Приложение (17х): Учиться быть другом (4) Отношения с Ивэ
Для начала напомню, что на данном этапе проекта "Три Парки" мы рассматриваем штрек "от Встречи до Первого кризиса" (1975-1980) в ракурсе темы "учиться быть другом": каковы были наши понятия о принятии, у нас вместе и у нас по-отдельности, и что новое открывалось на каждом этапе жизни вместе с альтеррой.
Тема отношений с Ивэ исходно связана с темой "Чёрное Лето Северного" (ЧЛС). Фактологию ЧЛС мы недавно выложили в Архиве Альтерры - чтобы здесь меньше пересказывать сюжеты, а больше осмыслять-философствовать. Для тех, кто пропустил - вот:
ЧЛС-1. Общий абрис и даты
ЧЛС-2. События и отношения
ЧЛС-3. Дерзновение - Отчаяние - Прощание - Обретение
А ещё имеется инфо-пост про Ивэ с тезисами и оглавлением ссылок:
Ивэ, Толлер, Леда и Ко
Не так давно мы рассматривали тему "приятие по Тате-в-детстве / по Кире-в-детстве" применительно к отношениям с Орсом - а сейчас попробуем поговорить про Ивэ ("попробуем" - т.к. реально необъятное, ну, что получится, то и получится:))
Схватка утративших-и-обретших себя и друг друга
Ивэ образовался у нас в качестве случайно захваченной в плен в высшей степени сомнительной персоны: никто ничего не объяснял, но все говорили "брр, неприятный и очень опасный, лучше бы вы дели его куда-нибудь!" - что меня, при моей трепетной любви к злодеям, не могло не будоражить (летом поминали мою любовь к злодеям применительно к Модесту и Харону - тогда у меня вышел жестокий облом, зато на следующем, точнее, на после-следующем - после Орса считая - этапе мы завели Ивэ, и я был вознаграждён:))
В отличие от Орса, Ивэ нисколечко не был игрив - наоборот, зубодробительно-по-взрослому серьёзен! - что давало роскошную возможность взаимодействовать в танце "Законник верзус Хаотик" (расшифровано вот тут в комментах) - только на том этапе мы не менялись ролями: Ивэ был "плакатный законник", я - "плакатный хаотик". Мы бесконечно и жарко спорили; как я уже рассказывал, мы были полнейшие детсадовцы, и аргументы наши держались на уровне "я тебя стукну домом!" / "а я тебя стукну пожарной машиной!" - однако эта игра пьянила меня несказанно. "Завершённость законничества" в моём пленнике позволяла мне троллить его как шарообразного-в-вакууме-сурового-родителя, при этом общая нелюбовь к нему плюс то что сила была на моей стороне позволяло мне видеть его в качестве шарообразного-в-вакууме-отвергнутого-ребёнка - крышесносно!!!
И на первом этапе, до того как у меня потребовали его головы, и на следующем, когда я завладел им единолично, объявив мёртвым - я всеми фибрами сигналил: "иди ко мне, изгнанный злой пророк с безумным затравленным взором! им ты не нужен, а мы с тобой будем безбрежно играть!" - он же всеми фибрами сигналил в ответ: "не пойду! ни за что не пойду, потому что если ты прав, то неправ я!" -
то есть формально это был бессловесный спор о совсем разном (хаотик о воле, законник о правоте), по сути же оба имели в виду одно и то же, главное для обоих - отношения близости.
Ключевое для меня тут было: "можешь ли, хочешь ли ты быть со мной? - они все отвергли тебя, тебя у них больше нет - значит вопрос о долге снимается, остаётся только вопрос любви: можешь ли, хочешь ли ты быть со мною наедине? можешь ли, хочешь ли безоглядно мне отдаться?"
Важный момент: мне было от него не надо _абсолютно ничего_, ничего практического вообще! - речь шла в чистом виде об отношениях: готов ли ты, хочешь ли ты быть вместе? - или не хочешь, хочешь по-прежнему быть один?
Для Ивэ, хоть формально он вроде как думал совсем о другом, ключевым было то же самое.
Как и все чада ЗА, Ивэ имел базовый опыт пребывания в любящих объятиях, доверия, надёжности - но впоследствии был изранен рядом предательств. От невыносимой боли он забыл Меену и детство вообще, однако всю дорогу искал, искал, искал... - трактовал жажду-тоску как всепоглощающую любовь к Идее, изо всех сил воздерживаясь от близости с существами: подсознательно боялся, что едва обретёт любимого - его опять вырвут из рук, и душа расточится в прах.
"Чем острее любим ближних -
Тем важней закрыть собой.
Мы играем в третьих лишних -
Не с врагами, так с судьбой.
Я не дам тянуть за кишки
Ни себя, ни друга им! -
- Мой дружок тут явно лишний)
Вот умрёт - поговорим!
...
- Уноси живей, стервятник,
Всех, кто дорог мне, в мертвятник!.." - и так далее.
Вслед 14-ой главе "Трёх Парок" мы с Ивэ говорим, что, сами не зная, оказались тогда друг другу подобными! - только я на том этапе уже добрался домой, обрёл Тату, обрёл ЗА - а если бы не случилось этого, мог бы выйти из тьмы таким же иссохшим-изрезанным как тогдашний Ивэ. Судьбы нас-юных не просто созвучны, но в своём роде взаимодополняющи - поэтому мы с Ивэ смогли дать друг другу критично необходимое для выхода из кризиса / для роста.
В той беседе мы вспоминаем рассказ Брэдбери про бабушку-робота (где ребёнок не мог довериться, боясь, что как только полюбит, новообретённый значимый старший опять умрёт) - радуясь, что в итоге оказались друг для друга надёжными-неубиваемыми словно два живучих и одновременно животворящих бабушко-робото-механика:)
Капитуляция в объятиях
Тот момент, о котором я говорю: "кончилось тем, что Ивэ, образно говоря, "сбросил настройки на ноль": потерял сознание, после чего пришёл в себя этаким "мистически новорожденным", нагим и беспамятным юным существом на цветущей весенней земле" (отсюда) - был весьма своеобразным поединком, в котором родительски-детский аспект виден весьма чётко. Желая выразить последний протест, Ивэ попытался с нами подраться, но мы, пользуясь однозначным преимуществом в физических силах, удерживали его, позволяя ему нападать и таким образом выражать эмоции, но при этом не давая ни убить самого себя, ни убить нас, ни убежать - символизируя (как представляется очевидным мне теперь) власть родителя в отношении ребёнка, этакое многозначное (и в хорошем и в плохом смыслах) родительское "не пущу!" -
очень могучее, очень годное в отношении совсем маленького ребёнка средство -
но при этом
совершенно не подходящее в отношениях взрослых, сепарированных друг от друга существ.
Мы с Ивэ были на том этапе совсем маленькими, все мы! - и он, и Тата, и я -
поэтому и тогда, и потом в течение многих лет мы трое взаимно пользовались "удержанием в объятиях" спасительным для себя и для визави образом - но, конечно, в плане сепарации у нас всё было сложно, да. Долго было сложно, да и сейчас непросто (у нас с Татой непросто, Ивэ от нас давно отсепарировался, первым успел:)) - формирование внутреннего родительства (когда уже сам можешь удерживать себя в объятиях, позволяя себе полностью проживать-осознавать все свои чувства, но при этом защищая от своих же импульсов, ведущих к беде) происходит неспешно, вырастая на основании интериоризации действий значимых старших.
