Немецкая армия: дневники гитлеровских солдат и офицеров
« Красная звезда», СССР.
« Известия», СССР.
« Правда», СССР.
« Time», США.
« The Times», Великобритания.
« The New York Times», США.
Досье-шпаргалка: Образ немецкой армии в дневниках ее солдат и офицеров по материалам советской и иностранной печати периода Второй мировой войны (1941-1945 г.г.).
ИЮЛЬ 1944:
20.07.44: Что происходило в самом «котле»? Еще 28 июня унтер-офицер 476 противотанкового батальона 78 штурмовой дивизии Альфред Пакулль писал жене: «Что это была за паника, что за ночь! Несемся на запад, русские - по пятам... Да, что это была за паника! Я до сих пор не могу понять, как мне удалось выбраться? Мы шли через лес, через болота. Я хотел спасти своих людей и прежде всего свою собственную жизнь... Я не в состоянии этого описать. ...Теперь война развернулась по-настоящему, и может быть мне не суждено вернуться... Кончаю, потому что надо убегать, скоро здесь будут русские...»
В записной книжке ефрейтора Гейнриха Зегерса я нашел короткие записи: «25/6. Едва оторвались от противника.. Снова брошены в бой. 26/6. Мы рассеяны. 29/6. Идем на запад. 1/7. Мы снова разбиты. 3/7. Путь на запад закрыт партизанами. Идем к Минску. 4/7. Кольцо сомкнулось. Удастся прорваться? Или плен?» Пленные солдаты рассказывают, что часто офицеры гнали их вперед с пистолетами в руках. На всё был один ответ: «Фюрер приказал». Были крупные отряды бродячих фрицев с генералами и с «тиграми»; были и мелкие группы. Наши части уже подходили к Лиде и к Вильнюсу, а немцы всё еще надеялись добраться до Минска... ("Красная звезда", СССР)
26.09.43: В записной книжке главного врача Вюртенбергского армейского корпуса Генриха фон-Рооса можно прочитать следующее: «Я впал в серьезную и глубокую печаль больше, чем когда-либо прежде. Прежние войны - детские войны. А эта!.. Здесь я оставил товарищей моей молодости, друзей последних грозных лет. Я оторван от всех, кого любил и кому принадлежал, лишен всего, что могло бы мне пригодиться в дальнейшем. Я одинок, как и каждый из многих тысяч чужих мне людей, которые меня окружают... ».
А в приказе командира 5-й немецкой дивизии генерала Мертца запечатлены такие строки: «Помимо смертельного врага в степях востока у нас есть еще один враг внутри нас самих, и было бы глупо отрицать это. От нас самих зависит, как мы встретим удары судьбы... черные мысли и настроения могут только повредить...».
Один из этих документов относится к давно прошедшему времени; автор его - человек, испытавший все ужасы катастрофы, которая постигла в 1812 году «великую французскую армию». Естественно, что тон его рассуждений мрачен; он и не может быть иным. Зато другой документ - происхождения совсем недавнего. Он - творение гитлеровца, который забрел туда, где ему нечего делать и откуда его гонят вон. Не трудно заметить, что оба документа об'единены не только общностью мыслей, но отчасти даже и фразеологией. Как же это случилось? Ведь Роос - человек 1812 года, а Мертц - бандит года 1943. Что между ними общего? Многое. У обоих горят пятки. И старая Смоленская дорога - одна. ("Красная звезда", СССР)
25.07.43: В лесу возле села Льгово, недавно освобожденного нашими войсками, стоит немецкая штабная машина. Там я нашел тетрадку. Это дневник Ганса Гергардта, командира 32-го саперного батальона. Я прочитал только последние страницы. Ганс Гергардт находился в районе, который газеты обычно определяют - «южнее Орла». 3 июля он писал в дневнике: «Что-то чувствуется в воздухе. Пахнет грозой. Скоро должно начаться наше летнее наступление. Пора!». На следующий день он отмечает: «Боевая тревога. Мы хорошо подготовились. Всё идет молниеносно быстро (блицшнелль). Курская дуга нам давно сидит в глазу. Теперь мы ее отсечем...» 5 июля Гергардт еще великолепно настроен: «Наступление. Мы двигаемся вперед». Только 8 июля Гергардт становится меланхоличней: «Сегодня всё идет медленнее. У русских превосходные позиции. Я потерял унтер-офицера Баумгауера и 6 сапер...». Вслед за этим тон дневника меняется. Гергардт больше не вспоминает о немецком наступлении. 15 июля он коротко отмечает в дневнике, что его батальон перебросили через Орел в район, расположенный на юг от Волхова. Он добавляет: «Мы должны остановить русских». Последняя запись относится к 17 июля. ("Красная звезда", СССР)
