Ходжент
Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. - СПб., 1901.
Другие отрывки: [ Путешествие из Баку в Асхабад]; [ Попутчица]; [ Текинский Севастополь]; [ В русском Асхабаде]; [ Из Асхабада в Мерв]; [ Мерв: на базарах и в крепости]; [ «Железная цепь»]; [ Мост через Амударью]; [ Пестрые халаты Бухары]; [ Самарканд: русский город и цитадель]; [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь]; [ Сардобы Голодной степи, Чиназ]; [ Покоритель Туркестана]; [ Визит к Мухиддин-ходже]; [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент], [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат], [Ходжент], [ От Костакоза до Кокана], [ Кокан, столица ханства], [ Новый и Старый Маргелан], [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства], [ Ош и его обитатели], [ Тахт-и-Сулейман], [ Подъем на Малый Алай], [ У Курманджан-датхи], [ Укрепление Гульча], [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза], [ Бесконечный сад].
Мы проехали всего версты две от Мурза-Рабата, как из-за каменистой гряды гор, провожавшей нас слева, выкатился ослепительный диск солнца. Узкая каменистая долинка между двух горных отрогов кончилась, и направо от нас вдруг широко развернулась, далеко за открытою равниною, неохватная панорама снеговых гор. Они стояли сплошным хребтом от одного края горизонта до другого, чудно сверкающие своими белоснежными вершинами - всеми этими, словно из чистейшего серебра вылитыми, шатрами, гребнями, пирамидами, зубчатыми многобашенными замками, видные сквозь необыкновенно прозрачный воздух до того отчетливо, что можно было разглядеть издали каждую складку их, ощупать глазами каждый мускул их могучего каменного тела. Даже и в этих жарких и сухих краях большая редкость такое ясное утро, такой чистый воздух; даже ничему не удивлявшийся киргиз-ямщик и тот был, очевидно, растроган поразительною картиною этого громадного снегового хребта, словно нарисованного какою-то волшебно нежною кистью по бледной лазури утреннего неба. Обернувшись к нам, он весь вдруг просиял ласковою улыбкою и с глазами, искрившимися детскою радостью, взмахнул головою на горы, бормоча что-то по-киргизски. Наивный дикарь, очевидно, хотел поделиться с нами этим редким для него наслаждением и, с авторским самолюбием своего рода, вместе с тем наслаждаться нашими восторгами перед красотами его родной природы.
- Снег, усе снег!.. - не без труда произнес он по-русски, махая рукою вдаль и радостно осклабляя свои белые зубы.
Ходжент. Общий вид
Горы левой стороны, стоявшие под солнцем, напротив того, не только ничем не сверкали, но тонули в волнах какого-то синего тумана, исчезая все больше и больше из глаз по мере того, как они приближались к восходу солнца. Это уж виднелись с того берега Сырдарьи хребты Тянь-Шаня - Мальгузарский и Алайский. Каменистые обрывы берегов Сырдарьи, в упор облитые утренним солнцем, правильные, как стены крепости, видны нам отсюда в большой близи вместе с капризными синими луками исторической реки, которая, прорвавшись не без труда через теснины гор, катит свои обильные волны через пески Туркестана к пескам Каспия. Уже за нею на огромном пространстве темнеют курчавыми чащами многочисленные сады Ходжента, на фоне бесплодных каменных гор, до половины загораживающих далекие снеговые хребты. Никакой Оберланд, никакой Кавказ не могут представить картины более эффектной.
Дорога стала покойною, как отличное шоссе. Мелкий гравий, нанесенный разливами реки, устилает здесь все дороги, а вместе с тем засыпает и все поля, обращая их почву в бесплодный камень.
Пустыня еще продолжается, все так же суровая и безлюдная, без жилья человека, без встречи человека. Но конец ее уже близок, уже виден глазами. Она замирает там, на юге, у широкой ленты Сырдарьи, обросшей зелеными садами. Мы заметно забираем назад, почти навстречу только что пройденной дороги.
Вот и деревянный мост через древний Яксарт - предмет глубокого изумления для киргиза и сарта; какой-то отставной чиновник Флавицкий построил его на свой счет и собирает за проезд по 60 коп. с тройки, по 15 коп. с одной лошади.
С торжественным громом, прокатили мы в своем тяжелом тарантасе по его гулким половицам.
Ходжент весь перед нами, на том берегу реки. Маленький форт с пушками защищает переезд через реку. Недалеко от него, тоже на берегу, казарма, могущая служить в минуту нужды и блокгаузом. Русская цивилизация, впрочем, сказалась здесь не одними этими боевыми предосторожностями. Широкая набережная реки шоссирована бульваром из тополей. Почтовая станция довольно близко от берега; все пространство между нею и старою крепостью на вершинах скалы - занято русским поселком. Тут нет грандиозных проспектов с рядами колоссальных тополей, как в Ташкенте или Самарканде; маленькие плоскокрышие домики мало отличаются от обычных туземных, и только трубы на крышах да большие окна за занавесками говорят вам о жилище цивилизованных людей. Садик только вокруг дома уездного начальника, прикурнувшего под тенью крепостной скалы. Около него, как всегда водится, несколько верховых коней на приколах, в богатой сбруе, несколько щегольски одетых джигитов, терпеливо сидящих на корточках под тенью деревьев в ожидании распоряжений начальства.
Ходжент. Вид со стороны Сырдарьи
Тут же сейчас и русская церковь, кажется, единственная в городе. Церковь каменная, красивого строго-русского стиля, издали смотрящая маленьким монастырем. Она стоит в тополевом садике, обнесенная крепкою оградою. Ее окна с железными решетками высоко подобраны вверх.
