К.Федин. На разбитом баркасе
К.Федин || « Известия» №22, 25 января 1946 года
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТЕ: Указы Президиума Верховного Совета СССР. (1 стр.). Творец счастья советской молодежи. (1 стр.). Столицы союзных республик перед выборами в Верховный Совет СССР. (2 стр.). По вопросу о Корее. Сообщение ТАСС. (2 стр.). Верные сыны советского народа. (2 стр.). Михаил Шолохов. (3 стр.). А.Сухов. Трудоустройство инвалидов Отечественной войны. (3 стр.). И.Морозов. Передовые и отстающие. (4 стр.). Судебные процессы по делу о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Украинской и Белорусской ССР и Великолукской области. (4 стр.). К.Федин. На разбитом баркасе. (4 и 5 стр.). Первая сессия Генеральной Ассамблеи организации Об’единенных наций. (5 стр.). Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге (6 стр.). Воззвание Национального комитета Отечественного фронта Болгарии. (6 стр.).
# Все статьи за 25 января 1946 года
Когда я вглядываюсь в скамью подсудимых, она мне кажется разбитым баркасом, за борт которого уцепились полупокойники-пираты. Баркас трещит. Уже не осталось на нем ни снастей, ни спасательного круга, ни надежного обломка. Все смыла прочь бурная волна. Но вцепившиеся в борта руки судорожно крепки в своей предсмертной хватке.
Вон слева, в верхнем углу, точно на кормовой банке, прижались друг к другу два полумертвых гросс-адмирала. Они - бывалые мореходы. Годами вели они разбой в беспредельной открытой воде земного шара. Их команды заходили далеко от германских берегов - в Атлантику и в Баренцово море, в Индийский и Великий океаны. Всюду, где плавал человек, они стремились захватить беспощадное господство. Всюду, куда достигали их стальные подводные снаряды-лодки, прозрачная голубая вода морей траурно мутнела от человеческой крови.
Два былых гросс-адмирала - Дениц и Редер - ведут по мертвой зыби последний разбитый гитлеровский баркас. Бледны, безжизненны их лица. Смерть за бортом. Смерть позади них. Смерть перед ними.
Но взгляд их жесток. Они не хотят выпускать из рук поломанное кормило. Они маневрируют. Они, не мигая, вглядываются в беспросветную даль - не прорежется ли где-нибудь, не забрезжит ли хотя бы бледный луч? Тогда держать на него! Изо всех сил. Наперекор всему. Спасаться самим, спасать последних полумертвых пиратов!
Долгие часы под ряд перед трибуналом в Нюрнберге развертывались несчетные морские драмы мировой войны. Тонули суда, и трибунал слышал вновь отчаянные вопли утопающих, глядя в остановившиеся глаза обреченных на смерть, провожал взором беспомощные человеческие тела, медленно и навсегда исчезающие под водой, отчетливо и внятно слыша, как воют в ночи пулеметы немецких подводных лодок, уничтожающие тех, кто силился спастись. Суд видел и слышал все это, потому что обвинение воссоздало трагедию морей, терроризованных германской истребительной подводной войной, подготовленной и руководимой обоими гросс-адмиралами-преступниками.
Суд в Нюрнберге есть суд истории. Подсудимых обвиняют миллионы людей, пострадавших во всех концах света от действий, предписанных главарями германского правительства Гитлера. Сами предписания эти, законы и приказы гитлеровских властей являются основными уликами преступлений. Документы на этом суде свидетельствуют против нарушителей прав человека, прав наций, прав государства. В отличие от живого свидетеля документ об’ективен, неизменчив, идеален. Подсудимый всегда может сказать: «Я этого не говорил», но он не скажет: «Я этого не подписал», если его подпись стоит под документом.
И вот документы всплывают один за другим на поверхность из пучины отгремевшей морской войны, и гросс-адмиралы на своем разбитом баркасе стараются проскользнуть между этих уличающих бумаг, каждая строка которых вопиет к человечеству: виновны, виновны, виновны!