ЯНВАРЬ 1943:
30.01.43: Ефрейтор 578 полка 305 германской дивизии записал в дневнике: «Я совершенно отчаялся. Долго ли это будет продолжаться? Раненых не уносят, они рядом. Как ужасна жизнь! Что плохого я сделал, что я теперь так наказан? Разве можно пережить такое? Ах, если бы можно было мирно жить! Я еще не могу примириться с мыслью о смерти». Это хорошая речь к десятилетию Гитлера. Ее нужно передать по всем волнам Германии. Ее нужно вывесить на всех стенах Берлина. Фриц взвыл: «Что он плохого сделал?» Он не говорил этого прежде. Нет, прежде он жил припеваючи во Франции. Он убивал французских беженцев, мародерствовал, измывался над людьми. Потом его послали в Россию. Девятнадцать месяцев он спокойно убивал, грабил и вешал. Теперь он взвыл: « За что?»... ("Красная звезда", СССР)
26.01.43: В районе Сталинграда на поле боя подобрана записная книжка ефрейтора 10 роты 578 полка 305 немецкой пехотной дивизии. Ниже публикуются выдержки из этой записной книжки: «...стоим на шоссе - не знаем, что делать дальше. Я ужасно голоден и не могу получить нигде ложки супа. Добрался до деревушки. Здесь настоящее столпотворение... С трудом разыскал свою роту и ночевал в хлеву. Ужасно замерз. У меня украли всё мое имущество... Опять марш и опять без еды. Вечером после тяжелого марша пришли в Сталинград. Удалось попасть в погреб. Здесь 30 человек. Дикая толпа. Нервы у всех расшатаны. Непрерывные ссоры и драки из-за еды. Что может сделать голод! С нами находятся раненые и больные дизентерией. Они умрут. Скудный и голодный паек у них отнимают здоровые солдаты, прямо вырывают изо рта... Я хочу жить. Жить во что бы то ни стало. К чорту всё, только бы уцелеть... Сижу в яме с одним солдатом. Это 20-летний парень из Австрии. Мы оба не произносим ни слова. О чем же говорить? Мне очень холодно. Слышны стоны раненых. Они валяются в снегу, в сугробах. Их не подбирают, не увозят... Я не вижу иного выхода из этого страшного ада, кроме плена». (Совинформбюро)
02.09.42: У убитого северо-западнее Сталинграда немецкого унтер-офицера Эриха Мюллера обнаружен дневник. В этом дневнике он писал:
«...Завтра нас вводят в дело. Мы должны закончить начатое наступление. Офицеры говорят, что это последний штурм. Чем скорее мы возьмем Сталинград, тем скорее окончится война. Второй зимы в России мы не выдержим.
...Мы с боями медленно продвигаемся вперед. Адская жара. От нашей роты осталась небольшая кучка. Лейтенант Гельмут убит, фельдфебелю Штейну оторвало ноги.
...Когда же кончится этот ад? Я теряю голову. Третья атака не удалась. Наш путь к Сталинграду можно назвать дорогой мертвецов. Много русских самолетов. Кругом столбы черного дыма, стоны и крики. Я, кажется, теряю рассудок. Счастлив тот, кто унесет отсюда целыми свои кости...» (Совинформбюро)
АВГУСТ 1942:
21.08.42: На поле боя подобран дневник немецкого офицера. Ниже публикуются выдержки из этого дневника:
«28 июня 1942 года... Лейтенант Людвиг и переводчик привели одного русского. Это бывший сторож колхоза. Ему 55 лет, он отец семерых детей. Старик оскорблял немецких солдат руганью и жестами. Русскому выносится наказание: 30 ударов плетью. Согнали всех жителей. Солдаты раздели русского и высекли плетьми. Он не мог встать. Приказали бросить его в погреб и три дня не давать никакой пищи.
10 июля. Среди населения царит голод. Все запасы продуктов давно конфискованы. Крестьяне пекут хлеб из травы. Они должны сдавать нам яйца, которые несут уцелевшие каким-то чудом немногие куры.