Сейчас видно, что при постройке ее рассчитывалось на всякие случайности, возможные в этой далекой варварской стране. Жаль только, и для меня совсем непонятно, зачем это единственный русский храм брошен без всякой охраны и дозора среди мусульманского города. Сторож церковный живет далеко от церкви, и во дворе ее для него нет даже маленькой караулки. Священник тоже живет не здесь. Мы хотели осмотреть внутренность церкви, но она была заперта кругом, и никого не было ни отворить нам ее, ни рассказать о ней что-нибудь. В ночное время, при разбойничьих туземных правах, долго ли до греха при таких беспечных порядках?
Первая православная церковь Ходжента, выстроенная из сырцового кирпича и разрушившаяся в 1871 г. (Упоминаемое Е. Марковым здание храма во имя святой равноапостольной Марии Магдалины было возведено в 1873-1877 гг. и сгорело в 2005 г.)
Самое интересное место Ходжента - его цитадель. К ней надо подниматься через небольшой городской бульвар по довольно крутой скале. Крепость эта считалась у бухарцев неприступною, и в самом деле, при плохих орудиях, какими могли располагать восточные ханы, взять ее было нелегко. Маленький гарнизон под защитою этой отвесной скалы и этих высоких глиняных стен и башен мог посмеяться над целою армиею халатников. Теперь в цитадели расположены казармы местной команды, уездное казначейство, сберегательная касса, цейхгауз, - все то, что нужно особенно оберегать в минуты опасности и что всегда нелишне держать подальше от праздного любопытства и праздного шатания. На внутреннем плацу крепости происходило учение, и мы искренно полюбовались на бравый вид и ловкую выправку наших молодцов-солдатиков, то бегавших рассыпным строем, то мгновенно строившихся в тесные атакующие колонны, под бодрящие звуки барабанного боя.
Цитадель Ходжента. 1871-1872
В одном углу крепости возвышается довольно значительно над всеми ее стенами и башнями - особый форт, нечто вроде цитадели в цитадели. С его плоской террасы, висящей над пучиною Сырдарьи, открывается широкий вид на окрестности и на самый Ходжент.
Город очень большой, похожий как две капли воды на все вообще города Туркестана. Среди бесконечной зелени его садов чернеют узенькие, словно ножом прорезанные, проулки, обнесенные глиняными дувалами, желтеют и сереют глиняные плоские крыши обычных домиков-кубов, домиков-башен с редкими маленькими окошечками без стекол, выплывают кое-где круглые серые купола мечетей, тянутся длинными крытыми коридорами многочисленные базары. Далеко-далеко за пределами этих необозримых садов виднеется со своими полуразрушенными башнями городская стена, охватывающая на протяжении одиннадцати верст двойным кольцом весь Ходжент и служившая когда-то для отчаянной защиты города от русских.
Улица в Ходженте. С рисунка В. Верещагина (1868)
Ходжентцы всегда кичились своим духом независимости и пользовались своим выгодным положением между Бухарою и Коканом. Ходжент действительно составляет своего рода входные и выходные ворота в Ферганскую область, то есть в прежнее Кокандское ханство; с другой стороны он точно также служил ключом с востока к Бухарскому ханству. Узкая долина между хребтами гор, по которой река Сырдарья вырывается из Ферганской котловины в безбрежные пустыни Туркестана, с древнейших веков имела своим вооруженным стражем - город Ходжент. Это дало возможность ходжентцам удерживать некоторую политическую самостоятельность под чередовавшимся господством то бухарских эмиров, то кокандских ханов.
Собственные городские власти Ходжента распоряжались почти независимо всеми делами города, и Ходжент, защищаемый двумя рядами высоких стен и башен, приобрел славу неприступной крепости, которая еще ни разу не была взята силами врага.
Русским первым пришлось нарушить эту девственность Ходжента. Он был взят после четырехдневного бомбардирования и жестокого боя небольшим отрядом генерала Романовского 24 мая 1866 года. Этот славный бой не обошелся без обычного геройского участия отца Малова. В батарее нашей, обстреливавшей стены города от берега реки, были перебиты и переранены выстрелами осажденных все артиллерийские офицеры, да и солдат-артиллеристов оставалось всего четверо; тогда священник Малов решился принять на себя командование батареей; скоро он пробил брешь в стене и под выстрелами неприятеля с нечеловеческими усилиями перетащил через этот пролом в город две пушки; расчищая себе путь картечью, отец Малов добрался до цитадели и стал громить ее своими ядрами, сокрушая в прах ее стену. В эту минуту главные атакующие колонны наши овладели после кровопролитного приступа Келаунскими воротами и тоже прорвались в город.
Место штурма колонной арт. полк. Михайловского
города Ходжента 24 мая 1866 года
Бухарские войска и сами жители Ходжента защищались как львы и грудью отстаивали каждый шаг. Все улицы были улиты кровью, завалены трупами. Но цитадель все-таки была взята. Живо втащили туда наши пушки и с вершины ее, господствующей над всем городом, стали поражать беззащитных теперь отчаянных защитников его, все еще не хотевших слышать о сдаче; только к ночи Ходжент наконец был наш. Две с половиною тысячи азиатских трупов было найдено на улицах и стенах взятого города, не считая раненых.
______
Русский кварталик с своими веселыми белыми и разноцветными домиками, с своими опрятными двориками и бульварчиками благоразумно жмется к подножию крепости, под спасительный покров русских пушек и русского солдата. Русские уже открыли в Ходженте свое училище, открыли лечебницу для туземных детей и женщин, устроили несколько хлопкоочистительных заводов и фабрику стеклянных изделий. Но, конечно, им остается впереди сделать в десять раз больше того, что они уже успели сделать в короткий срок своего господства в Ходженте.