Летом 1934 года Гитлер приступил к постройке флота, годного для борьбы с самыми сильными военно-морскими державами. В тот год принес Редер присягу, в которой старое слово «отечество» было заменено именем Гитлера: «Я клянусь, что я полностью буду подчиняться фюреру германского народа».
Через год Гитлер открыто формирует первую флотилию подводных лодок «Веддиген» и ставит во главе ее Карла Деница. «Открыто» - это не совсем точно, потому что, начиная с этого года, когда Редер назначается главнокомандующим германского военно-морского флота, из каждых ста построенных Германией судов двадцать спускаются на воду тайком от прочих морских держав.
Полных пять лет до начала мировой войны, дни и ночи напролет, Дениц отдает свои усилия строительству подводных лодок. Редер в это время организует флот в целом, участвуя, как член тайного совета, во всех его секретных совещаниях, посвященных военно-морским силам Германии.
Когда теперь обвинитель трибунала начинает свою речь с перечисления «заслуг» Деница в создании подводного флота Германии и бесстрастно рисует фанатическую преданность гросс-адмирала национал-социализму, его приверженность Гитлеру, его путь, усеянный наградами, его карьеру, закончившуюся тем, что Гитлер назначил его своим преемником и он целую неделю пыжился, изображая новопомазанного фюрера Германии и главу ее разгромленного правительства, он, Карл Дениц, самодовольно и со смешным величием кивает головой, и его жест так же величаво-утвердительно повторяют и Геринг, и Гесс, и Редер. Все это было, хотят они сказать своими кивками, и все это мы одобряем, все эти рыцарские кресты и дубовые листья к ним, и ни от чего мы не отказываемся.
Но вот анкета карьериста кончена, начинают говорить новые документы, и Дениц застывает в настороженности, поджатые губы его превращаются в белую ниточку. Он вдруг опять мотает головой, все энергичнее и чаще, но уже не утвердительно, а в отчаянном отрицании, потому что с каждым словом рушится его личина командующего подводным флотом и неколебимо упрочивается черная слава разбойника морей.
К 1939 году подводный флот, подготовленный к войне Деницем, оценивается немцами, как «оружие колоссальной силы, какой не ожидали даже сами эксперты».
Война еще не началась. Но она должна начаться. Это хорошо знают оба адмирала.
Война начнется с первого сентября, а уже в половине мая Редер посылает меморандум Деницу с директивой о вторжении в Польшу. Старый пират предупреждает молодого: готовься, будем нападать!
За месяц до начала войны Дениц получает от своего командующего второй меморандум: готовься выйти на подводных лодках в Атлантику.
И он вышел. Он вышел прежде, чем была об’явлена война, ибо на третий день войны лодки Деница были так далеко в Атлантическом океане, что их позиции невозможно было бы достичь из Киля или Вильгельмсгафена в три дня.
И они приступили к своей войне, к войне по «законам» Редера и Деница, к войне по «законам» гитлеровской Германии, к уничтожению на морях беззащитных людей.
На третий день войны пассажирский пароход «Атения» с полутора тысячами человек на борту был атакован по пути в Соединенные Штаты.
Официальная газета нацистов «Фелькишер беобахтер» выпустила после этого номер с умопомрачающим заголовком «Черчилль потопил «Атению»!
Зачем могло бы это понадобиться Черчиллю? Затем, видите ли, чтобы пустить ко дну сто американцев, находившихся на пароходе, и тем вызвать возмущение в Америке против Германии!
Теперь и на этот случай, как на сотни других, наведены непотухающие прожекторы трибунала. В их свете мы видим, как поздним вечером немецкая подводная лодка «У-30» торпедирует «Атению». Как экипаж при лунном освещении наблюдает с мостика всплывшей лодки за людьми, мечущимися на палубе торпедированного парохода. Как несколько дней спустя, заметая следы, командир лодки приказывает матросам дать клятвенную подписку в том, что они сохранят в секрете атаку «У-30» в злосчастный лунный вечер. Как этот командир разыскивает в госпитале раненого своего подчиненного и требует, чтобы тот письменно поклялся, что «забудет о всех событиях», имевших место на лодке третьего сентября. Как в судовой журнал лодки вшивается поддельная страница с фальшивым указанием местонахождения «У-30». Как командир лодки является к Деницу с докладом о происшествии и Дениц приказывает, чтобы «в качестве предварительных мер этот инцидент остался в тайне».