""Бабушка, пустиииии!!!" - "Не пущу!!!" - бегом ли на дорогу, в чужом ли месте в воду, куда-либо на высоту опасного прыжка - пока хватает сил, Бабушка крепко держит меня в охапке; пихаюсь, дерусь, извиваюсь, ору, устаю и реву - Бабушка поудобнее перехватывает меня, начинает укачивать и смешить. Реву и смеюсь, реву и обнимаю её за шею, вот она уже поёт песню, и я с ней - боевую? колыбельную? - и то и другое вместе, не разобрать:)"
В тот решающий раз, который мы с Ивэ считаем его "мистическим рождением заново" - в нашей отчасти физической, отчасти эмо-схватке сконцентрировалась вся предыдущая наша борьба - формально вербализованная, по сути бессловесная. В полной мере ощутив моё "не отпущу!", потеряв сознание и придя в себя не умершим, как уже казалось, а живым, в высшей степени живым - Ивэ рыдал как маленький-я в объятиях Бабушки: блаженная капитуляция ребёнка, убедившегося в непобедимой надёжности любящего взрослого. Всё плохое, что было раньше, можно забыть! - вместе мы всемогущи, слиянны-во-всемогуществе как младенец-и-мать, как животворящие бабушко-робото-механики:) Нет, я не говорю, что это ни с чем не сравнимое ощущение следует относить к сфере рационального, строить на нём стратегию взрослых отношений с посторонними - но как база близких отношений, в пределе - отношений с самим собой, это крайне важная штука.
Разумеется, "забывать всё плохое" как фактологию ни в каком отношении не здраво - однако если существо ещё не способно держать перед мысленным взором и "всё плохое", и "всё хорошее" одновременно, если у него ещё не созрела полноценная чаша смешения чувств - то ему приходится на время "выбросить из головы" это самое "всё плохое", иначе оно подтачивает силы и не позволяет начать новый этап. Израненное существо зачастую прибегает к диссоциации, как бы превращаясь в младенца, особенно когда вдруг ощущает себя в безопасности, в надёжных объятиях - и для него важно успеть воспользоваться этой передышкой, отращивая внутренние мощности-способности, прежде чем мирской холод снова даст себя ощутить - а рано или поздно даст неизбежно, ведь никто вне тебя не может быть твоей матерью всегда, в любой момент.
Пережитое Ивэ потрясение пробудило Алвастра, бывшего эисским родителем Ивэ и Ме, но на том этапе спавшего - и сам Алва тоже пережил погружение в единство рождающего-с-рождаемым, обновление радости бытия. Когда-то Алва был божественным лоном блаженного младенчества Ивэ и Ме, сливался с Ивэ и Ме в их общей жизни - и когда Ивэ на время утонул в младенчестве вновь, Алва с ним снова слился, желая одаривать всю окружающую вселенную младенческо-родительской любовью - всё заливающей нежностью счастливой матери. Как уже не раз говорилось, в этом были и свои минусы, и свои плюсы - и в социальном плане, и в личном.
Подчеркну особо, что не следует смешивать две разных области, несмотря на внешнее сходство проявлений и даже на внутреннюю взаимосвязанность процессов:
(1) наши личные отношения с Ивэ, в их родительско-детском танце, с одной стороны
и
(2) харизматическое воздействие Алвы и Ко через Ивэ на посторонних людей с другой
(хотя, как сказано выше, родительско-детская составляющая там рулила) -
и так же особо подчеркну, что мы-юные эти две сферы, конечно же, то и дело спутывали.
"Отдайте нам всё, и мы станем для вас всем!"
Тема "божественно-прекрасный младенец-найдёныш, которого всем хочется согреть-покормить-усыновить" (образ "пан-тэрос / пант-эрос", подробно вот здесь) - весьма значимая в контексте ЗА, при этом исходно амбивалентная - сия тема может служить хорошей иллюстрацией к рассматриваемому узлу. Можно сказать, что мы все трое - не только Ивэ, но и Тата, и я - друг для друга на раннем этапе отношений были этими самыми "пантерами": "Отдайте нам всё, и мы станем для вас всем!" - витальная жадность любви, обещание подарить новообретённому родителю целый мир. Не удивительно, что мы-юные спутывали две сферы, о которых абзацем выше - ведь для нас было неразличимо "витально значимое для меня-лично" и "закон мира, в котором живу" (вспоминаются Внникотт и Ко - тема всемогущества младенца, "сотворяющего материнскую грудь", а также тема нарцисса, который не созрев "застревает" в жажде младенческого всемогущества). Не гарантирую, что смогу тут подробно расшифровать, как именно мы обещали друг другу "стать всем" - но попытаюсь хотя бы коснуться этого с разных сторон (кагрится, следите за руками:))
Когда мы с Татой в очередной раз обсуждали ту эпоху (уже в 2019, в контексте "Трёх Парок"), ей вспомнился образ из некогда читанной книги: одна из еврейских женщин, узниц концлагеря, рождает ребёнка, и все женщины вместе прячут его, восхищаясь им и надеясь что это Мессия, который наконец-то родился и непременно спасёт их, выведет из плена! - сейчас они спасают его, а потом он сам их спасёт.
Тата сказала, что этот книжный образ по настроению созвучен тому, что она-юная переживала в связи с Ивэ. С одной стороны, она купалась в любви и нежности, которую мы все трое испытывали-изливали друг другу: Ивэ по отношению ко мне / к нам (он очень рано, хотя и не то чтобы сразу, понял что нас двое), я - по отношению к Ивэ, Тата - вместе-со-мной и одновременно вместе-с-Ивэ... - и эта тройственная любовь говорила ей, что теперь наконец-то всё правильно, всё хорошо, всё будет хорошо!
С другой стороны, она ощущала и думала, что уж если такой ужасный-ужасный как Ивэ пошёл на раскрытие-доверие-любовь и стал таким потрясающим - то значит точно каждый может так захотеть и так сделать! что в глубине души каждый желает раскрытия-доверия-любви - и теперь мы можем смело делать на это ставку, чтобы спасти всех.
С третьей стороны - ей представлялось, что неотъемлемое личное свойство Ивэ состоит в том, что кто его увидит - тот враз полюбит и будет ему помогать, не может не!.. - и когда вдруг оказывалось что нет, это не срабатывает - печалилась, хоть и не отчаивалась ("ну вот, опять всё оказалось сложнее, ну да ладно!")
С нынешнего ракурса мне представляется, что пункт 2 ("значит и каждый может") в соединении с пунктом 3 ("значит и каждый полюбит") складывались в ту самую картину "пантера", о которой выше - и что это напрямую касалось самой Таты. Не вербализуя тему своего сходства с Ивэ и даже наверно не задумываясь об этом, юная Тата видела себя существом, которое, если копнуть поглубже, содержит ужасные бездны погибели - но если изо всех сил вложится в служение любви ближним, то сможет стать для них источником счастья и полноты бытия.
Что касается меня, то тут для меня тоже колоссальную роль играл образ божественного ребёнка и божественного родителя одновременно - однако общий расклад и акценты-проблемы были иными.
