Как я попал в Академгородок. Часть 11.
Продолжение. Начало см. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10.
Саша Коваль
Высокий и белокурый, с открытым ясным лицом, на котором всегда играла приветливая улыбка, Саша был из тех людей, к которым сразу испытываешь полное доверие. Он тоже жил в Золотой долине, так как у Богдана там была лаборатория, где Саша работал. Опыты их группа проводила где-то в Бердском заливе. Я только видел направление, куда моторная лодка уходила почти каждый день.
Сашина жена, Сталина была невысокой красивой темноволосой молодой женщиной. Он относился к ней трепетно. Она была беременна и дохаживала последний месяц, поэтому Саше дали квартиру в д. №5. Вскоре родился сын, которого назвали Максимом. Это был первый ребенок, родившийся в верхней зоне Академгородка. По этому поводу все ребята ходили счастливые. А сам Саша был на седьмом небе от счастья.
Саша и Сталина были замечательной парой. А как он нянчил своего сына, - это надо было видеть.
За короткое время Саша стал одним из тех людей, с кем мне больше всего хотелось поговорить. Как-то оказалось, что у нас иного общих интересов, и думаем мы во многом одинаково. На какие только темы мы ни говорили, что только не обсуждали. Только Саша был более спокойным, чем я. Если я иногда поддавался неожиданным импульсам, то Саша, казалось, сначала все обдумает от начала и до конца и только потом изложит свое мнение. Но, что мне казалось удивительным это мнение окажется верным, и я уже не мог обнаружить в нем ни одного изъяна.
После работы мы виделись с ним практически каждый вечер. Пожалуй, Саша, если еще и не стал моим другом, но становился им. Мне он был необходим, поскольку только ему я поверял самые сокровенные мои планы и обсуждал самые смелые мысли. Именно он рассказывал мне о жизни в Академгородке, о своих товарищах, отношениях между молодежью и старшим поколением ученых. И мечтал. Он был мечтателем. Думающим мечтателем.
Ирина Дидигурова
Обычно в воскресенье в общежитии было не протолкнуться. Молодежи деться было некуда, а ее тогда в институтах, начавших работать в городке, было много. И из города многие приезжали подышать воздухом Академгородка. Вот и приходили, куда могли, а у нас было тепло, и мы всех встречали гостеприимно и наливали чай.
Сидели на кроватях, пили чай, говорили на все темы, которые нас тогда волновали. Все, кто приходил к нам тогда, были одиноки, - то ли на самом деле холостые, то ли семьи еще не приехали. Но это никого и не интересовало. Я, конечно, не знаю, что у кого было в мыслях, но разговоры никогда не касались «скользских» тем. Никто не позволял себе неуважительного отношения к девушкам, никто не задирался друг перед другом. Нам было просто хорошо в эти часы.
Наше общежитие на короткое время стало для молодых людей центром притяжения. Фактически оно стало клубом, где не было никаких заведующих, никакого руководства. Каждый рассказывал, что хотел и слушал, кого хотел. А не нравилось, уходил. А темы были любые, и никто не представлял себе, что на какие-то темы опасно говворить.
Из часто бывавших у нас гостей мне запомнилась Ирина Дидигурова, которая работала заведующей библиотекой Института математики. Она каждый раз приносила посмотреть журналы типа Photography Magazine, где допускались одна-две фотографии с оголенным женским телом. В советских журналах голое тело считалось порнографией и не допускалось. Мы с интересом и некоторым смущением рассматривали эти откровенные смелые фото, отводя взгляд от интимных мест, а Ирина посматривала на нас с некоторой иронией. Она была молода и красива. Это была красота женщины с Кавказа, от которой мужчины теряют голову и совершают подвиги.
Не знаю, какой подвиг совершил академик Юрий Николаевич Работнов, но вскоре он женился на Ирине, оставив свою прежнюю семью в Москве. Больше Ирину я никогда не видел. Став женой академика, она, как до меня доходили разговоры некоторых дам, очень заботилась о муже, а ее называли только по имени-отчеству. Наверное это тоже было в соответствии с кавказскими обычаями.
Но вот осталась же она у меня в памяти.
живу у Николы Малинина
Мы все работали в одной очень большой комнате на первом этаже Института гидродинамики. Нас было не так много, и каждому дали письменный стол. Столы стояли вдоль окон и стен, а остальное пространство занимали испытательные машины.
В подвале здания устанавливали металорежущие станки, там начинала свою работу мастерская. На третий этаж здания начали вселение сотрудники других институтов, которые до этого теснились в здании СО АН на Советской д. 20 или помещениях бывшего Западно-сибирского филиала на Мичурина д. 23. Переехало и Конструкторское бюро нашего отдела. Оно заняло большую комнату на первом этаже. В памяти моей осталось, что его называли КБ Антонова.
Рядом с моим столом был стол, за которым работал немногословный и довольно хмурый молодой человек, лет на пять постарше меня и уже кандидат наук. Его звали Николай Иванович Малинин, но в обиходе его все звали просто Никола. Он не возражал. У него была одна занятная привычка. Когда ему задавали вопрос, неважно какой, пусть даже самый простой, он сначала переводил взгляд на собеседника, потом несколько секунд молчал, как бы обдумывая вопрос. А когда задавший свой вопрос уже не надеялся получить на него ответ, раздумывая, что либо Никола его просто не расслышал, либо почему-то не хочет отвечать, вдруг получал на него односложный ответ. При этом лицо Николы оставалось бесстрастным.