Но инцидент не остался в тайне. Этот инцидент ярко показал Международному трибуналу, с чего начал Дениц свою разбойную подводную войну.
Дениц быстро распространяет нападение лодки на все моря. Фашисты прославляют его старания. Его самоуверенность растет. Он уже сам адресуется с советами к главнокомандующему Редеру и в октябре 1939 года обращает его внимание, насколько важны для операций в Атлантике военно-морские базы. Он указывает на Нарвик. Роли начинают меняться: молодой пират рекомендует старому - за полгода до нападения на нейтральную Норвегию - приготовиться к захвату норвежских берегов...
Через месяц после начала войны немецкая подводная лодка потопила первый нейтральный пароход. С этого момента Дениц устраняет различия между судами противника и нейтральных государств. Его законом становится повсеместное истребление всех кораблей, если они идут не под немецким флагом со свастикой.
Вот Дениц особым приказом запрещает немецким подводным лодкам «уделять внимание» тонущим командам торпедированных судов. Что за смысл содержится в корректном по виду выражении: «Не уделять внимания»? Смысл его обширен. Командир лодки, прочитав это выражение, понимает, что высшей властью ему запрещено подбирать утопающих. Запрещено предоставлять им спасательные лодки. Запрещено, если они спасутся сами, девать им пищу и воду. Запрещено восстановить положение спасательной лодки с людьми, если она перевернулась. Какое из этих действий бесчеловечнее? Ведь, собственно, здесь не имеет места никакое действие. Командир бездействует. Он дает погибающим полную возможность погибнуть, - больше ничего. Он «не уделяет им внимания».
Может быть, эти слова приказа понимать как-нибудь иначе? Странно было бы в самом деле допустить, что возможен военный приказ, обязывающий командира бездействовать.
Но командиру не приходится ломать голову над толкованиями приказа. Дениц подумал за него. Он сам истолковал деликатное свое выражение - «не уделять внимания «тонущим». «Это противоречило бы, - об’яснил Дениц в том приказе, - первоначальному смыслу войны, который состоит в разрушении вражеских судов и в уничтожении их команд».
Вот в чем, по Деницу, «первоначальный смысл войны» - в уничтожении потерпевших катастрофу. И Дениц заканчивает приказ последним наставлением: «Будьте жестоки! Спасайте потерпевших только тогда, когда для вашей лодки могут быть полезны их показания».
Командиры подводных лодок не сомневались, что Дениц требует от них расстрела всех, кто будет пытаться спастись с торпедированных кораблей и, дабы «не обращать внимания на утопающих», кончали с ними из пулеметов.
Нет, бесчеловечность, жестокость имеют на процессе в Нюрнберге не обобщенный смысл абстрактных понятий. Они живут перед нами в своей отвратительной плоти. Конкретный факт, подлинный реальный документ, как бы раздвигает толпящееся множество однородных деяний и является перед судом в странной кровавой очевидности преступления физического лица, как говорят юристы.
Да, именно ты, Карл Дениц, совершил преступление там-то и тогда-то, - показывает уличающий документ. И Дениц, старавшийся изобразить ледяную непричастность к делу, пока речь велась о преступлениях вообще, начинает протестующе шептать что-то на ухо Редеру и беспокойно трясти головой, потому что видит наведенный на себя указующий перст судьи: да, именно ты отвечаешь за эти злодеяния!
В этот миг вступает со всей цепкостью противодействие преступника. Защита оживает, высматривая, нет ли уязвимой точки в доказательствах обвинения, и стоит появиться в зале суда свидетелю, как она быстро оценивает его психологию и буквально врывается в течение процесса. При разборе дела Деница защита применила несколько изощренных своих вольтов, и о них надо сказать.