Спасти родителя = всем вместе выжить
Как уже сказано выше, меня с ума сводил танец Законника-и-Хаотика, в котором визави был и отвергающим родителем, и отвергнутым ребёнком одновременно - потому что это давало возможность мне проживать себя как отвергнутого-мятежного ребёнка, способного победить = вернуть домой, в лоно любви, мятежного-отвергающего родителя - становясь т.обр. приемлющим родителем для беглеца-родителя-в-роли-ребёнка (спасти и победить принцессу-дракона имярек, ага-ага:))
С высоты нынешнего положения понимаю, что моя заворожённость этим процессом связана со спецификой моих отношений с Мамой Зоей - которую я с достаточно раннего возраста должен был спасать из гееннской пропасти нелюбви (я рассказывал об этом вот здесь). Именно в этих отношениях я регулярно оказывался мятежным ребёнком-извергом, в схватке спасающим мятежного родителя-законника - мятежного, ибо тот нарушает базовый закон мироздания = закон любви - нарушает базовый закон, опираясь на лживые законы контаминантов, на всевозможные "так надо", не позволяющие свободно дышать.
Чтобы всем вместе выжить (точнее, не просто выжить, а полноценно жить и развиваться, но для меня-ребёнка это было едино-равновитально), нужен Дом, а Дом держится взаимным принятием, взаимной любовью! - и я-маленький бросал все силы на то чтобы одолеть маму в этой схватке, бросал весь ресурс и побеждал - побеждал Бабушкиной миродержащей властью, уже в достаточной мере мною интериоризованной. Обращённое к Маме Зое "не отпущу!" - "не отпущу!" ребёнка, выступающего тут в родительском качестве - опиралось на божественную мощь Бабушкиных объятий.
Не могу не отметить, что ко времени встречи с Ивэ я, переживший и драму "Зеркала", и сам факт, что Бабушка оставила престол, и Дом начал рушиться - этот-я уже в малой степени способен был помнить, что своей способностью-могуществом-властью держать отношения обязан именно Бабушке. Я говорил уже, что общение моё с Бабушкой на том этапе было странным ("порой как с маршалом в отставке, порой как со старым деревом, черепахой, птицей"), там же рассказывал и про эпизод обиды ("зачем ты отдала свою власть, царица, зачем подставила нас с тобой?!") - сейчас же хочу подчеркнуть, что моя обида была куда шире единичного эпизода, она была принципиальной! - и в совокупности с осознанием, что мои Три Парки себя предали и теперь не могут ничего - всё это подействовало так, что в подростках я забыл истоки моего могущества, не мог верно оценивать полученное в детстве - и в отношении отношений (невесёлый каламбур) ощущал себя извечным одиночкой, почти сиротой.
Так вот, возвращаясь к нам-с-Ивэ-юным - повторю, мы долгое время взаимно пользовались "удержанием в объятиях" спасительным для себя и для визави образом. Когда фрустрация зашкаливает, нетрудно сорваться и наделать дел, о которых постфактум будешь очень жалеть - и мы с Ивэ много раз удерживали друг друга прямым "не пущу! не позволю, и всё!" - иногда физически, иногда вербально - и потом, когда легчало, роняли головы друг другу на плечи: "да что б я без тебя делал-то, мой родной..."
Осенью 1979, почитай уже в пред-кризисную эпоху (наш первый кризис начался осенью 1980), когда землездешняя ситуация чуть не оторвала нас от ЗА, Ивэ сделался нашим "спасательным тросом" ("мост-как-волос, нить над бездной, якорный канат, удерживающий наш утлый кораблик от полной утраты связи с родным причалом") - и в его тогдашнем стихе-заклинании я слышу то же самое - спасительное! - родительское "не пущу":
Вы рвёте незримые нити
Во имя рутинных светил.
Верните, верните, верните
Мне всё, чем я вас освятил!
Бойцами, жрецами, сынами
Вы звались; молиться о ком?
Отдайте мне чёрное знамя
С зелёной звездой и цветком.
Я вас избавляю от муки.
Я вам отпускаю грехи.
Отдайте мне грязные руки
И полные бреда стихи.
Вкусив моей влаги и суши,
Вы мною полны по края.
Тела мне отдайте и души -
Я - ад, и добыча - моя.
Спросите, спросите о Данте -
Он часто тоскует во сне?
Отдайте, отдайте, отдайте,
Верните… Вернитесь ко мне.
17 сентября 1979 - февраль 01 по ЧМ
Понятно, что в этом стихе уже отчётливо звучит мотив сепарации - родительское и детское тут уже практически на равных, свобода уйти и свобода вернуться лежат на раскачивающихся чашах весов судьбы - однако это крайне важный момент, обращение от лица моего мира - ко мне! - родительский зов, позволивший мне усилием собрать себя воедино, чтобы не рассыпаться, не оказаться опять оторванным от корней, от себя самого. Можно сказать, что пока нас качало и мотало, Ивэ держал всё наше-ЗАшное внутри себя - и сумел удержать и нас, и наше достояние, и вернуть нам его в целости.
Мне видится это некоей увертюрой к тому, что позже, во время кризиса, пережили мы с Татой - когда чуть было не разлучились, однако смогли дать друг другу свободу - и сделали шаг навстречу друг другу, навстречу новым этапам бытия. Про наш первый кризис говорить будем позже - сейчас я к тому, что никакая подлинная сепарация невозможна, пока не прожито младенческое слияние, пока не интериоризована надёжность родительских объятий - со всеми их плюсами и минусами, радостью и болью.
Добавлю ещё о том, о чём уже сказал выше, только немного другими словами - тема сложная, боюсь упустить что-нибудь важное, и для читателей и для себя самого.
Удерживая в объятиях Ивэ на самом первом этапе, когда мы ещё сражались - я давал эту самую надёжность через него и себе: бушующая фрустрация уподобляла его мне, держа его - я ощущал себя Бабушкой, держащей меня, и вместе с тем ощущал его - со всем безумием идеологии, которой он был увлечён - ощущал его как бы Мамой Зоей, которую удерживаю я Бабушкиной властью: "я пересилю, я спасу! - ты можешь более не опираться на дурацкие правила / на законы контаминантов - ты можешь полностью опираться на меня!"
Тема "спасти родителя" выглядела для меня-тогдашнего примерно так: "мне ничего не нужно, кроме принятия - ты мне только давай принятие как родитель, остальное я сделаю для себя / для тебя / для нас с тобой сам".
(Добавлю штрих: когда в своё время у Ивэ вышел облом с бывшими соратниками, которых он не смог одолеть новообретённой светлой харизмой и дело кончилось плохо - у Таты, как я уже сказал выше, это вызвало расстройство "ну вот, опять всё оказалось сложнее!" - а для меня дело выглядело иначе: "ну вот, я же вижу, что это Родитель ещё очень маленький и глупый, что надо ещё долго его растить! - ну ничего, будем растить, мне не привыкать":))
Отмечу, что мои отношения со старшими на ЗА во многом на этом построены: чтобы вырастить внутреннее родительство, вырастить внутри меня контур принятия меня самого - мне нужно для начала спасти родителя, развернуть его лицом ко мне и к себе самому, отвоевать в нём живое-личное от всевозможной контаминации - после чего впитывать-усваивать его любовь ко мне, неразрывно переплетённую с моей любовью к нему, присваивать её, делать её основой дальнейшего моего бытия.