Ходжент. Русская слободка. 1871-1872
Нам пришлось проехать насквозь, из края в край, весь азиатский Ходжент. Нового, конечно, ничего после Бухары, Самарканда, Ташкента. Те же улочки между глиняных стен, где с трудом разъезжаются два встретившихся верблюда, те же полуслепые глиняные дома, среди которых довольно редко попадаются характерно разукрашенные двухэтажные дома местных богачей, с ярко расписанными колоннами и потолками галерей, напоминающими, в более грубом виде, наивную постройку дворца эмира бухарского.
Бесконечно длинные крытые базары с своими уютными лавчонками, «чай-хане» и «аш-хане», сразу говорят вам о сильно торговом городе. Ходжент все больше и больше становится центром хлопчатобумажного производства; кроме ярких ситцев, миткалей и бумазей, Ходжент много торгует посудою местного приготовления, конскою сбруею и разным другим восточным товаром.
Ходжент. Певцы (маддах). Мясник. 1871-1872
Мы с женою с особенным любопытством рассматривали ходжентскую толпу, заполонявшую базары и улицы. Все «аш-хане» и «чай-хане», опрятно устланные ковриками, были битком набиты кейфующим на досуге народом. Тип здешнего населения гораздо красивее, чем в Ташкенте и других городах. Здесь все больше таджики или сарты, переродившиеся из таджиков. С сановитою важностью и наивным благодушием восседают они вокруг огромных самоваров «чайхане» с чашками в руках, все франтовато одетые в свежее ярко-пестрые халаты, благопристойные и мирно настроенные, нисколько не напоминающие азиатских варваров.
На ходжентском базаре
Благородный иранский тип своею белою кожею, своими мягкими прекрасными чертами лица, - сразу выделяется среди звероподобных физиономий монгольской крови, косоглазых, плосконосых, скуластых. Особенно красивы тут дети, девочки преимущественно. Они гораздо больше похожи на европейцев, чем эти злые коричневые старики в седых лохматых бородах, - очевидно, сарты киргизской крови, - что осаждают в эту минуту двери мечетей. Женщин тут не меньше, чем мужчин; эти мнимые восточные «затворницы» без устали снуют взад и вперед по базарам и улицам города, все укутанные в синие широкие плащи, закрытые совсем с глазами черными занавесками.
______
Ходжент считается городом Александра Македонского. Этот удивительный человек, прикрывавший гением завоевателя свое страстное, до безумия доходившее стремление к открытию неведомых стран и народов, этот своеобразный сухопутный Колумб древнего мира, доходил в свое время и до Сырдарьи, древнего Яксарта, составлявшего в его время северный рубеж громадного Персидского царства Дария. Сатрапия Согдианы, заключавшая в себе теперешний Чиназ, Джизак, Самарканд, Бухару, примыкала к левому берегу Яксарта, а на правом берегу его уже обитали вольные скифские племена, которых не могли покорить своей власти самые грозные персидские цари. Древние знали, конечно, очень плохо эти недоступные им края, и царственный ученик Аристотеля наивно смешивал Яксарт с Доном, который издревле почитался границею между Европою и Азиею.
«Бактриан от европейских скифов разделяет река Дон, которая между Азиею и Европою граничит», - уверяет его биограф Квинт Курций, который влагает те же географические понятия и в уста самого Александра.
«Одна река нам препятствует, а буде мы за нее переправимся, то уж в Европу перенесем оружие!» - обращается к своим воинам Александр в ту решительную минуту, когда утомленная многочисленная рать македонских героев, после ужасов безводных пустынь и постоянных битв с согдианами, была остановлена в своем победоносном движении могучим потоком Сырдарьи…
Скифы, жившие тогда за Сырдарьею, не были ни монголами, ни тюрками, которые подвинулись из Монголии к западу гораздо позднее, уже в начале средних веков. <…>
Скифов Яксарта считали в то время непобедимыми. Недаром даже Кир, великий завоеватель Азии, погиб в войне против них. Недаром и впоследствии, два века спустя, после своих битв с Александром, те же скифы-саки разрушили основанное им могущественное Греко-бактрийское царство, пределы которого простирались от Яксарта до Инда. Александр, однако, нанес этим непобедимым сакам полное поражение. Они оберегали на своих конях правый берег Сырдарьи, рассчитывая, что родная река их остановит грозного врага. Но он на глазах их, осыпаемый тучами стрел, переправил своих воинов на плотах через быстрину реки, ударил на скифов и прогнал далеко в степь, гнавшись за ними целых 80 стадий, около 11 верст. Любопытно известие Курция, что на месте битвы, где пали воины его, Александр насыпал бугор. Следовательно, курганы, покрывающие в таком обилии окрестности Сырдарьи, на которые я смотрю теперь с немым вопросом, далеко не всегда нужно приписывать диким степным кочевникам.
Все заставляет думать, что Александр построил свой новый город для защиты от этих кочевников, свою Александрию Эсхату - «Дальнюю Александрию», - в местности нынешнего Ходжента.
У Птоломея есть указание, что Александрия эта находилась на том месте реки Яксарта, где она делает значительный изгиб; и действительно, река Сырдарья вырывается сейчас же ниже Ходжента из теснины между двумя хребтами гор и поворачивает очень круто на северо-запад, к Чиназу, в совершенно открытую равнину. Ходжент находится в самом узком месте этих естественных ворот из Сырдарьинской области в Ферганскую, из бывших бухарских владений в кокандские. Поэтому он издревле имел значение важного военного пункта как ключ ко входу и выходу для двух соседних областей, и древние дороги из Персии, Трансоксаны, Индии в теперешнюю Фергану направлялись именно на Ходжент. Проницательный взгляд великого македонского полководца, разумеется, не мог не оценить огромного преимущества подобной местности. Курций говорит по этому поводу: «Под новый город выбрал он место на берегу Дона (т. е. Яксарта), который заставою быть мог и побежденным народам, и тем, на которые идти был намерен». Трудно более точно определить географическое местоположение и стратегическое значение Ходжента. Помимо него, по всему течению реки Сырдарьи нет ни одного места, сколько-нибудь подходящего под описание Квинта Курция, так что не может оставаться ни малейшего сомнения, что Александрия Эсхата была именно на месте теперешнего Ходжента.