2 августа. Ночью русские совершили крупный воздушный налет на наш район. Зенитки бьют, как бешеные, но безуспешно. Позже налет повторяется с еще большей силой. Бомбы падают на железнодорожную станцию. Всю ночь горели склады и составы». (Совинформбюро)
16.08.42: В июне 1942 г. Гитлер опубликовал приказ по войскам, озаглавленный: «Стоимость военнопленного». В приказе сказано: «Все ли солдаты, находящиеся на восточном фронте, уяснили себе, что в каждом военнопленном они приобретают хорошо применимую рабочую силу? Доказано, что русский человек может стать хорошо применимым рабочим. Теперь потребность в мужской рабочей силе велика. Германия, как известно, привлекла много миллионов иностранных рабочих, но, во-первых, этого недостаточно, во-вторых, при этом возникают известные трудности. Военнопленные не представляют никаких трудностей: это хорошо применимая и к тому же дешевая рабочая сила. Захватывая пленного, солдат приобретает рабочую силу для родины, а следовательно, для самого себя».
Итальянских и венгерских рабочих нужно кормить. С пленными легче, как говорит людоед, с пленными «нет трудностей». Немцы теперь идут в поход не только за курами и за пшеницей, они идут в поход за рабами. Немецкий лейтенант Отто Краузе острит в дневнике: «Русский казак с лошадью на немецком поле это две лошадиных силы». ("Красная звезда", СССР)
13.08.42: Были на карте России зеленые леса, синие реки, рыжие горы. Теперь карта кажется залитой кровью. Многострадальная земля молит: «Очисти меня от немцев!» Можно все стерпеть - чуму, голод, смерть. Нельзя стерпеть немцев. Нельзя стерпеть этих олухов с рыбьими глазами, которые презрительно фыркают на все русское и которые проползли от Карпат до предгорья Кавказа по исконно нашей земле. Не жить нам, пока живы эти серо-зеленые гады.
Забудем про все на свете, кроме одного: немцы на нашей земле. Пусть эта мысль жжет наше сердце, гложет нас изнутри, не дает ни минуты отдыха. Ты сел обедать? Помни: русский хлеб едят немцы и немки, а наши дети под немцами умирают от голоду. Помни: немцы кормят наших пленных помоями, отрубями, тухлятиной. Ты глядишь на зеленую лужайку? Много у нас цветов - и ромашка, и колокольчики, и гвоздика. Когда-то девушки срывали цветы... Помни: девушек обижает немец. Непотребный, грязный, брезгливый, он издевается над девичьей честью и над девичьим стыдом. ("Красная звезда", СССР)
11.08.42: Второго августа на Ленинградском фронте был убит капитан немецких войск «СС» Гофман. У убитого найден об’емистый дневник. Этот от’явленный бандит позволял себе записывать в дневник то, о чем гитлеровцы вслух не говорят. Гофман пишет: «Германец - извечный враг славянина. Нам необходимо до конца освободиться от всего того, что называют человечностью, гуманизмом. Разговоры о «новом порядке» в Европе - это сказки для доверчивых людей, еще не порвавших окончательно с прошлым. Главное же заключается в том, что Германия должна стать господином Европы, а потом и всего мира».
Весной Гофман попал на советско-германский фронт. Ниже публикуются выдержки из его дневника:
«13 апреля. Сегодня наш батальон впервые участвует в бою. Правда, мы сражались только с партизанами, но бой был не из легких. Партизаны чертовски активны в нашем тылу. Полковник Штольце убит. Много раненых.
11 мая. Русские подкрадываются вплотную к нашим пулеметным позициям и открывают огонь. Надо признать храбрость русских.
7 июня. Русские противотанковые орудия стреляют удивительно точно. Эти русские - замечательные стрелки. Их бесстрашие достойно удивления.
16 июня. Бой в болотистом лесу. 84 батальон больше не существует. Мы получаем форму СС.
18 июля. Лейтенанту Лютгарду пуля попала в голову. Опять потери. Русские снайперы не дают и шагу сделать. Мы цепляемся за землю. Неужели придется все это отдать...» (Совинформбюро)
ИЮЛЬ 1942:
28.07.42: Гитлеровцы, как азартные картежники, идут на риск, бросая свои резервы на советско-германский фронт. Ниже публикуются выдержки из записной книжки убитого ефрейтора 82 немецкой пехотной дивизии Густава Кноппа:
«...Вот уже несколько месяцев, как мы стоим в Голландии. Жизнь вполне сносная, если не считать бесконечных учебных тревог. Что же касается местного населения, которое нас ненавидит, то настоящий немец не обращает внимания на разную шваль...