Осенью 1942 года Дениц произнес речь перед выпуском из школы молодых командиров подводных лодок. Сто двадцать обер-фенриков слушали речь, и один из них, дослужившийся затем до чина морского обер-лейтенанта, Петер Иозеф Хайзиг, пересказывает ее, как свидетель, Международному трибуналу.
Дениц сказал молодым германским подводникам, что тотальная война на море обязывает учитывать, что команды подводных лодок противника являются такой же целью, как и суда, на которых они находятся. Он сказал, что союзники строят много судов, но строить суда легче, нежели подготовлять для них команды. Поэтому уничтожение экипажей вызовет затруднения в наборе новых команд, и, значит, молодые немецкие офицеры должны топить людей союзников.
Когда председатель заявил, что суду незачем слушать речь Деница полностью, а обвинитель предложил Хайзигу рассказать только о заключительной части речи, вскочил и побежал к пюпитру один из защитников.
- Показания свидетеля непосредственно меня не касаются, но у меня возникают сомнения, - сказал он...
- Не понимаю, - заявил председатель. - Ваше имя - доктор Тома? Чей вы защитник?
- Защитник Розенберга. По немецкому уголовному праву свидетель должен сказать все, что относится к делу, что он знает по поводу дела... Значит, когда свидетеля спрашивают относительно речи адмирала Деница, то он должен, согласно немецкому праву, говорить не только о каких-то специальных вещах, которые, по мнению представителя обвинения, являются неблагоприятными для подсудимого, но...
- Трибунал не руководствуется германским правом, - раз’яснил председатель...
Но защитник продолжал настаивать:
- Да, но я считаю...
- Я сказал, что трибунал не связан германским правом, - вторично об’явил председатель, - Любой защитник может провести перекрестный допрос свидетеля, и ваше вмешательство в данный момент не было вызвано никакой необходимостью.
Доктор Тома, почтительно извинившись и откланиваясь, убежал на свое место.
Неужели кто-нибудь мог бы допустить, что сей доктор права, высидев восемь недель в зале Международного трибунала, не знал, что суд не руководствуется германским законом, а действует на основе специального международного статута, принятого союзными нациями для суда над главными военными преступниками? О, конечно, нет! Доктор права превосходно знает, что такое Международный трибунал и что такое «германское право», а также где зимуют раки. Он выставил себя перед судом недалеким и даже бестолковым до придурковатости единственно затем, чтобы сидящий напротив свидетель услышал эти, когда-то магические для его слуха слова: «немецкое уголовное право», «германское право». Выскочив не ко времени и почти шутовски перед судом, он желал одного: напомнить молодому, приученному к острастке и угрозам немецкому офицерику, что есть еще некое германское право - и ты ответишь перед ним, если будешь показывать то, что вредит твоему гросс-адмиралу!
На этой психологии свидетеля, привыкшего к окрику, к той глуховатой, пугающей оловянности в голосе, с какой командуют в строю немцы и старший немец говорит младшим, лукаво построил весь свой допрос защитник Деница.
Он начал с того, что должно было сразу образумить, так сказать, свидетеля: с его чина, с его военных заслуг, хотя это было уже известно суду. Всяк сверчок знай свой шесток: ты - только обер-лейтенант и при этом находишься в плену, а перед тобой - гросс-адмиралы. И я - корветтен-капитан. Не забывайся!
Да, да. Как ни удивительно, но защитник Деница выступает в форме офицера германского флота. Не в полной, правда, форме. Но по золотым нашивкам на рукаве свидетель сразу прочитал, что адвокат старше него, и - о, немецкая школа страха! - сразу повял и выцвел. Не то, чтобы он отказался от своих слов, не то, чтобы запутался. Но он заговорил именно так, как младший немецкий чин говорит со старшим, - чересчур поспешно, чересчур по-солдатски оборванно, чересчур мало думая, а может быть, уже и не думая совсем.
И надо было послушать адвоката. Он, конечно, допрашивал так, как полагается по правилам суда. Но каждый его вопрос звучал почти как приказание, каждая пауза была почти угрозой, каждое повышение тона почти командой.