Александрия была, по-видимому, обнесена такою же глиняною стеною и глиняными башнями, какою доныне туземцы обносят свои крепости, и, конечно, заключала в этих стенах такие же глиняные дома и глиняные дувалы, какими наполнены до сих пор все города и кишлаки Бухары, Ферганы, Хивы и Туркмении. Иначе представить себе невозможно, каким бы образом воины Александра, не будучи ни плотниками, ни каменщиками, не имея под руками среди дикой, почти необитаемой пустыни готовых строительных материалов, могли бы с такою баснословною быстротою построить стену чуть не в 10 верст длины, и при том все воины без исключения исполняли каждый свой урок.
«Александр возвратился к реке Дону, - повествует Курций, - и сколько места под стан занято было, повелел обнести стеною. Городская стена вокруг была 60 стадий. И сей город приказал звать Александриею. Означенное дело происходило с такою поспешностью, что в 17-й день от заложения стен и дома достроены были. Воины друг перед другом рвались, чтоб свой урок, который каждому дан был, отделать и показать прежде. Сей город населен пленниками, которых Александр, выкупя из холопства, учинил свободными».
______
На Сырдарье у Ходжента мы увидели очень своеобразные плоты, на которых здесь обыкновенно сплавляется хлеб из плодородной Ферганской области вниз по течению реки, в Казалинск и Аральское море. Плоты эти приготовляются обыкновенно в старинном кокандском городе Намангане и вяжутся из куги, густые заросли которой покрывают там берега Сырдарьи. Это очень остроумно, легко и дешево. Мне пришло в голову, уж не на таких ли импровизированных плотах переправлялось через Яксарт и войско Александра на битву с скифами, точно так же, как ранее переправилось оно через Оксус на турсуках из-под воды?
______
Верст на 10 или на 16 за Ходжентом непрерывно тянутся по берегу Сырдарьи богатые кишлаки, зеленеющие садами, и прекрасно возделанные поля. Это очень промышленная и зажиточная местность, одно из главных гнезд шелководства, хлопководства и разведения риса. Но кроме того, в гористых местностях вблизи Ходжента, особенно в логу Кокине-сай, добывается каменный уголь, который вообще встречается довольно часто в горах, соседних с Ташкентом, и в хребтах Ферганской области. В настоящее время все каменные здания в Ташкенте и в городах, сколько-нибудь близких к горным местностям, уже отапливаются местным каменным углем.
Татариновская каменноугольная копь Чимкентского уезда
Сырдарьинской области. Общий вид. 1871-1872
Устроенный близ Ходжента стеклянный завод Иванова также исключительно потребляет каменный уголь собственных своих копей, так что, по-видимому, каменноугольному промыслу предстоит здесь со временем широкая будущность, с которою теснейшим образом связано и развитие всякого рода заводской промышленности. Вообще, горы Туркестана далеко не бедны минералами, и немногие попытки к разработке их дают пока довольно счастливые результаты. Тут уже получается и свой асфальт и своя нефть, и сера, и каменная соль, и селитра, и нашатырь; больше всего этих минеральных богатств в Ферганской области, в тех именно предгорьях ее, мимо которых мы теперь едем. Разработка этих ископаемых развивается до того быстро, что, напр., вместо 400 пудов асфальта, добывавшихся в 1885 г., в 1889 г., всего через 4 года, добыто его в Ферганских горах уже больше 11.000 пудов! Туркестан имеет также и свинцовые, и медные, и сурьмяные руды, но добыча их до сих пор еще не достигает значительных размеров вследствие отсутствия серьезных научных изысканий и капитальных предпринимателей.
Татариновская каменноугольная копь Чимкентского уезда.
Земляные работы, производимые туземцами. 1871-1872
Татариновская каменноугольная копь Чимкентского уезда.
Откатка каменного угля из подземных выработок. 1871-1872
Что еще интереснее - Туркестан заключает в своей почве золото. Золотые россыпи его довольно многочисленны, но процент золота в них так ничтожен, что не окупает труда, затраченного на промывку; поэтому только туземцы предаются в минуты своего досуга этому малоблагодарному занятию. Но, конечно, такое плачевное положение туркестанской золотопромышленности в настоящую минуту вовсе не устраняет возможности открытия в том же Туркестане и очень богатых россыпей золота, если за это дело основательно примутся люди знаний и капитала.
Устье штольни на руднике в Кокандском уезде
Ферганской области. Начало XX века
Нефтяные промыслы в Скобелевском уезде
Ферганской области. Начало XX века
Слух о громадных месторождениях золота в Туркестане существовал еще с древних времен, и в первое время после завоевания края наши смелые предприниматели Хлудов и Первушин, прокладывавшие здесь первые пути для русской торговли и промышленности, затратили большие деньги на бесплодные поиски золота.
Мудрый и заботливый хозяин земли русской, русский царь Петр I-й, тоже слыхал о золоте Туркестана и тоже пытался искать его. Получив от сибирского губернатора, князя Гагарина, сообщенные им слухи о нахождении золота в «Малой Бухарии, в Калмыцком владении, в реке Дарье», великий царь собственноручно написал Гагарину указы «построить город у Ямышева озера, а буде може и выше, а построя крепость, искать далее по той реке вверх, пока лодки пройти могут, а от того идти далее до города Иркети, и оным искать овладеть».