Итак, свершилось. Мы покидаем Голландию. Нас, старых солдат, забирают всех. Остается одна дрянь и юнцы. Неужели опять Россия?
...Настроение подавленное. Две недели не разувал ног. Вчерашнее наступление нам стоило дорого. Во втором батальоне не осталось и половины состава. Что нас ждет впереди?» (Совинформбюро)
15.07.42: Ниже публикуются выдержки из записной книжки убитого немецкого фельдфебеля Альберта Лихтенберга: «Продвигаемся с большим трудом. Потери ужасные. Во многих ротах выбыло 40-50 процентов боевого состава. Во время массированного налета русских летчиков убито и ранено около 600 человек. Убитых не убирают - некому. Трупный запах угнетает... Солдаты покрылись грязью, оборвались. Растеряли снаряжение и разные принадлежности. В новых местах стараемся организовать что-нибудь. 3десь есть куры, яйца, масло. Мы все с’едаем. Труднее найти ценные вещи. Жители их спрятали. Вчера вместе с унтер-офицером Шульцем очистили несколько домов...». (Совинформбюро)
12.07.42: «Почему нам в школе когда-то забивали голову рассказами о значении древней Греции? Вокзал в Штутгардте куда величественней прославленного Парфенона». (Дневник лейтенанта Ганса Эберта)...
Они грамотны. У них вечные ручки. Они анализируют свои чувства, но эти чувства - дрянь. Вечными ручками и без ошибок они записывают зловонные изречения. ("Красная звезда", СССР)
ИЮНЬ 1942:
27.06.42: Немец Рихард Громмель, в прошлом студент, потом ефрейтор германской армии, в майский день, когда кругом него цвели курослепы и пели жаворонки, записал в своем дневнике: «Вокруг нас весна, торжество жизни, а мы чувствуем себя мертвыми. Дело не только в опасности, мы свыклись с мыслью, что каждый из нас может ежечасно умереть, дело в другом - никто из нас не знает, зачем эта смерть? Мы еще говорим о Германии, о фюрере, о воинской чести, но для нас это - слова, и мы знаем, что наша смерть бессмысленна и неотвратима. Мы умираем от какой-то эпидемии, которую зовут «войной». Когда я был в школе, нам много говорили о войне, и война тогда казалась мне веселой игрой с хлопушками и с орденами, а на самом деле - вонь и смерть, вот и все! Мне противно теперь думать о Гильде. Может быть она сошлась с другим, может быть просто спокойно сидит у окна и шьет. Я даже не завидую ее спокойствию, для меня она чужая, не жена, а феномен, живучее насекомое. Я скажу больше - Германия для меня теперь не существует, да и для моих товарищей, я в этом убежден. Во-первых, убежать туда нельзя, во-вторых, убежать вообще нельзя - нельзя уйти от себя, а мы уже не люди, но оружие, как в газетах пишут, «материальная часть». Вонь и смерть, несмотря на цветение и прочие весенние штучки! Баб кругом нет, угнали или разбежались. А водки тоже нет. Только рыжая гнусная физиономия Гайнца. Боже, как я ненавижу товарищей!..» ("Красная звезда", СССР)
11.06.42: Записная книжка в переплете из коричневого дерматина - исповедь. Помимо философских книг Вольфганг Френтцель любит войну, причем ему все равно, за что воевать и где... Ценитель Платона любит рассуждать о морали: «Высовываясь в окно вагона, видишь людей в лохмотьях. Женщины и дети хотят хлеба. Обычно в ответ им показывают дуло пистолета. В прифронтовой полосе разговор еще проще: пуля между ребрами. Между прочим, русские заслужили этого, все без исключения - мужчины, женщины и дети... Я уже познакомился с моралью фронта, она сурова, но хороша». Вот для чего Вольфгангу Френтцелю нужно было изучать Шопенгауера: он называет убийство детей «суровой моралью»...