Все шло на этом «почти». Но «почти» было достаточно, чтобы нестойкая кровь отлила от лица свидетеля и, как бы переместившись в пространстве зала, прилила к лицу подсудимого. Да, такие чудеса бывают!
Гросс-адмирал сидел розовый, с пополневшими губами и несколько возвышенным взором. Может быть, он в эту минуту опять почувствовал, что он, как-никак, все-таки фюрер. Во всяком случае, он демонстративно, насколько позволяло его место в разбитом баркасе, показывал, что весьма доволен своим хитрым корветтен-капитаном и его акцией. Правда, акция ничего не переменила в существе обвинения, но она внесла вполне уловимый нюанс в психологию допроса. Она точно предупредила слушателей: погодите, мы еще не совсем обломали свои коготки, цепляясь за борт баркаса. Мы держимся. Мы плывем.
И опять - надо было посмотреть, с каким экранным киновеличием подсудимый гросс-адмирал после допроса взял лист бумаги, начертал некие краткие слова и вручил их американскому стражу для передачи своему защитнику. И защитник опустил глаза на лист и вложил его в свой бювар. Он сделал это так благоговейно и так самоуважительно, что будто получил высочайший рескрипт о производстве. На листе не могло быть написано больше двух слов. И слова не могли быть иными, чем старая морская формула: «Адмирал благодарит». Для морской защиты морского подсудимого они означали: «Так держать»...
Защита хочет держать против ветра, против очистительной бури, против урагана гнева, накопленного человечеством. Она хочет держать против здравого смысла.
Обвинение приводит слова Деница о том, что «он не может понять, что еще находятся такие немецкие команды подводных лодок, которые спасают вражеских моряков!» Защита возражает: ведь Дениц не сказал, что вражеских моряков следует расстреливать. Свидетель говорит, что после речи Деница один из начальников школы в разговоре с выпускниками «рекомендовал по возможности иметь на командном мостике только офицеров и в это время предпринимать уничтожение потерпевших кораблекрушение». Защита добивается, чтобы свидетель сказал, читал ли он «в постоянных приказах что-либо о том, что нужно стрелять по потерпевшим кораблекрушение»? Как будто все дело в «постоянных приказах». Держать против, - вот неписанный «постоянный приказ» Деница своему корветтен-капитану от защиты...
Обвинение привело десятки фактов. Оно может привести сотни. Могло бы привести тысячи. Ведь лодки Деница потопили за время войны две тысячи семьсот семьдесят пять судов. Четырнадцать с половиной миллионов тонн пущено немцами ко дну. Не слишком ли много фактов?
И были моменты в этом потрясающем душу обвинении против морских разбойников, когда один приводимый факт говорил за тысячи.
В судовой журнал подводной лодки рукой немца обстоятельно занесена гибель торпедированного судна и его команды. Минута за минутой, - все, что происходило на поверхности моря, на корме и на передней части судна, высота волны, сила последних взрывов, полет людей и обломков по воздуху, старания гибнущих ухватиться за что-нибудь и плыть. И последние строки: «Мальчик в воде призывает на помощь: - Помогите, пожалуйста, помогите, пожалуйста! - Другие очень спокойны. Они молчат. Они глядят книзу, и лица их кажутся усталыми. На одном лице выражение холодной ненависти. Идем старым курсом».
Двое чудом уцелевших инженеров погибшего судна своим отчетом дополняют картину поведения подводников: «Два человека стояли с баграми, чтобы не дать нам возможности добраться до лодки. Они кружились вокруг нас, фотографировали нас в воде, но ничего не говорили. Затем подводная лодка погрузилась и ушла, не оказав нам никакой помощи».
Не памятны ли нам, русским, эти любители-фотографы, старающиеся поймать в об’ектив предсмертную боль обреченной жертвы? Палач остается палачом на суше и на море.