Под городом Иркеть, по-видимому, царь разумел город Яркенд, и уже это одно показывает широту и смелость его замыслов. Осуществился ли и как именно этот новый Язонов поход за золотым руном, - я не знаю.
ПРОДОЛЖЕНИЕСм. также: Д. Н. Долгоруков. Пять недель в Кокане.
Другие отрывки: [ Путешествие из Баку в Асхабад]; [ Попутчица]; [ Текинский Севастополь]; [ В русском Асхабаде]; [ Из Асхабада в Мерв]; [ Мерв: на базарах и в крепости]; [ «Железная цепь»]; [ Мост через Амударью]; [ Пестрые халаты Бухары]; [ Самарканд: русский город и цитадель]; [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь]; [ Сардобы Голодной степи, Чиназ]; [ Покоритель Туркестана]; [ Визит к Мухиддин-ходже]; [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент], [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат], [Ходжент], [ От Костакоза до Кокана], [ Кокан, столица ханства], [ Новый и Старый Маргелан], [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства], [ Ош и его обитатели], [ Тахт-и-Сулейман], [ Подъем на Малый Алай], [ У Курманджан-датхи], [ Укрепление Гульча], [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза], [ Бесконечный сад].
Мы проехали всего версты две от Мурза-Рабата, как из-за каменистой гряды гор, провожавшей нас слева, выкатился ослепительный диск солнца. Узкая каменистая долинка между двух горных отрогов кончилась, и направо от нас вдруг широко развернулась, далеко за открытою равниною, неохватная панорама снеговых гор. Они стояли сплошным хребтом от одного края горизонта до другого, чудно сверкающие своими белоснежными вершинами - всеми этими, словно из чистейшего серебра вылитыми, шатрами, гребнями, пирамидами, зубчатыми многобашенными замками, видные сквозь необыкновенно прозрачный воздух до того отчетливо, что можно было разглядеть издали каждую складку их, ощупать глазами каждый мускул их могучего каменного тела. Даже и в этих жарких и сухих краях большая редкость такое ясное утро, такой чистый воздух; даже ничему не удивлявшийся киргиз-ямщик и тот был, очевидно, растроган поразительною картиною этого громадного снегового хребта, словно нарисованного какою-то волшебно нежною кистью по бледной лазури утреннего неба. Обернувшись к нам, он весь вдруг просиял ласковою улыбкою и с глазами, искрившимися детскою радостью, взмахнул головою на горы, бормоча что-то по-киргизски. Наивный дикарь, очевидно, хотел поделиться с нами этим редким для него наслаждением и, с авторским самолюбием своего рода, вместе с тем наслаждаться нашими восторгами перед красотами его родной природы.
- Снег, усе снег!.. - не без труда произнес он по-русски, махая рукою вдаль и радостно осклабляя свои белые зубы.
Ходжент. Общий вид
Горы левой стороны, стоявшие под солнцем, напротив того, не только ничем не сверкали, но тонули в волнах какого-то синего тумана, исчезая все больше и больше из глаз по мере того, как они приближались к восходу солнца. Это уж виднелись с того берега Сырдарьи хребты Тянь-Шаня - Мальгузарский и Алайский. Каменистые обрывы берегов Сырдарьи, в упор облитые утренним солнцем, правильные, как стены крепости, видны нам отсюда в большой близи вместе с капризными синими луками исторической реки, которая, прорвавшись не без труда через теснины гор, катит свои обильные волны через пески Туркестана к пескам Каспия. Уже за нею на огромном пространстве темнеют курчавыми чащами многочисленные сады Ходжента, на фоне бесплодных каменных гор, до половины загораживающих далекие снеговые хребты. Никакой Оберланд, никакой Кавказ не могут представить картины более эффектной.
Дорога стала покойною, как отличное шоссе. Мелкий гравий, нанесенный разливами реки, устилает здесь все дороги, а вместе с тем засыпает и все поля, обращая их почву в бесплодный камень.
Пустыня еще продолжается, все так же суровая и безлюдная, без жилья человека, без встречи человека. Но конец ее уже близок, уже виден глазами. Она замирает там, на юге, у широкой ленты Сырдарьи, обросшей зелеными садами. Мы заметно забираем назад, почти навстречу только что пройденной дороги.
Вот и деревянный мост через древний Яксарт - предмет глубокого изумления для киргиза и сарта; какой-то отставной чиновник Флавицкий построил его на свой счет и собирает за проезд по 60 коп. с тройки, по 15 коп. с одной лошади.
С торжественным громом, прокатили мы в своем тяжелом тарантасе по его гулким половицам.
Ходжент весь перед нами, на том берегу реки. Маленький форт с пушками защищает переезд через реку. Недалеко от него, тоже на берегу, казарма, могущая служить в минуту нужды и блокгаузом. Русская цивилизация, впрочем, сказалась здесь не одними этими боевыми предосторожностями. Широкая набережная реки шоссирована бульваром из тополей. Почтовая станция довольно близко от берега; все пространство между нею и старою крепостью на вершинах скалы - занято русским поселком. Тут нет грандиозных проспектов с рядами колоссальных тополей, как в Ташкенте или Самарканде; маленькие плоскокрышие домики мало отличаются от обычных туземных, и только трубы на крышах да большие окна за занавесками говорят вам о жилище цивилизованных людей. Садик только вокруг дома уездного начальника, прикурнувшего под тенью крепостной скалы. Около него, как всегда водится, несколько верховых коней на приколах, в богатой сбруе, несколько щегольски одетых джигитов, терпеливо сидящих на корточках под тенью деревьев в ожидании распоряжений начальства.