Область научных интересов Николы была пластические и прочностные свойства пластмасс, и у него была своя испытательная машина, которую доводил его лаборант. А Никола готовил эксперимент. Иногда он заговаривал со мной, чему я удивлялся, - у меня было ощущение, что он вообще может никогда не говорить. Обычно его вопросы касались свойств пластмасс, о которых я тогда мало чего знал. Но ему не нужны были мои ответы. Мне казалось, что он задает вопросы сам себе. Поскольку я не отвечал на его вопрос, а только смотрел на него, пытаясь понять, зачем он его задал мне, Никола что-то буркнув себе под нос, отводил взгляд, как будто и не было никакого вопроса. Но однажды его вопрос очень заинтересовал меня:
- Хочешь переехать на время ко мне пожить?
Никола, будучи кандидатом наук и заведующим лабораторией, получил квартиру в доме № 5. Он должен был вскоре перевезти туда свою семью, по крайней мере, именно так он мотивировал свою просьбу о предоставлении жилья. Ему выделили двухкомнатную квартиру №1 на первом этаже.
- Видимо, переезд его семьи задерживается, - подумал я. - А почему бы и не переехать? Там будет спокойней, чем в общежитии.
- Спасибо, я не прочь., сказал я, глядя ему в глаза, которые он все это время не отводил в сторону, вглядываясь в меня так, как будто от моего решения зависела вся его последующая жизнь.
В тот же вечер я перенес свои нехитрые пожитки к Николе. Вот только кровати у него не было, и я спал на раскладушке, которую поставили на кухне.
Теперь вечерами мне было заниматься легче, - никто не мешал. Никола был молчалив, и за весь вечер он не произносил больше двух слов, даже когда мы пили вместе чай.
работаю в Институте гидродинамики
Институт гидродинамики приобретал все более жилой вид. Заселялись помещения. Утром к нему шло все больше и больше народу. Да и днем в его широких коридорах не было пусто. Все над чем-то трудились. У каждого было задание, от руководителя и каждый обсуждал с руководителем ход своих работ. Я ни с кем свою работу не обсуждал и от этого чувствовал некотор ый неуют. Но приходили письма из РЖ «Механика», и я трудился над рефератами. Все остальное время я думал над своей задачей. Мне все еще хотелось найти аналитическое решение, так чтобы получить красивое решение уравнений матфизики, но оно все не находилось. Гольденвейзера я, пожалуй уже знал наизусть, хотя эта книга была отнюдь не мала и не проста. Но теперь я понял, что Гольденвейзер не даст мне ответ на мучивший меня вопрос: можно ли подобрать какие-нибудь известные специальные функции, чтобы получить аналитическое решение? Один раз я поговорил на эту тему с Григолюком, но он, выслушав меня, только сказал:
- Ну, попробуйте поискать.
Я выходил покурить на лестничную площадку и там знакомился все с новыми и новыми сотрудниками. Тогда большинство мужчин курило. Почти все предпочитали папиросы «Беломорканал». И я тоже их курил. Они были недороги, а табак в них был крепок и не противен.
А в институте был создан новый отдел - теоретический, который возглавил Лев Васильевич Овсянников, а отдел гравитационных волн стал именоваться отделом физической гидродинамики. Им руководил Михаил Алексеевич Лаврентьев. Была создана вычислительная лаборатория, которую возглавил академик Илья Несторович Векуа. Правда, все знали, что он будет ректором создаваемого университета. В отделе прикладной гидродинамики появилась гидравлическая лаборатория, которую возглавил Олег Федорович Васильев. Изменения произошли и в структуре отдела прочности. Петр Осипович Пашков стал заведующим вновь созданной лаборатории металлофизики, Владимир Семенович Седых стал заведующим новой лабораторией сварки (я не знаю, как она точно называлась тогда, а Алексей Андреевич Жирнов стал руководить новой лабораторией измерений. Всего в Институте было создано 8 лабораторий, научно-техническая библиотека, заведующей которой стала Люда Вакуленко, матерская и два конструкторских бюро, одно при ОБПП, другое при отделе прочности.
20 июня Государственная комиссия приняла в эксплуатацию здание института гидродинамики.
На снимке (мы смотрим со стороны микрорайона Б и Обского моря) он прямо за леском. А перед леском и чуть левее видны первые 5 жилых домов. Еще левее - строящееся здание школы. В ней вскоре будет располагаться университет. Перед пятью первыми жилыми домами видны фундаменты новых домов. Справа от пяти первых домов перед леском можно разглядеть два строящихся злания, стоящих по углом в 90 градусов. В том, которое вдоль леска (по Обводной ул.), вскоре разместится общежитие университета.
Большую часть здания Института гидродинамики постепенно заняли другие Институты СО АН: Институт теоретической и прикладной механики, Институт теплофизики, Институт Катализа, Институт органической химии и Институт неорганической химии. Их корпуса еще строились, а строительство корпуса Института Катализа еще даже не начиналось.Михаил Алексеевич Лаврентьев показывал на собственном примере: надо жить дружно и делиться друг с другом.
Продолжение следует