Террор подводного флота Германии был неуклонной морской политикой Деница. Она снискала ему признательное расположение Гитлера. В опаснейший момент для германской военной мощи - в январе сорок третьего года, в дни Сталинграда - Гитлер назначает Деница главнокомандующим военно-морским флотом. Он требует от него усиления морского террора. Старый кадровый пират Редер оказался недостаточно решительным и должен был уступить место своему подчиненному.
Дениц все время поднимается в цене у фюрера. В катастрофические для Германии зимне-весенние месяцы 1945 года, когда терялось все и навсегда, Дениц был уже настолько приближен, как советник, Гитлером, что за время с февраля до девятого апреля встретился с ним сто девятнадцать раз, почти постоянно в кругу Гиммлера и Кальтенбруннера.
30 апреля, будучи в Голштинии, Дениц получил из бомбоубежища Гитлера в Берлине телеграмму, в которой говорилось, чтобы он, гросс-адмирал Карл Дениц, стал преемником фюрера на посту главы германского государства.
В эти часы пушки маршала Жукова подводили к концу исторический советский разговор с Берлином и само германское государство Гитлера развалилось на омертвевшие куски.
Дениц был последним калифом разрушенной в прах нацистской Германии. Калифом на неделю. Он был если не важнейшим, то преданнейшим пособником Гитлера. И недаром он сам назвал себя «политическим солдатом фюрера».
В первую мировую войну, в начале своей службы «желтый Дениц», как прозвали его в немецком флоте, плавал на крейсере «Бреслау», забежавшем для разбоя в Черное море. Он не отличился ничем, кроме истеричности, проявленной в опасные моменты, и слава «морского истерика» за ним так и осталась во флоте. Может быть, истерика и разожмет его пальцы, когда девятый вал поднимется, чтобы навечно поглотить разбитый баркас. // Константин Федин. г. НЮРНБЕРГ, 24 января.
☆ ☆ ☆
27.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Дениц и Редер ("Правда", СССР)
25.12.45: А.Бегичева: Живые свидетели ("Известия", СССР)
23.12.45: Б.Полевой: Нож разбойника || «Правда» №304, 23 декабря 1945 года
23.12.45: А.Трайнин: Преступные организации гитлеризма ("Правда", СССР)
23.12.45: И.Эренбург: В Чехословакии || «Известия» №300, 23 декабря 1945 года
22.12.45: Л.Шейнин: Призраки заговорили ("Известия", СССР)
22.12.45: Л.Леонов: Гномы науки || «Правда» №303, 22 декабря 1945 года
22.12.45: А.Твардовский: Из песен о немецкой неволе ("Известия", СССР)
21.12.45: Б.Полевой: Кухня дьявола || «Правда» №302, 21 декабря 1945 года
21.12.45: Вс.Вишневский: Вылазки гитлеровских последышей ("Правда", СССР)
20.12.45: Л.Леонов: Тень Барбароссы || «Правда» №301, 20 декабря 1945 года
17.12.45: Я.Макаренко: Коричневые лапы ("Правда", СССР)
17.12.45: Вс.Вишневский: Ничего не забыто! ("Правда", СССР)
17.12.45: Д.Заславский: Каннибалы || «Правда» №299, 17 декабря 1945 года
16.12.45: Б.Полевой: Книга в коже ("Правда", СССР)
16.12.45: Вс.Иванов: Призраки, источающие яд ("Известия", СССР)
15.12.45: Вс.Вишневский: На гитлеровской каторге ("Правда", СССР)
15.12.45: А.Трайнин: Этапы Нюрнбергского процесса ("Правда", СССР)
15.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Розенберг, Иодль ("Правда", СССР)
15.12.45: Казнь палачей из Бельзенского концлагеря ("Известия", СССР)
14.12.45: Б.Полевой: Что ждало мир ("Правда", СССР)
14.12.45: Р.Кармен: Палачи Дахау || «Известия» №292, 14 декабря 1945 года
14.12.45: К.Тараданкин: Новые трюки фашистской пропаганды ("Известия", СССР)