Фрица-философа убили. Ну, кто такого пожалеет? Наверно даже дура Генхен облегченно вздохнет, узнав, что ее «повелитель» не может больше повелевать. Но, перелистывая коричневую книжку, изумляешься убожеству этих ученых людоедов. Для пыток им нужны философские цитаты. Возле виселиц они занимаются психоанализом. И хочется дважды убить фрица-философа: одну пулю за то, что он терзал русских детей, вторую - за то, что, прикончив ребенка, он читал Платона. ("Красная звезда", СССР)
МАЙ 1942:
26.05.42: Просматривая недавно дневники немецких солдат, я видел, что один из них, принимавший участие в клинском погроме, был меломаном и любителем Чайковского. Оскверняя дом композитора, он знал, что он делает. Искалечив Новгород, немцы написали длинные изыскания об «архитектурных шедеврах Неугарда» (так дни называют Новгород)... Мы сражаемся не против людей, но против автоматов, которые выглядят, как люди, но в которых не осталось ничего человеческого. Наша ненависть еще сильней оттого, что они с виду похожи на человека, что они могут смеяться, что они могут гладить коня или собаку, что они в дневниках занимаются самоанализом, что они замаскированы под людей и под культурных европейцев. ("Правда", СССР)
05.05.42: Злоба движет каждым солдатом фашизма. Проигрывая битву, они после этого вешают женщин или пытают детей. Зайдя в чужой дом и не найдя в нем добычи, фашистский солдат убивает хозяйку. Один немецкий ефрейтор написал в своем дневнике, что пытки его «веселят и даже горячат». В речах Гитлера нет любви к немецкому народу, его речи дышат одним: злобой. Даже голос Гитлера похож на хриплый лай гиены. Гитлер пытается согреть злобой сердца немецких солдат: жгите, грабьте, убивайте! Он рассылает свои дивизии, как стрелы, отравленные ядом анчара, в далекие страны. Да и что может вести вперед уроженца Баварии или Вестфалии, посланного убивать украинских и русских детей, кроме бессмысленной, слепой злобы? ("Красная звезда", СССР)
04.04.42: Как всякий уважающий себя немецкий ефрейтор, Ганс Иоахим Гриц вел дневник. В нем он меланхолично записывал различные превратности своей жизни. Ефрейтор особенно жаловался на плохие харчи. Он голодал месяц, два. Наконец, его прорвало. Он сел за тетрадку и написал нечто весьма грозное:
«Если офицерскому казино понадобятся шампанское или коньяк, немедленно подают машину и гонят за питьем. Достаточно подсчитать, во что обходятся такие поездки. Неудивительно, почему с транспортом плохо. К этому надо прибавить жадность офицеров. А когда у меня болели зубы, я целую неделю должен был работать со страшной болью, потому что не мог добраться до врача в Луге - пешком итти я не мог, во-первых, у меня болели зубы, во-вторых, итти опасно, так как на этом участке то и дело нападают русские. Во всех кинокартинах, которые демонстрируют в Германии, герой - офицер, а солдат как бы приставная фигура. Я в это дело не вмешиваюсь. Но широкие массы, не имеющие достаточного кругозора, начинают жаловаться. Я не скажу, что солдаты бунтуют - один немецкий солдат никогда не посмеет бунтовать, но какое-то брожение наблюдается. Утешить нас может только победа. Во время других походов это не было так заметно - то были блицпоходы, в которых мы захватывали множество трофеев. Мы питались целые месяцы трофеями, а здесь все зависит от подвоза... Поход в Россию - самый тяжелый и трагический для нас». ("Красная звезда", СССР)*
МАРТ 1942:
21.03.42: Почти во всех письмах и дневниках убитых немецких солдат и офицеров имеется запись о грабежах и зверствах, чинимых гитлеровцами в советских городах и селах, временно ими оккупированных. Так, солдат 190 полка 62 немецкой пехотной дивизии Роберт Вагнер писал своей жене: «Вчера мы нашли картошку. Теперь можно что-нибудь кушать... Хорошо было бы достать чего-нибудь к картошке. Но в селе уже не найдешь и хвоста от коровы, не говоря уже о свинье. Наши солдаты уже поели все без остатка». (Совинформбюро)
20.03.42: Приводим выдержку из записок убитого фельдфебеля 5 роты 111 пехотного полка 35 немецкой пехотной дивизии Цигер: «...Впереди нас раздается лязг гусениц. Это русские танки. Бьет наша противотанковая артиллерия, снаряд летит за снарядом, но танки невредимы и продолжают наступать. Русский танк находится от меня уже в 10 метрах, он переваливается через противотанковую пушку и отбрасывает ее, как игрушку, в сторону. Не останавливаясь, он мчится дальше, стреляя из пушки и пулеметов. Подходит следующий танк, за ним еще. Мы мечемся от укрытия к укрытию. Затем появляются русская пехота, казаки. Нам удается пробраться в сарай. Мы зарываемся в сено. То и дело я выглядываю из щели. Русские уже ворвались в деревню. Кругом падают наши солдаты. Из моей роты я уже никого не вижу... Чудом удалось спастись». (Совинформбюро)*
04.03.42: Ниже публикуются краткие выдержки из дневника убитого немецкого ефрейтора 1 роты 226 полка 79 немецкой пехотной дивизии Депаоли:
«24 августа. Едем на Восток. Хотелось бы знать, что нам предстоит.