Мы друг у друга в объятиях = Очаг
В неоднократно упомянутом инфо-посте (фсё про Ивэ:)) я сформулировал так:
(начало цитаты) С обретением Ивэ у нас наконец появился Очаг (мы друг у друга в объятиях образуем собою Очаг - см. соответствующий ключ:
"моя родина - там, где очаг, согревающий всех приходящих: каждый принимает любимых любимого как собственных любимых, каждый введённый за руку кем-то своим встречаем как свой; мы поддерживаем этот очаг своим дыханием - и он воздаёт сторицей, поддерживая нас, потому что являет собою не сумму наших усилий, а живое целое, возрождаемое нами и возрождающее нас: никто не исчезнет, не развеется в прах - всех становится больше, стать меньше не может");
отныне мы не аморфная россыпь-облако равностатусных монад сиротства (как исходно было в ОрТр) - но структура, в которой есть начальный живой кристалл - а значит, можно растить новый Дом, принимая всех! -
этот живой кристалл являет собою две тройки с единым центром, мы с Татой + Ивэ и Толлер с Ледой + Ивэ - эдакая восьмёрка-знак-бесконечности, танцующие врата безграничного роста-развития-цветения.
(Внимание! - я вовсе не о том, что, обретя столь прекрасного-светоносного Ивэ, мы оказались в силах диктовать всем свою волю, ткскть, на благо и во имя (хотя бывало, бывало:)) - вышеозначенный "живой кристалл" поддерживал прежде всего нас самих - лично нас и наших новообретаемых близких.) (конец цитаты)
И в комментах там же уточняю:
(начало цитаты)
archiv_alterry: Не равностатусность, но родительство
Отвечаю Плю на коммент
"то есть из того, что вы все четверо любили Ивэ, ещё нельзя почувствовать, растёт Очаг или нет (вот Тата и не чувствовала), а можно было бы почувствовать, только если вы будете любить того, кого _не_любили_, пока не оказалось, что его любит Ивэ или Толлер или Леда (...)
Так?" -
Не совсем так, реально всё куда сложнее - хотя с точки зрения данного-конкретного моего нарратива вполне можно расценить именно так:)
Реально тут играет роль не появление других существ, связанных с кем-то из нас-пятерых (ну вот скажем тот же Анъе появился _принципиально_ на другом этапе развития, мы все уже были другими, не такими как в описываемый период) - нет, ключевое в нашей "двойной триаде" иное: именно то, что я определил как "не аморфная россыпь-облако равностатусных монад сиротства (как исходно было в ОрТр)" - не одинаково беспомощные по большому счёту ровесники-детсадовцы, а - теперь мы каждый имеем в лице другого Подлинного Родителя!
(...) подчеркну эту возникшую неравностатусность - она-то и создаёт живой кристалл! Структура "Родитель - Дитя" - это связка, на которую можно повесить целый мир - до того у нас такого в арсенале не было, а теперь - появилось. (конец цитаты)
Там же в комментах Тата рассказывает о своих проблемах тогдашней поры в связи с Очагом - для неё это было не просто труднопредставимой, а по сути невидимой сферой. Тата уже поднимала эту тему в постах "Тата: Пространство Дома" и "Тата про дом и ключи", поэтому здесь я углубляться не буду, пост и без того нагруженный - отмечу лишь что у неё не было тогда представления о _своём_ доме, был только образ из песни: "руки любимых у них вместо квартир" - это было наиболее похожим на то что имел в виду я - и в этом смысле Тата оценивала, что мы теперь живём в объятиях друг друга, и это важно, но не оценивала структурообразующего аспекта, хотя и для неё было значимо, что наши ближайшие, Толлер с Ледой, состоят с Ивэ в не менее близких и важных отношениях, чем мы сами.
Пару лет спустя, но ещё до кризиса, Тата сама вдруг увидела подобную фигуру - "живой кристалл, две тройки с единым центром - восьмёрка-знак-бесконечности, танцующие врата роста-развития-цветения" - в совсем другой области: здесь на ЗЗ, в университете, мы внезапно познакомились с парой альтерристов (до того не встречали пар, лишь одиночек), и Тате представилось, что наше с ними общение - это подобный живой кристалл (Кира + Тата + альтерра и А + Б + альтерра, где альтерра - центр, хоть наши альтерры нимало не похожи), могущий стать основой нового общества - базирующегося на иных принципах отношений, где наибольшей ценностью является личная вселенная.
Отмечу, что в этом образе точно так же довлеет неравностатусность. Альтерра может выступать и в роли общей матери со-альтерристов, и в качестве их общего чада в аспекте со-демиургии - обладая притом полнотой родительской устойчивости, какой не обладает ни один из соальтерристов по-отдельности (см. важный разговор в комментах вот тут) - и эта неравностатусность, это чередование фаз, когда можно поочерёдно давать и принимать родительство, пребывая друг у друга в колыбели - именно это и является несущей частью структуры, способной бесконечно расти и бесконечно развиваться - и в качестве всей структуры, и в качестве отдельных лиц, и в качестве личных союзов.
Родительство = давать пространство для самораскрытия
Мы уже разбирали сабж в посте и комм. "Учиться быть другом (1) Начало общения на ЗА" - здесь даю выжимку:
(начало цитаты)
"держать" = "осуществлять родительскую функцию" -
это значит предоставлять тому, кого ты держишь - предоставлять В САМОМ СЕБЕ - место для жизни / развития / разворачивания психических процессов, давать поддержку, не замещая собой, но и не оставляя в пустоте.
(...)
"поддержка в главном, чтобы развиваться именно собой, а не какой-то условной социальной болванкой - возможна только в адекватных детско-родительских отношениях.
Когда эта поддержка взаимна - то каждый из партнёров поочерёдно-пофазно:
- то становится приемлющим родителем, в объятиях которого другой как ребёнок проживает все свои чувства, выражает все свои мысли и чаяния, прорабатывает все свои внутренние проблемы, и "родитель" устойчиво переносит всё, помогая "ребёнку"
- то, стало быть, сам превращается в "ребёнка", а "родителем" при этом делается другой."
...главная часть отношений "младший-старший" - предоставление "родителем" пространства для самораскрытия партнёра-"ребёнка", пространства для размещения / разворачивания психических процессов партнёра-"ребёнка" (то есть то самое, что делает достаточно хороший родитель в отношении ребёнка).
(конец цитаты)
Что можно добавить к уже сказанному о нашем-с-Ивэ взаимном родительстве, если посмотреть с ракурса данной цитаты?
Напрашивается мысль о разговорах, притом не отвлечённых, каких было много и до Ивэ - а о личных рассказах о себе, о давних (а не нынешних) переживаниях, чего до Ивэ у нас ни с кем не было.
Несмотря на то, что в начале общения Ивэ почти не помнил детства, а я был не готов говорить о жизни на ЗЗ - постепенно мы стали затрагивать эти темы, взаимно делиться. А ещё мы рассказывали друг другу о тяжёлом, болезненном, в частности про нами убитых - что стало практически актуально когда начали оживлять, но и до того эти взаимные рассказы были мощной поддержкой, мы вместе перепроживали, вместе горевали, вместе утешались.
Сюда же отнесу такую штуку как понимание проблем близких, о которых не говорится прямо. В начале общения с Толлером и Ледой мы не догадывались, какие у них проблемы, они не жаловались - но по мере их сближения с Ивэ мы все стали куда более раскрыты друг другу, многое сделалось видно.
(На эти темы уже были и рассказы, и обсуждения - например, в комментах вот тут сжато про важное, а также в приснопоминаемых постах, где пра_фсё, и в комментах к ним - тут и тут)
Далее планируем рассмотреть в рамках "учиться быть другом" собсно ЧЛС (ссылки в начале поста).
