Моя философия. Трансцендентальный тринитарный реализм. - 42
Моя философия. Трансцендентальный тринитарный реализм: (1), (2), (3), (4), (5), (6), (7), (8), (9), (10), (11), (12), (13), (14), (15), (16), (17), (18), (19), (20), (21), (22), (23), (24), (25), (26), (27), (28), (29), (30), (31), (32), (33), (34), (35), (36), (37), (38), (39).
Уточнение метафизики из современной физики: (40), (41),
Таким образом, категория «вероятности» есть «промежуточная» категория между категориями «возможности» и «необходимости», и, как таковая, она также является модальной категорией - то есть через нее мы определяем, как материя и бытие соотнесены с действительной реальностью. А в отношении к действительной (актуальной) реальности она уже определяется через категории «случайности» и «закономерности» (в которых актуальная действительность уже мыслится через категорию «причинности»), при этом эти две категории - через численно (математически) определенную категорию «вероятности» - уже становятся дополнительными друг к другу: «случайность» превращается в «закономерность» при большом количестве событий, как «статистический закон». «Законы вероятности» - это «законы статистики», «законы больших чисел» (большого числа событий, каждое из которых по-отдельности мы можем рассматривать как «случайное» событие).
А теперь мы вернемся к физике. И рассмотрим, что есть вероятность в квантовой механике через известный мысленный эксперимент с «котом Шредингера» - мы рассмотрим этот эксперимент внимательно, так как это позволит нам лучше понять, что есть потенциальное бытие (бытие-в-возможности) и как оно присутствует в актуальной действительности (а этот вопрос очень важен для всей нашей онтологии и философии). Вот как сам Шредингер сформулировал эту проблему квантовой механики:
«Можно построить и случаи, в которых довольно бурлеска. Некий кот заперт в стальной камере вместе со следующей адской машиной (которая должна быть защищена от прямого вмешательства кота): внутри счётчика Гейгера находится крохотное количество радиоактивного вещества, столь небольшое, что в течение часа может распасться только один атом, но с такой же вероятностью может и не распасться; если же это случится, считывающая трубка разряжается и срабатывает реле, спускающее молот, который разбивает колбочку с синильной кислотой. Если на час предоставить всю эту систему самой себе, то можно сказать, что кот будет жив по истечении этого времени, коль скоро распада атома не произойдёт. Первый же распад атома отравил бы кота. Пси-функция системы в целом будет выражать это, смешивая (или, выражаясь по-другому, делая нечётким) состояние живого и мёртвого кота (см. выше) в равных по своей вероятности соотношениях.
Типичным в подобных случаях является то, что неопределённость, первоначально ограниченная атомным миром, преобразуется в макроскопическую неопределённость, которая может быть устранена путём прямого наблюдения. Это мешает нам наивно принять «модель размытия» как отражающую действительность. Само по себе это не означает ничего неясного или противоречивого. Есть разница между нечётким или расфокусированным фото - и снимком облаков или тумана» (конец цитаты).
Суть этого мысленного эксперимента вполне понятна: квантовое состояние атома, которое описывается функцией вероятности (Пси-функцией), связывается с макрообъектом - котом, который не может быть одновременно «живым» и «мертвым». Отсюда возникает вопрос, что означает эта Пси-функция для квантового объекта (атома), то есть как квантовый объект может существовать одновременно в состоянии «распада» и «нераспада», вероятность которых одинакова.
И прежде всего, здесь следует заметить, что физики при обсуждении этого мысленного эксперимента (и проблем квантовой механики в целом) смешивают проблемы гносеологии с проблемами онтологии. Безусловно, эти проблемы тесно связаны между собой, но все же, с философской точки зрения, их всегда можно выделить в отдельные проблемы. Ведь вопрос «Что есть вещь сама по себе?» и вопрос «Как мы познаем эту вещь и что есть наше знание о ней?» - вовсе не есть одно и то же, и эти два вопроса никогда не следует смешивать.
В рамках нашей философии проблемы гносеологии есть проблемы того, как вещь существует в одном из трех модусов своего бытия - вещи-как-субъекта, и этот модус вещи есть определение вещи в актуальной действительности в отношении других действительных (существующих актуально) вещей. И существование этого модуса есть то, как вещь воспринимает другие вещи и окружающий мир, при этом в основе любого восприятия лежит взаимодействие этой вещи как вещи материальной - в ее модусе вещи-как-материи - с другими вещами в их модусе вещей-как-материи. Иначе говоря, в рамках нашей философии, проблемы гносеологии есть, в значительной степени, проблемы взаимодействия вещей в материальной мире и через материю (и в том числе и поэтому вопросы физики для нас представляют особый философский интерес).
