто за что купил - за то и продаю. В августе на Севере мне повстречался луганский ополченец, приехавший туда во время перемирья подзаработать денег. А уж сколько раз и в каких краях мне встречались беженцы - не перечесть. Как мне не думать про Украину, если эхо тех событий настигает меня в самых дальних российских углах?
НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнанги и немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъезды Трансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.