Оглавление "Трёх Парок" с приложениями - вот здесь.
Тема отношений с Ивэ исходно связана с темой "Чёрное Лето Северного" (ЧЛС). Фактологию ЧЛС мы недавно выложили в Архиве Альтерры - чтобы здесь меньше пересказывать сюжеты, а больше осмыслять-философствовать. Для тех, кто пропустил - вот:
ЧЛС-1. Общий абрис и даты
ЧЛС-2. События и отношения
ЧЛС-3. Дерзновение - Отчаяние - Прощание - Обретение
А ещё имеется инфо-пост про Ивэ с тезисами и оглавлением ссылок:
Ивэ, Толлер, Леда и Ко
Не так давно мы рассматривали тему "приятие по Тате-в-детстве / по Кире-в-детстве" применительно к отношениям с Орсом - а сейчас попробуем поговорить про Ивэ ("попробуем" - т.к. реально необъятное, ну, что получится, то и получится:))
Схватка утративших-и-обретших себя и друг друга
Ивэ образовался у нас в качестве случайно захваченной в плен в высшей степени сомнительной персоны: никто ничего не объяснял, но все говорили "брр, неприятный и очень опасный, лучше бы вы дели его куда-нибудь!" - что меня, при моей трепетной любви к злодеям, не могло не будоражить (летом поминали мою любовь к злодеям применительно к Модесту и Харону - тогда у меня вышел жестокий облом, зато на следующем, точнее, на после-следующем - после Орса считая - этапе мы завели Ивэ, и я был вознаграждён:))
В отличие от Орса, Ивэ нисколечко не был игрив - наоборот, зубодробительно-по-взрослому серьёзен! - что давало роскошную возможность взаимодействовать в танце "Законник верзус Хаотик" (расшифровано вот тут в комментах) - только на том этапе мы не менялись ролями: Ивэ был "плакатный законник", я - "плакатный хаотик". Мы бесконечно и жарко спорили; как я уже рассказывал, мы были полнейшие детсадовцы, и аргументы наши держались на уровне "я тебя стукну домом!" / "а я тебя стукну пожарной машиной!" - однако эта игра пьянила меня несказанно. "Завершённость законничества" в моём пленнике позволяла мне троллить его как шарообразного-в-вакууме-сурового-родителя, при этом общая нелюбовь к нему плюс то что сила была на моей стороне позволяло мне видеть его в качестве шарообразного-в-вакууме-отвергнутого-ребёнка - крышесносно!!!
И на первом этапе, до того как у меня потребовали его головы, и на следующем, когда я завладел им единолично, объявив мёртвым - я всеми фибрами сигналил: "иди ко мне, изгнанный злой пророк с безумным затравленным взором! им ты не нужен, а мы с тобой будем безбрежно играть!" - он же всеми фибрами сигналил в ответ: "не пойду! ни за что не пойду, потому что если ты прав, то неправ я!" -
то есть формально это был бессловесный спор о совсем разном (хаотик о воле, законник о правоте), по сути же оба имели в виду одно и то же, главное для обоих - отношения близости.
Ключевое для меня тут было: "можешь ли, хочешь ли ты быть со мной? - они все отвергли тебя, тебя у них больше нет - значит вопрос о долге снимается, остаётся только вопрос любви: можешь ли, хочешь ли ты быть со мною наедине? можешь ли, хочешь ли безоглядно мне отдаться?"
Важный момент: мне было от него не надо _абсолютно ничего_, ничего практического вообще! - речь шла в чистом виде об отношениях: готов ли ты, хочешь ли ты быть вместе? - или не хочешь, хочешь по-прежнему быть один?
Для Ивэ, хоть формально он вроде как думал совсем о другом, ключевым было то же самое.
Как и все чада ЗА, Ивэ имел базовый опыт пребывания в любящих объятиях, доверия, надёжности - но впоследствии был изранен рядом предательств. От невыносимой боли он забыл Меену и детство вообще, однако всю дорогу искал, искал, искал... - трактовал жажду-тоску как всепоглощающую любовь к Идее, изо всех сил воздерживаясь от близости с существами: подсознательно боялся, что едва обретёт любимого - его опять вырвут из рук, и душа расточится в прах.
"Чем острее любим ближних -
Тем важней закрыть собой.
Мы играем в третьих лишних -
Не с врагами, так с судьбой.
Я не дам тянуть за кишки
Ни себя, ни друга им! -
- Мой дружок тут явно лишний)
Вот умрёт - поговорим!
...
- Уноси живей, стервятник,
Всех, кто дорог мне, в мертвятник!.." - и так далее.
Вслед 14-ой главе "Трёх Парок" мы с Ивэ говорим, что, сами не зная, оказались тогда друг другу подобными! - только я на том этапе уже добрался домой, обрёл Тату, обрёл ЗА - а если бы не случилось этого, мог бы выйти из тьмы таким же иссохшим-изрезанным как тогдашний Ивэ. Судьбы нас-юных не просто созвучны, но в своём роде взаимодополняющи - поэтому мы с Ивэ смогли дать друг другу критично необходимое для выхода из кризиса / для роста.
В той беседе мы вспоминаем рассказ Брэдбери про бабушку-робота (где ребёнок не мог довериться, боясь, что как только полюбит, новообретённый значимый старший опять умрёт) - радуясь, что в итоге оказались друг для друга надёжными-неубиваемыми словно два живучих и одновременно животворящих бабушко-робото-механика:)
Капитуляция в объятиях
Тот момент, о котором я говорю: "кончилось тем, что Ивэ, образно говоря, "сбросил настройки на ноль": потерял сознание, после чего пришёл в себя этаким "мистически новорожденным", нагим и беспамятным юным существом на цветущей весенней земле" (отсюда) - был весьма своеобразным поединком, в котором родительски-детский аспект виден весьма чётко. Желая выразить последний протест, Ивэ попытался с нами подраться, но мы, пользуясь однозначным преимуществом в физических силах, удерживали его, позволяя ему нападать и таким образом выражать эмоции, но при этом не давая ни убить самого себя, ни убить нас, ни убежать - символизируя (как представляется очевидным мне теперь) власть родителя в отношении ребёнка, этакое многозначное (и в хорошем и в плохом смыслах) родительское "не пущу!" -
очень могучее, очень годное в отношении совсем маленького ребёнка средство -
но при этом
совершенно не подходящее в отношениях взрослых, сепарированных друг от друга существ.
Мы с Ивэ были на том этапе совсем маленькими, все мы! - и он, и Тата, и я -
поэтому и тогда, и потом в течение многих лет мы трое взаимно пользовались "удержанием в объятиях" спасительным для себя и для визави образом - но, конечно, в плане сепарации у нас всё было сложно, да. Долго было сложно, да и сейчас непросто (у нас с Татой непросто, Ивэ от нас давно отсепарировался, первым успел:)) - формирование внутреннего родительства (когда уже сам можешь удерживать себя в объятиях, позволяя себе полностью проживать-осознавать все свои чувства, но при этом защищая от своих же импульсов, ведущих к беде) происходит неспешно, вырастая на основании интериоризации действий значимых старших.