И если снова вернуться к этому мысленному эксперименту с котом Шредингера, то вопрос гносеологический здесь сводится к вопросу не о том, что есть атом сам по себе, а к вопросу, как атом взаимодействует с окружающим миром, который является «внешним» для атома как для отдельной физической (квантовой) системы - то есть как атом воздействует на считывающую трубку счетчика Гейгера, и как - посредством этой «адской машины» - атом воздействует на кота, и как и когда мы узнаем о том, в каком состоянии находится кот (жив он или мертв).
То есть неопределенность существования кота и неопределенность существования атома здесь возникает, в первую очередь, как проблема гносеологическая - из того, что мы на час «предоставляем систему самой себе», то есть отказываемся в течение часа наблюдать за котом. И, вполне естественно, и кот, и атом поэтому для нас оказываются чем-то неопределенным. Здесь еще нет никакой проблемы, собственно, связанной с проблемой вероятностного описания состояния квантовых систем, так как любая вещь и любая физическая система вне нашего актуального наблюдения за ней (то есть актуального взаимодействия с ней) представляется нам чем-то неопределенным. Ведь с тем же успехом мы могли бы поместить кота в ящик, а потом задаться вопросом, в каком именно положении находится кот в этом ящике - например, сидит он или лежит или стоит. Для нас положение кота в ящике - если мы его не наблюдаем - также будет полной неопределенностью, так как мы не знаем, в каком положении он находится в данный текущий момент или в тот момент, когда мы решим открыть ящик.
Этот момент эксперимента Шредингера - имеющий характер чисто гносеологической проблемы - получил развитие через т.н. «парадокс Вигнера», который ввел в рассмотрение в этом эксперименте еще и новую реальность, дополнительный гносеологический субъект - «друга экспериментатора». Экспериментатор и его друг находятся в разных местах и никак между собой не сообщаются, поэтому если для самого экспериментатора, - после того, как он заглянет в ящик с котом, - наступит определенность (то есть он будет точно знать, жив кот или нет), то для друга экспериментатора эта неопределенность состояния кота никуда не исчезнет, и для него кот по-прежнему будет находиться в неопределенном состоянии - и живым, и мертвым. И для друга экспериментатора эта неопределенность будет продолжаться, пока экспериментатор не сообщит ему о состоянии кота.
Но можно ввести в рассмотрение не одного друга, а нескольких, каждый из которых также не может напрямую наблюдать за состоянием кота и может узнать об этом только от других - от самого экспериментатора или от тех его друзей, которым он уже сообщил о состоянии кота. И тогда состояние кота, очевидно, для друзей экспериментатора уже вообще не будет иметь никакого отношения к тому, как существует атом, а будет определяться исключительно тем, кому, как и когда экспериментатор сообщит о состоянии кота. То есть примет характер чисто гносеологической проблемы - проблемы того, как мы получаем и передаем знания другим людям.
Конечно, и этот, чисто гносеологический, аспект этого мысленного эксперимента имеет под собой проблему онтологическую, связанную с онтологическим строением мира. В самом деле, ведь вся эта ситуация, когда экспериментатор уже знает, в каком состоянии находится кот, и когда для него здесь уже нет никакой неопределенности, а его друг или друзья еще об этом не знают, и кот для них по-прежнему пребывает в неопределенном состоянии - сама эта ситуация возникает только из того, что разные люди (экспериментатор и его друзья), как субъекты, могут находиться в разных местах пространства. И поэтому их опыт и знания об одном и том же могут быть разными, а для передачи этих знаний требуется способ коммуникации между ними, и эта коммуникация, конечно, также происходит в пространстве и времени, и осуществляется в материальном мире и посредством материи.
То есть проблема гносеологическая здесь имеет под собой онтологическую подоплеку - в том смысле, что любой опыт есть взаимодействие, и при этом взаимодействие в материальном мире, в пространстве и времени. Но столь же очевидно, что эта проблема здесь носит более общий характер, и никак не связана с особенностями, собственно, квантовой механики, теорией вероятности, Пси-функции или с тем, как существует атом. Эта важная проблема - и для физики, и для философии, и в моей философии эта проблема решается через рассмотрение вещи-как-субъекта как отдельного модуса бытия вещи, без которого актуальное существование вещей (любой вещи - включая устойчивые физические системы как «формы материи») просто невозможно. Актуальное существование вещей в действительном мире - это всегда взаимодействие с другими вещами, и способ этого взаимодействия задается и природой самой вещи, и природой других вещей. Поэтому проблема «наблюдателя» есть, конечно, в некотором смысле проблема онтологическая, так как она вытекает из того, как существует наш мир и вещи в актуальной действительности.
Но, повторюсь, эта проблема более общая, и скорее все же проблема гносеологическая, и к проблеме того, как существует атом, или к проблемам квантовой механики в целом, она никакого прямого отношения не имеет. И квантовая механика, с ее вероятностным методом описания состояния квантовых систем, лишь более отчетливо выявила эту гносеологическую проблему в рамках физики.