Ходжент. Вид со стороны Сырдарьи
Тут же сейчас и русская церковь, кажется, единственная в городе. Церковь каменная, красивого строго-русского стиля, издали смотрящая маленьким монастырем. Она стоит в тополевом садике, обнесенная крепкою оградою. Ее окна с железными решетками высоко подобраны вверх.
Сейчас видно, что при постройке ее рассчитывалось на всякие случайности, возможные в этой далекой варварской стране. Жаль только, и для меня совсем непонятно, зачем это единственный русский храм брошен без всякой охраны и дозора среди мусульманского города. Сторож церковный живет далеко от церкви, и во дворе ее для него нет даже маленькой караулки. Священник тоже живет не здесь. Мы хотели осмотреть внутренность церкви, но она была заперта кругом, и никого не было ни отворить нам ее, ни рассказать о ней что-нибудь. В ночное время, при разбойничьих туземных правах, долго ли до греха при таких беспечных порядках?
Первая православная церковь Ходжента, выстроенная из сырцового кирпича и разрушившаяся в 1871 г. (Упоминаемое Е. Марковым здание храма во имя святой равноапостольной Марии Магдалины было возведено в 1873-1877 гг. и сгорело в 2005 г.)
Самое интересное место Ходжента - его цитадель. К ней надо подниматься через небольшой городской бульвар по довольно крутой скале. Крепость эта считалась у бухарцев неприступною, и в самом деле, при плохих орудиях, какими могли располагать восточные ханы, взять ее было нелегко. Маленький гарнизон под защитою этой отвесной скалы и этих высоких глиняных стен и башен мог посмеяться над целою армиею халатников. Теперь в цитадели расположены казармы местной команды, уездное казначейство, сберегательная касса, цейхгауз, - все то, что нужно особенно оберегать в минуты опасности и что всегда нелишне держать подальше от праздного любопытства и праздного шатания. На внутреннем плацу крепости происходило учение, и мы искренно полюбовались на бравый вид и ловкую выправку наших молодцов-солдатиков, то бегавших рассыпным строем, то мгновенно строившихся в тесные атакующие колонны, под бодрящие звуки барабанного боя.
Цитадель Ходжента. 1871-1872
В одном углу крепости возвышается довольно значительно над всеми ее стенами и башнями - особый форт, нечто вроде цитадели в цитадели. С его плоской террасы, висящей над пучиною Сырдарьи, открывается широкий вид на окрестности и на самый Ходжент.
Город очень большой, похожий как две капли воды на все вообще города Туркестана. Среди бесконечной зелени его садов чернеют узенькие, словно ножом прорезанные, проулки, обнесенные глиняными дувалами, желтеют и сереют глиняные плоские крыши обычных домиков-кубов, домиков-башен с редкими маленькими окошечками без стекол, выплывают кое-где круглые серые купола мечетей, тянутся длинными крытыми коридорами многочисленные базары. Далеко-далеко за пределами этих необозримых садов виднеется со своими полуразрушенными башнями городская стена, охватывающая на протяжении одиннадцати верст двойным кольцом весь Ходжент и служившая когда-то для отчаянной защиты города от русских.
Улица в Ходженте. С рисунка В. Верещагина (1868)
Ходжентцы всегда кичились своим духом независимости и пользовались своим выгодным положением между Бухарою и Коканом. Ходжент действительно составляет своего рода входные и выходные ворота в Ферганскую область, то есть в прежнее Кокандское ханство; с другой стороны он точно также служил ключом с востока к Бухарскому ханству. Узкая долина между хребтами гор, по которой река Сырдарья вырывается из Ферганской котловины в безбрежные пустыни Туркестана, с древнейших веков имела своим вооруженным стражем - город Ходжент. Это дало возможность ходжентцам удерживать некоторую политическую самостоятельность под чередовавшимся господством то бухарских эмиров, то кокандских ханов.
Собственные городские власти Ходжента распоряжались почти независимо всеми делами города, и Ходжент, защищаемый двумя рядами высоких стен и башен, приобрел славу неприступной крепости, которая еще ни разу не была взята силами врага.
Русским первым пришлось нарушить эту девственность Ходжента. Он был взят после четырехдневного бомбардирования и жестокого боя небольшим отрядом генерала Романовского 24 мая 1866 года. Этот славный бой не обошелся без обычного геройского участия отца Малова. В батарее нашей, обстреливавшей стены города от берега реки, были перебиты и переранены выстрелами осажденных все артиллерийские офицеры, да и солдат-артиллеристов оставалось всего четверо; тогда священник Малов решился принять на себя командование батареей; скоро он пробил брешь в стене и под выстрелами неприятеля с нечеловеческими усилиями перетащил через этот пролом в город две пушки; расчищая себе путь картечью, отец Малов добрался до цитадели и стал громить ее своими ядрами, сокрушая в прах ее стену. В эту минуту главные атакующие колонны наши овладели после кровопролитного приступа Келаунскими воротами и тоже прорвались в город.
Место штурма колонной арт. полк. Михайловского
города Ходжента 24 мая 1866 года
Бухарские войска и сами жители Ходжента защищались как львы и грудью отстаивали каждый шаг. Все улицы были улиты кровью, завалены трупами. Но цитадель все-таки была взята. Живо втащили туда наши пушки и с вершины ее, господствующей над всем городом, стали поражать беззащитных теперь отчаянных защитников его, все еще не хотевших слышать о сдаче; только к ночи Ходжент наконец был наш. Две с половиною тысячи азиатских трупов было найдено на улицах и стенах взятого города, не считая раненых.