""Бабушка, пустиииии!!!" - "Не пущу!!!" - бегом ли на дорогу, в чужом ли месте в воду, куда-либо на высоту опасного прыжка - пока хватает сил, Бабушка крепко держит меня в охапке; пихаюсь, дерусь, извиваюсь, ору, устаю и реву - Бабушка поудобнее перехватывает меня, начинает укачивать и смешить. Реву и смеюсь, реву и обнимаю её за шею, вот она уже поёт песню, и я с ней - боевую? колыбельную? - и то и другое вместе, не разобрать:)"
В тот решающий раз, который мы с Ивэ считаем его "мистическим рождением заново" - в нашей отчасти физической, отчасти эмо-схватке сконцентрировалась вся предыдущая наша борьба - формально вербализованная, по сути бессловесная. В полной мере ощутив моё "не отпущу!", потеряв сознание и придя в себя не умершим, как уже казалось, а живым, в высшей степени живым - Ивэ рыдал как маленький-я в объятиях Бабушки: блаженная капитуляция ребёнка, убедившегося в непобедимой надёжности любящего взрослого. Всё плохое, что было раньше, можно забыть! - вместе мы всемогущи, слиянны-во-всемогуществе как младенец-и-мать, как животворящие бабушко-робото-механики:) Нет, я не говорю, что это ни с чем не сравнимое ощущение следует относить к сфере рационального, строить на нём стратегию взрослых отношений с посторонними - но как база близких отношений, в пределе - отношений с самим собой, это крайне важная штука.
Разумеется, "забывать всё плохое" как фактологию ни в каком отношении не здраво - однако если существо ещё не способно держать перед мысленным взором и "всё плохое", и "всё хорошее" одновременно, если у него ещё не созрела полноценная чаша смешения чувств - то ему приходится на время "выбросить из головы" это самое "всё плохое", иначе оно подтачивает силы и не позволяет начать новый этап. Израненное существо зачастую прибегает к диссоциации, как бы превращаясь в младенца, особенно когда вдруг ощущает себя в безопасности, в надёжных объятиях - и для него важно успеть воспользоваться этой передышкой, отращивая внутренние мощности-способности, прежде чем мирской холод снова даст себя ощутить - а рано или поздно даст неизбежно, ведь никто вне тебя не может быть твоей матерью всегда, в любой момент.
Пережитое Ивэ потрясение пробудило Алвастра, бывшего эисским родителем Ивэ и Ме, но на том этапе спавшего - и сам Алва тоже пережил погружение в единство рождающего-с-рождаемым, обновление радости бытия. Когда-то Алва был божественным лоном блаженного младенчества Ивэ и Ме, сливался с Ивэ и Ме в их общей жизни - и когда Ивэ на время утонул в младенчестве вновь, Алва с ним снова слился, желая одаривать всю окружающую вселенную младенческо-родительской любовью - всё заливающей нежностью счастливой матери. Как уже не раз говорилось, в этом были и свои минусы, и свои плюсы - и в социальном плане, и в личном.
Подчеркну особо, что не следует смешивать две разных области, несмотря на внешнее сходство проявлений и даже на внутреннюю взаимосвязанность процессов:
(1) наши личные отношения с Ивэ, в их родительско-детском танце, с одной стороны
и
(2) харизматическое воздействие Алвы и Ко через Ивэ на посторонних людей с другой
(хотя, как сказано выше, родительско-детская составляющая там рулила) -
и так же особо подчеркну, что мы-юные эти две сферы, конечно же, то и дело спутывали.
"Отдайте нам всё, и мы станем для вас всем!"
Тема "божественно-прекрасный младенец-найдёныш, которого всем хочется согреть-покормить-усыновить" (образ "пан-тэрос / пант-эрос", подробно вот здесь) - весьма значимая в контексте ЗА, при этом исходно амбивалентная - сия тема может служить хорошей иллюстрацией к рассматриваемому узлу. Можно сказать, что мы все трое - не только Ивэ, но и Тата, и я - друг для друга на раннем этапе отношений были этими самыми "пантерами": "Отдайте нам всё, и мы станем для вас всем!" - витальная жадность любви, обещание подарить новообретённому родителю целый мир. Не удивительно, что мы-юные спутывали две сферы, о которых абзацем выше - ведь для нас было неразличимо "витально значимое для меня-лично" и "закон мира, в котором живу" (вспоминаются Внникотт и Ко - тема всемогущества младенца, "сотворяющего материнскую грудь", а также тема нарцисса, который не созрев "застревает" в жажде младенческого всемогущества). Не гарантирую, что смогу тут подробно расшифровать, как именно мы обещали друг другу "стать всем" - но попытаюсь хотя бы коснуться этого с разных сторон (кагрится, следите за руками:))
Когда мы с Татой в очередной раз обсуждали ту эпоху (уже в 2019, в контексте "Трёх Парок"), ей вспомнился образ из некогда читанной книги: одна из еврейских женщин, узниц концлагеря, рождает ребёнка, и все женщины вместе прячут его, восхищаясь им и надеясь что это Мессия, который наконец-то родился и непременно спасёт их, выведет из плена! - сейчас они спасают его, а потом он сам их спасёт.
Тата сказала, что этот книжный образ по настроению созвучен тому, что она-юная переживала в связи с Ивэ. С одной стороны, она купалась в любви и нежности, которую мы все трое испытывали-изливали друг другу: Ивэ по отношению ко мне / к нам (он очень рано, хотя и не то чтобы сразу, понял что нас двое), я - по отношению к Ивэ, Тата - вместе-со-мной и одновременно вместе-с-Ивэ... - и эта тройственная любовь говорила ей, что теперь наконец-то всё правильно, всё хорошо, всё будет хорошо!
С другой стороны, она ощущала и думала, что уж если такой ужасный-ужасный как Ивэ пошёл на раскрытие-доверие-любовь и стал таким потрясающим - то значит точно каждый может так захотеть и так сделать! что в глубине души каждый желает раскрытия-доверия-любви - и теперь мы можем смело делать на это ставку, чтобы спасти всех.
С третьей стороны - ей представлялось, что неотъемлемое личное свойство Ивэ состоит в том, что кто его увидит - тот враз полюбит и будет ему помогать, не может не!.. - и когда вдруг оказывалось что нет, это не срабатывает - печалилась, хоть и не отчаивалась ("ну вот, опять всё оказалось сложнее, ну да ладно!")
С нынешнего ракурса мне представляется, что пункт 2 ("значит и каждый может") в соединении с пунктом 3 ("значит и каждый полюбит") складывались в ту самую картину "пантера", о которой выше - и что это напрямую касалось самой Таты. Не вербализуя тему своего сходства с Ивэ и даже наверно не задумываясь об этом, юная Тата видела себя существом, которое, если копнуть поглубже, содержит ужасные бездны погибели - но если изо всех сил вложится в служение любви ближним, то сможет стать для них источником счастья и полноты бытия.
Что касается меня, то тут для меня тоже колоссальную роль играл образ божественного ребёнка и божественного родителя одновременно - однако общий расклад и акценты-проблемы были иными.