13.12.45: Вс.Вишневский: Гитлеровский план агрессии на экране ("Правда", СССР)
13.12.45: Б.Полевой: Не плачьте больше, Мария! ("Правда", СССР)
13.12.45: К.Тараданкин: Рабовладельцы ("Известия", СССР)
13.12.45: Н.Баканов: Финские подручные Гитлера ("Известия", СССР)
12.12.45: Р.Кармен: Этого нельзя забыть ("Известия", СССР)
12.12.45: Вс.Иванов: Волки в генеральских мундирах ("Известия", СССР)
12.12.45: Н.Баканов: Заметки с процесса || «Известия» №290, 12 декабря 1945 года
10.12.45: Л.Леонов: Людоед готовит пищу ("Правда", СССР)
10.12.45: Фотовыставка «Немцы во Львове» ("Правда", СССР)
07.12.45: Вс.Вишневский: Крах германского удара на Восток ("Правда", СССР)
07.12.45: Украина обвиняет! || «Правда» №291, 7 декабря 1945 года
06.12.45: Вс.Вишневский: Из зала суда ("Правда", СССР)
06.12.45: Н.Таленский: Великая победа под Москвой || «Правда» №290, 6 декабря 1945 года
06.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Риббентроп, Кейтель ("Правда", СССР)
05.12.45: Вс.Иванов: Во имя будущего || «Известия» №285, 5 декабря 1945 года
05.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Геринг, Гесс ("Правда", СССР)
05.12.45: В.Лебедев-Кумач. Мы Родину славим трудом || «Правда» №289, 5 декабря 1945 года
04.12.45: И.Эренбург: Час ответа || «Известия» №284, 4 декабря 1945 года
03.12.45: С.Маршак: «Невольное признание» || «Правда» №288, 3 декабря 1945 года
02.12.45: Л.Леонов: Фашистский змий ("Правда", СССР)
02.12.45: Л.Шейнин: Немые свидетели ("Правда", СССР)
02.12.45: А.Трайнин: Искатели «юридических щелей» ("Правда", СССР)
02.12.45: Обозреватель: Международное обозрение ("Правда", СССР)
01.12.45: Вс.Вишневский: Провокаторы и убийцы ("Правда", СССР)
01.12.45: Д.Заславский: Волчья голова и волчий хвост ("Правда", СССР)
01.12.45: И.Эренбург: Мораль истории || «Известия» №282, 1 декабря 1945 года
Ноябрь 1945 года:
30.11.45: Д.Заславский: Разбойничий план Барбаросса ("Правда", СССР)
30.11.45: Вс.Вишневский: Террор и провокации - оружие гитлеризма ("Правда", СССР)
30.11.45: В.Лебедев-Кумач: Вступающему в партию || «Правда» №285, 30 ноября 1945 года
29.11.45: Вс.Вишневский: Заговор гитлеровцев против мира ("Правда", СССР)
29.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
27.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии* ("Известия", СССР)
27.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Известия", СССР)
26.11.45: Вс.Вишневский: В Нюрнберге ("Правда", СССР)
25.11.45: Р.Кармен: Из зала суда || «Известия» №277, 25 ноября 1945 года
25.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
25.11.45: Документ о подготовке Германии к войне против СССР ("Правда", СССР)
25.11.45: Да здравствует Советская Армения! ("Известия", СССР)
24.11.45: Л.Шейнин: Суд идет || «Известия» №276, 24 ноября 1945 года
24.11.45: Речь главного обвинителя от США Джексона ("Правда", СССР)
24.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
23.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
23.11.45: С.Маршак. Черная немочь || «Правда» №279, 23 ноября 1945 года
23.11.45: А.Твардовский: В родных местах* ("Известия", СССР)
22.11.45: Д.Заславский: Германский фашизм перед судом народов ("Правда", СССР)
22.11.45: Братья Тур: Солдатская дружба || «Известия» №274, 22 ноября 1945 года
21.11.45: Начался процесс главных немецких военных преступников ("Правда", СССР)
21.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии* ("Известия", СССР)
21.11.45: А.Твардовский: В родных местах ("Известия", СССР)
Газета «Известия» №22 (8938), 25 января 1946 года