______
Русский кварталик с своими веселыми белыми и разноцветными домиками, с своими опрятными двориками и бульварчиками благоразумно жмется к подножию крепости, под спасительный покров русских пушек и русского солдата. Русские уже открыли в Ходженте свое училище, открыли лечебницу для туземных детей и женщин, устроили несколько хлопкоочистительных заводов и фабрику стеклянных изделий. Но, конечно, им остается впереди сделать в десять раз больше того, что они уже успели сделать в короткий срок своего господства в Ходженте.
Ходжент. Русская слободка. 1871-1872
Нам пришлось проехать насквозь, из края в край, весь азиатский Ходжент. Нового, конечно, ничего после Бухары, Самарканда, Ташкента. Те же улочки между глиняных стен, где с трудом разъезжаются два встретившихся верблюда, те же полуслепые глиняные дома, среди которых довольно редко попадаются характерно разукрашенные двухэтажные дома местных богачей, с ярко расписанными колоннами и потолками галерей, напоминающими, в более грубом виде, наивную постройку дворца эмира бухарского.
Бесконечно длинные крытые базары с своими уютными лавчонками, «чай-хане» и «аш-хане», сразу говорят вам о сильно торговом городе. Ходжент все больше и больше становится центром хлопчатобумажного производства; кроме ярких ситцев, миткалей и бумазей, Ходжент много торгует посудою местного приготовления, конскою сбруею и разным другим восточным товаром.
Ходжент. Певцы (маддах). Мясник. 1871-1872
Мы с женою с особенным любопытством рассматривали ходжентскую толпу, заполонявшую базары и улицы. Все «аш-хане» и «чай-хане», опрятно устланные ковриками, были битком набиты кейфующим на досуге народом. Тип здешнего населения гораздо красивее, чем в Ташкенте и других городах. Здесь все больше таджики или сарты, переродившиеся из таджиков. С сановитою важностью и наивным благодушием восседают они вокруг огромных самоваров «чайхане» с чашками в руках, все франтовато одетые в свежее ярко-пестрые халаты, благопристойные и мирно настроенные, нисколько не напоминающие азиатских варваров.
На ходжентском базаре
Благородный иранский тип своею белою кожею, своими мягкими прекрасными чертами лица, - сразу выделяется среди звероподобных физиономий монгольской крови, косоглазых, плосконосых, скуластых. Особенно красивы тут дети, девочки преимущественно. Они гораздо больше похожи на европейцев, чем эти злые коричневые старики в седых лохматых бородах, - очевидно, сарты киргизской крови, - что осаждают в эту минуту двери мечетей. Женщин тут не меньше, чем мужчин; эти мнимые восточные «затворницы» без устали снуют взад и вперед по базарам и улицам города, все укутанные в синие широкие плащи, закрытые совсем с глазами черными занавесками.
______
Ходжент считается городом Александра Македонского. Этот удивительный человек, прикрывавший гением завоевателя свое страстное, до безумия доходившее стремление к открытию неведомых стран и народов, этот своеобразный сухопутный Колумб древнего мира, доходил в свое время и до Сырдарьи, древнего Яксарта, составлявшего в его время северный рубеж громадного Персидского царства Дария. Сатрапия Согдианы, заключавшая в себе теперешний Чиназ, Джизак, Самарканд, Бухару, примыкала к левому берегу Яксарта, а на правом берегу его уже обитали вольные скифские племена, которых не могли покорить своей власти самые грозные персидские цари. Древние знали, конечно, очень плохо эти недоступные им края, и царственный ученик Аристотеля наивно смешивал Яксарт с Доном, который издревле почитался границею между Европою и Азиею.
«Бактриан от европейских скифов разделяет река Дон, которая между Азиею и Европою граничит», - уверяет его биограф Квинт Курций, который влагает те же географические понятия и в уста самого Александра.
«Одна река нам препятствует, а буде мы за нее переправимся, то уж в Европу перенесем оружие!» - обращается к своим воинам Александр в ту решительную минуту, когда утомленная многочисленная рать македонских героев, после ужасов безводных пустынь и постоянных битв с согдианами, была остановлена в своем победоносном движении могучим потоком Сырдарьи…
Скифы, жившие тогда за Сырдарьею, не были ни монголами, ни тюрками, которые подвинулись из Монголии к западу гораздо позднее, уже в начале средних веков. <…>
Скифов Яксарта считали в то время непобедимыми. Недаром даже Кир, великий завоеватель Азии, погиб в войне против них. Недаром и впоследствии, два века спустя, после своих битв с Александром, те же скифы-саки разрушили основанное им могущественное Греко-бактрийское царство, пределы которого простирались от Яксарта до Инда. Александр, однако, нанес этим непобедимым сакам полное поражение. Они оберегали на своих конях правый берег Сырдарьи, рассчитывая, что родная река их остановит грозного врага. Но он на глазах их, осыпаемый тучами стрел, переправил своих воинов на плотах через быстрину реки, ударил на скифов и прогнал далеко в степь, гнавшись за ними целых 80 стадий, около 11 верст. Любопытно известие Курция, что на месте битвы, где пали воины его, Александр насыпал бугор. Следовательно, курганы, покрывающие в таком обилии окрестности Сырдарьи, на которые я смотрю теперь с немым вопросом, далеко не всегда нужно приписывать диким степным кочевникам.
Все заставляет думать, что Александр построил свой новый город для защиты от этих кочевников, свою Александрию Эсхату - «Дальнюю Александрию», - в местности нынешнего Ходжента.