Спасти родителя = всем вместе выжить
Как уже сказано выше, меня с ума сводил танец Законника-и-Хаотика, в котором визави был и отвергающим родителем, и отвергнутым ребёнком одновременно - потому что это давало возможность мне проживать себя как отвергнутого-мятежного ребёнка, способного победить = вернуть домой, в лоно любви, мятежного-отвергающего родителя - становясь т.обр. приемлющим родителем для беглеца-родителя-в-роли-ребёнка (спасти и победить принцессу-дракона имярек, ага-ага:))
С высоты нынешнего положения понимаю, что моя заворожённость этим процессом связана со спецификой моих отношений с Мамой Зоей - которую я с достаточно раннего возраста должен был спасать из гееннской пропасти нелюбви (я рассказывал об этом вот здесь). Именно в этих отношениях я регулярно оказывался мятежным ребёнком-извергом, в схватке спасающим мятежного родителя-законника - мятежного, ибо тот нарушает базовый закон мироздания = закон любви - нарушает базовый закон, опираясь на лживые законы контаминантов, на всевозможные "так надо", не позволяющие свободно дышать.
Чтобы всем вместе выжить (точнее, не просто выжить, а полноценно жить и развиваться, но для меня-ребёнка это было едино-равновитально), нужен Дом, а Дом держится взаимным принятием, взаимной любовью! - и я-маленький бросал все силы на то чтобы одолеть маму в этой схватке, бросал весь ресурс и побеждал - побеждал Бабушкиной миродержащей властью, уже в достаточной мере мною интериоризованной. Обращённое к Маме Зое "не отпущу!" - "не отпущу!" ребёнка, выступающего тут в родительском качестве - опиралось на божественную мощь Бабушкиных объятий.
Не могу не отметить, что ко времени встречи с Ивэ я, переживший и драму "Зеркала", и сам факт, что Бабушка оставила престол, и Дом начал рушиться - этот-я уже в малой степени способен был помнить, что своей способностью-могуществом-властью держать отношения обязан именно Бабушке. Я говорил уже, что общение моё с Бабушкой на том этапе было странным ("порой как с маршалом в отставке, порой как со старым деревом, черепахой, птицей"), там же рассказывал и про эпизод обиды ("зачем ты отдала свою власть, царица, зачем подставила нас с тобой?!") - сейчас же хочу подчеркнуть, что моя обида была куда шире единичного эпизода, она была принципиальной! - и в совокупности с осознанием, что мои Три Парки себя предали и теперь не могут ничего - всё это подействовало так, что в подростках я забыл истоки моего могущества, не мог верно оценивать полученное в детстве - и в отношении отношений (невесёлый каламбур) ощущал себя извечным одиночкой, почти сиротой.
Так вот, возвращаясь к нам-с-Ивэ-юным - повторю, мы долгое время взаимно пользовались "удержанием в объятиях" спасительным для себя и для визави образом. Когда фрустрация зашкаливает, нетрудно сорваться и наделать дел, о которых постфактум будешь очень жалеть - и мы с Ивэ много раз удерживали друг друга прямым "не пущу! не позволю, и всё!" - иногда физически, иногда вербально - и потом, когда легчало, роняли головы друг другу на плечи: "да что б я без тебя делал-то, мой родной..."
Осенью 1979, почитай уже в пред-кризисную эпоху (наш первый кризис начался осенью 1980), когда землездешняя ситуация чуть не оторвала нас от ЗА, Ивэ сделался нашим "спасательным тросом" ("мост-как-волос, нить над бездной, якорный канат, удерживающий наш утлый кораблик от полной утраты связи с родным причалом") - и в его тогдашнем стихе-заклинании я слышу то же самое - спасительное! - родительское "не пущу":
Вы рвёте незримые нити
Во имя рутинных светил.
Верните, верните, верните
Мне всё, чем я вас освятил!
Бойцами, жрецами, сынами
Вы звались; молиться о ком?
Отдайте мне чёрное знамя
С зелёной звездой и цветком.
Я вас избавляю от муки.
Я вам отпускаю грехи.
Отдайте мне грязные руки
И полные бреда стихи.
Вкусив моей влаги и суши,
Вы мною полны по края.
Тела мне отдайте и души -
Я - ад, и добыча - моя.
Спросите, спросите о Данте -
Он часто тоскует во сне?
Отдайте, отдайте, отдайте,
Верните… Вернитесь ко мне.
17 сентября 1979 - февраль 01 по ЧМ
Понятно, что в этом стихе уже отчётливо звучит мотив сепарации - родительское и детское тут уже практически на равных, свобода уйти и свобода вернуться лежат на раскачивающихся чашах весов судьбы - однако это крайне важный момент, обращение от лица моего мира - ко мне! - родительский зов, позволивший мне усилием собрать себя воедино, чтобы не рассыпаться, не оказаться опять оторванным от корней, от себя самого. Можно сказать, что пока нас качало и мотало, Ивэ держал всё наше-ЗАшное внутри себя - и сумел удержать и нас, и наше достояние, и вернуть нам его в целости.
Мне видится это некоей увертюрой к тому, что позже, во время кризиса, пережили мы с Татой - когда чуть было не разлучились, однако смогли дать друг другу свободу - и сделали шаг навстречу друг другу, навстречу новым этапам бытия. Про наш первый кризис говорить будем позже - сейчас я к тому, что никакая подлинная сепарация невозможна, пока не прожито младенческое слияние, пока не интериоризована надёжность родительских объятий - со всеми их плюсами и минусами, радостью и болью.
Добавлю ещё о том, о чём уже сказал выше, только немного другими словами - тема сложная, боюсь упустить что-нибудь важное, и для читателей и для себя самого.
Удерживая в объятиях Ивэ на самом первом этапе, когда мы ещё сражались - я давал эту самую надёжность через него и себе: бушующая фрустрация уподобляла его мне, держа его - я ощущал себя Бабушкой, держащей меня, и вместе с тем ощущал его - со всем безумием идеологии, которой он был увлечён - ощущал его как бы Мамой Зоей, которую удерживаю я Бабушкиной властью: "я пересилю, я спасу! - ты можешь более не опираться на дурацкие правила / на законы контаминантов - ты можешь полностью опираться на меня!"
Тема "спасти родителя" выглядела для меня-тогдашнего примерно так: "мне ничего не нужно, кроме принятия - ты мне только давай принятие как родитель, остальное я сделаю для себя / для тебя / для нас с тобой сам".
(Добавлю штрих: когда в своё время у Ивэ вышел облом с бывшими соратниками, которых он не смог одолеть новообретённой светлой харизмой и дело кончилось плохо - у Таты, как я уже сказал выше, это вызвало расстройство "ну вот, опять всё оказалось сложнее!" - а для меня дело выглядело иначе: "ну вот, я же вижу, что это Родитель ещё очень маленький и глупый, что надо ещё долго его растить! - ну ничего, будем растить, мне не привыкать":))
Отмечу, что мои отношения со старшими на ЗА во многом на этом построены: чтобы вырастить внутреннее родительство, вырастить внутри меня контур принятия меня самого - мне нужно для начала спасти родителя, развернуть его лицом ко мне и к себе самому, отвоевать в нём живое-личное от всевозможной контаминации - после чего впитывать-усваивать его любовь ко мне, неразрывно переплетённую с моей любовью к нему, присваивать её, делать её основой дальнейшего моего бытия.