26 августа. Перемышль. Население питает к нам тихую ненависть. Эти места никогда не станут немецкими.
31 августа. Безобразие - в наш поезд кто-то бросал гранаты.
1 сентября. Выступаем. Встречаем группу жителей, которых расстреливаем.
10 сентября. В 9 часов приказ: самоснабжение. К огорчению хозяйки зарезали единственную свинью.
16 сентября. Уже неделю не раздеваюсь. Меня знобит.
21 сентября. В 8 ч. 45 м. наш батальон идет в наступление. Сумасшедшая история. Русские бешено обстреливают нас из артиллерии. Русские отбили все наши атаки. В батальоне большие потери.
27 сентября. В 208 пехотном полку партизаны убили 20 человек.
28 сентября. Расстреляли пленного комиссара.
29 сентября. Карл Р. совершил членовредительство. По всей вероятности военно-полевой суд.
1 октября. По дороге поймали трех русских. Вырыли ямы, расстреляли.
3 октября. Большое решающее сражение началось позавчера. По мнению фюрера, через несколько недель все будет кончено.
29 декабря. Тревога. Русские нападают. Отходим вправо. Пулеметы и автоматы русских обстреливают нас. Бежим с высоты. Номер первый падает. Ганс тоже убит.
1 января. Взгляд назад. Старый год принес много неожиданностей. Это был год самого жестокого удара для меня. Альберт убит. После войны наступит ужасное пробуждение.
5 января. Ночью мы выгнали старуху из дома, она, наверное, замерзла». (Совинформбюро)
ЯНВАРЬ 1942:
29.01.42: Один негодяй написал в своем дневнике: «Когда я расскажу Эльзе, что я повесил большевичку, она мне наверно отдастся». Другой в записной книжке соизволил начертать: «Женщины любят жестоких». Вряд ли Ницше признал бы в этих хищных баранах своих последователей. Аморальность современной Германии ближе к скотному двору, нежели к философской системе...
Этому одичанию большой страны способствовала гипертрофия механической цивилизации. Каждый немец привык к жизни автомата. Он не рассуждает, потому что мысль может нарушить и аппарат государства, и его, Фрица, пищеварение. Он повинуется с восторгом. Это не просто баран, нет, это экстатический баран, если можно так выразиться, это баранофил и панбаранист. В механическое повиновение он вносит ту долю страсти, которая ему отпущена. Сколько раз, разговаривая с немецкими пленными, я в нетерпении восклицал: «Но что вы лично об этом думаете?», и сколько раз я слышал тот же ответ: «Я не думаю, я повинуюсь». ("Известия", СССР)
См. также:
* * * Русские - настоящие скоты?
* * * Фашизм и немецкий солдат: 1942
* * * Письма немецких солдат и офицеров
* * * Фашизм и немецкий офицер: 1941-1945
* * * Фашистский плен - это зверства, мучения и пытки
______________________________________________________
Как бешеный щенок Гитлер грязным носом ищет ("Красная звезда", СССР)
Немцы не настолько глупы, чтобы верить ("The New York Times", США)
"Хромой урод Геббельс своим блудливым языком..." ("Правда", СССР)
Армия Адольфа Гитлера порхает как балерина ("Time", США)
"Правда", СССР (Спецархив)
"Известия", СССР (Спецархив)
"Красная звезда", СССР (Спецархив)
"The New York Times", США (Спецархив)
"The Times", Великобритания (Спецархив)
"The Guardian", Великобритания (Спецархив)
"Gazette de Lausanne", Швейцария (Спецархив)
Публичный дом вместо семьи - такова скотская мораль гитлеровцев! ("Красная звезда", СССР)
Да, не похожи теперешние речи нацистских жаб на хвастливое кваканье 2 года назад ("Известия", СССР)