Мы друг у друга в объятиях = Очаг
В неоднократно упомянутом инфо-посте (фсё про Ивэ:)) я сформулировал так:
(начало цитаты) С обретением Ивэ у нас наконец появился Очаг (мы друг у друга в объятиях образуем собою Очаг - см. соответствующий ключ:
"моя родина - там, где очаг, согревающий всех приходящих: каждый принимает любимых любимого как собственных любимых, каждый введённый за руку кем-то своим встречаем как свой; мы поддерживаем этот очаг своим дыханием - и он воздаёт сторицей, поддерживая нас, потому что являет собою не сумму наших усилий, а живое целое, возрождаемое нами и возрождающее нас: никто не исчезнет, не развеется в прах - всех становится больше, стать меньше не может");
отныне мы не аморфная россыпь-облако равностатусных монад сиротства (как исходно было в ОрТр) - но структура, в которой есть начальный живой кристалл - а значит, можно растить новый Дом, принимая всех! -
этот живой кристалл являет собою две тройки с единым центром, мы с Татой + Ивэ и Толлер с Ледой + Ивэ - эдакая восьмёрка-знак-бесконечности, танцующие врата безграничного роста-развития-цветения.
(Внимание! - я вовсе не о том, что, обретя столь прекрасного-светоносного Ивэ, мы оказались в силах диктовать всем свою волю, ткскть, на благо и во имя (хотя бывало, бывало:)) - вышеозначенный "живой кристалл" поддерживал прежде всего нас самих - лично нас и наших новообретаемых близких.) (конец цитаты)
И в комментах там же уточняю:
(начало цитаты)
archiv_alterry: Не равностатусность, но родительство
Отвечаю Плю на коммент
"то есть из того, что вы все четверо любили Ивэ, ещё нельзя почувствовать, растёт Очаг или нет (вот Тата и не чувствовала), а можно было бы почувствовать, только если вы будете любить того, кого _не_любили_, пока не оказалось, что его любит Ивэ или Толлер или Леда (...)
Так?" -
Не совсем так, реально всё куда сложнее - хотя с точки зрения данного-конкретного моего нарратива вполне можно расценить именно так:)
Реально тут играет роль не появление других существ, связанных с кем-то из нас-пятерых (ну вот скажем тот же Анъе появился _принципиально_ на другом этапе развития, мы все уже были другими, не такими как в описываемый период) - нет, ключевое в нашей "двойной триаде" иное: именно то, что я определил как "не аморфная россыпь-облако равностатусных монад сиротства (как исходно было в ОрТр)" - не одинаково беспомощные по большому счёту ровесники-детсадовцы, а - теперь мы каждый имеем в лице другого Подлинного Родителя!
(...) подчеркну эту возникшую неравностатусность - она-то и создаёт живой кристалл! Структура "Родитель - Дитя" - это связка, на которую можно повесить целый мир - до того у нас такого в арсенале не было, а теперь - появилось. (конец цитаты)
Там же в комментах Тата рассказывает о своих проблемах тогдашней поры в связи с Очагом - для неё это было не просто труднопредставимой, а по сути невидимой сферой. Тата уже поднимала эту тему в постах "Тата: Пространство Дома" и "Тата про дом и ключи", поэтому здесь я углубляться не буду, пост и без того нагруженный - отмечу лишь что у неё не было тогда представления о _своём_ доме, был только образ из песни: "руки любимых у них вместо квартир" - это было наиболее похожим на то что имел в виду я - и в этом смысле Тата оценивала, что мы теперь живём в объятиях друг друга, и это важно, но не оценивала структурообразующего аспекта, хотя и для неё было значимо, что наши ближайшие, Толлер с Ледой, состоят с Ивэ в не менее близких и важных отношениях, чем мы сами.
Пару лет спустя, но ещё до кризиса, Тата сама вдруг увидела подобную фигуру - "живой кристалл, две тройки с единым центром - восьмёрка-знак-бесконечности, танцующие врата роста-развития-цветения" - в совсем другой области: здесь на ЗЗ, в университете, мы внезапно познакомились с парой альтерристов (до того не встречали пар, лишь одиночек), и Тате представилось, что наше с ними общение - это подобный живой кристалл (Кира + Тата + альтерра и А + Б + альтерра, где альтерра - центр, хоть наши альтерры нимало не похожи), могущий стать основой нового общества - базирующегося на иных принципах отношений, где наибольшей ценностью является личная вселенная.
Отмечу, что в этом образе точно так же довлеет неравностатусность. Альтерра может выступать и в роли общей матери со-альтерристов, и в качестве их общего чада в аспекте со-демиургии - обладая притом полнотой родительской устойчивости, какой не обладает ни один из соальтерристов по-отдельности (см. важный разговор в комментах вот тут) - и эта неравностатусность, это чередование фаз, когда можно поочерёдно давать и принимать родительство, пребывая друг у друга в колыбели - именно это и является несущей частью структуры, способной бесконечно расти и бесконечно развиваться - и в качестве всей структуры, и в качестве отдельных лиц, и в качестве личных союзов.
Родительство = давать пространство для самораскрытия
Мы уже разбирали сабж в посте и комм. "Учиться быть другом (1) Начало общения на ЗА" - здесь даю выжимку:
(начало цитаты)
"держать" = "осуществлять родительскую функцию" -
это значит предоставлять тому, кого ты держишь - предоставлять В САМОМ СЕБЕ - место для жизни / развития / разворачивания психических процессов, давать поддержку, не замещая собой, но и не оставляя в пустоте.
(...)
"поддержка в главном, чтобы развиваться именно собой, а не какой-то условной социальной болванкой - возможна только в адекватных детско-родительских отношениях.
Когда эта поддержка взаимна - то каждый из партнёров поочерёдно-пофазно:
- то становится приемлющим родителем, в объятиях которого другой как ребёнок проживает все свои чувства, выражает все свои мысли и чаяния, прорабатывает все свои внутренние проблемы, и "родитель" устойчиво переносит всё, помогая "ребёнку"
- то, стало быть, сам превращается в "ребёнка", а "родителем" при этом делается другой."
...главная часть отношений "младший-старший" - предоставление "родителем" пространства для самораскрытия партнёра-"ребёнка", пространства для размещения / разворачивания психических процессов партнёра-"ребёнка" (то есть то самое, что делает достаточно хороший родитель в отношении ребёнка).
(конец цитаты)
Что можно добавить к уже сказанному о нашем-с-Ивэ взаимном родительстве, если посмотреть с ракурса данной цитаты?
Напрашивается мысль о разговорах, притом не отвлечённых, каких было много и до Ивэ - а о личных рассказах о себе, о давних (а не нынешних) переживаниях, чего до Ивэ у нас ни с кем не было.
Несмотря на то, что в начале общения Ивэ почти не помнил детства, а я был не готов говорить о жизни на ЗЗ - постепенно мы стали затрагивать эти темы, взаимно делиться. А ещё мы рассказывали друг другу о тяжёлом, болезненном, в частности про нами убитых - что стало практически актуально когда начали оживлять, но и до того эти взаимные рассказы были мощной поддержкой, мы вместе перепроживали, вместе горевали, вместе утешались.
Сюда же отнесу такую штуку как понимание проблем близких, о которых не говорится прямо. В начале общения с Толлером и Ледой мы не догадывались, какие у них проблемы, они не жаловались - но по мере их сближения с Ивэ мы все стали куда более раскрыты друг другу, многое сделалось видно.
(На эти темы уже были и рассказы, и обсуждения - например, в комментах вот тут сжато про важное, а также в приснопоминаемых постах, где пра_фсё, и в комментах к ним - тут и тут)
Далее планируем рассмотреть в рамках "учиться быть другом" собсно ЧЛС (ссылки в начале поста).
Оглавление "Трёх Парок" с приложениями - вот здесь.