У Птоломея есть указание, что Александрия эта находилась на том месте реки Яксарта, где она делает значительный изгиб; и действительно, река Сырдарья вырывается сейчас же ниже Ходжента из теснины между двумя хребтами гор и поворачивает очень круто на северо-запад, к Чиназу, в совершенно открытую равнину. Ходжент находится в самом узком месте этих естественных ворот из Сырдарьинской области в Ферганскую, из бывших бухарских владений в кокандские. Поэтому он издревле имел значение важного военного пункта как ключ ко входу и выходу для двух соседних областей, и древние дороги из Персии, Трансоксаны, Индии в теперешнюю Фергану направлялись именно на Ходжент. Проницательный взгляд великого македонского полководца, разумеется, не мог не оценить огромного преимущества подобной местности. Курций говорит по этому поводу: «Под новый город выбрал он место на берегу Дона (т. е. Яксарта), который заставою быть мог и побежденным народам, и тем, на которые идти был намерен». Трудно более точно определить географическое местоположение и стратегическое значение Ходжента. Помимо него, по всему течению реки Сырдарьи нет ни одного места, сколько-нибудь подходящего под описание Квинта Курция, так что не может оставаться ни малейшего сомнения, что Александрия Эсхата была именно на месте теперешнего Ходжента.
Александрия была, по-видимому, обнесена такою же глиняною стеною и глиняными башнями, какою доныне туземцы обносят свои крепости, и, конечно, заключала в этих стенах такие же глиняные дома и глиняные дувалы, какими наполнены до сих пор все города и кишлаки Бухары, Ферганы, Хивы и Туркмении. Иначе представить себе невозможно, каким бы образом воины Александра, не будучи ни плотниками, ни каменщиками, не имея под руками среди дикой, почти необитаемой пустыни готовых строительных материалов, могли бы с такою баснословною быстротою построить стену чуть не в 10 верст длины, и при том все воины без исключения исполняли каждый свой урок.
«Александр возвратился к реке Дону, - повествует Курций, - и сколько места под стан занято было, повелел обнести стеною. Городская стена вокруг была 60 стадий. И сей город приказал звать Александриею. Означенное дело происходило с такою поспешностью, что в 17-й день от заложения стен и дома достроены были. Воины друг перед другом рвались, чтоб свой урок, который каждому дан был, отделать и показать прежде. Сей город населен пленниками, которых Александр, выкупя из холопства, учинил свободными».
______
На Сырдарье у Ходжента мы увидели очень своеобразные плоты, на которых здесь обыкновенно сплавляется хлеб из плодородной Ферганской области вниз по течению реки, в Казалинск и Аральское море. Плоты эти приготовляются обыкновенно в старинном кокандском городе Намангане и вяжутся из куги, густые заросли которой покрывают там берега Сырдарьи. Это очень остроумно, легко и дешево. Мне пришло в голову, уж не на таких ли импровизированных плотах переправлялось через Яксарт и войско Александра на битву с скифами, точно так же, как ранее переправилось оно через Оксус на турсуках из-под воды?
______
Верст на 10 или на 16 за Ходжентом непрерывно тянутся по берегу Сырдарьи богатые кишлаки, зеленеющие садами, и прекрасно возделанные поля. Это очень промышленная и зажиточная местность, одно из главных гнезд шелководства, хлопководства и разведения риса. Но кроме того, в гористых местностях вблизи Ходжента, особенно в логу Кокине-сай, добывается каменный уголь, который вообще встречается довольно часто в горах, соседних с Ташкентом, и в хребтах Ферганской области. В настоящее время все каменные здания в Ташкенте и в городах, сколько-нибудь близких к горным местностям, уже отапливаются местным каменным углем.
Татариновская каменноугольная копь Чимкентского уезда
Сырдарьинской области. Общий вид. 1871-1872
Устроенный близ Ходжента стеклянный завод Иванова также исключительно потребляет каменный уголь собственных своих копей, так что, по-видимому, каменноугольному промыслу предстоит здесь со временем широкая будущность, с которою теснейшим образом связано и развитие всякого рода заводской промышленности. Вообще, горы Туркестана далеко не бедны минералами, и немногие попытки к разработке их дают пока довольно счастливые результаты. Тут уже получается и свой асфальт и своя нефть, и сера, и каменная соль, и селитра, и нашатырь; больше всего этих минеральных богатств в Ферганской области, в тех именно предгорьях ее, мимо которых мы теперь едем. Разработка этих ископаемых развивается до того быстро, что, напр., вместо 400 пудов асфальта, добывавшихся в 1885 г., в 1889 г., всего через 4 года, добыто его в Ферганских горах уже больше 11.000 пудов! Туркестан имеет также и свинцовые, и медные, и сурьмяные руды, но добыча их до сих пор еще не достигает значительных размеров вследствие отсутствия серьезных научных изысканий и капитальных предпринимателей.
Татариновская каменноугольная копь Чимкентского уезда.
Земляные работы, производимые туземцами. 1871-1872
Татариновская каменноугольная копь Чимкентского уезда.
Откатка каменного угля из подземных выработок. 1871-1872
Что еще интереснее - Туркестан заключает в своей почве золото. Золотые россыпи его довольно многочисленны, но процент золота в них так ничтожен, что не окупает труда, затраченного на промывку; поэтому только туземцы предаются в минуты своего досуга этому малоблагодарному занятию. Но, конечно, такое плачевное положение туркестанской золотопромышленности в настоящую минуту вовсе не устраняет возможности открытия в том же Туркестане и очень богатых россыпей золота, если за это дело основательно примутся люди знаний и капитала.
Устье штольни на руднике в Кокандском уезде
Ферганской области. Начало XX века
Нефтяные промыслы в Скобелевском уезде
Ферганской области. Начало XX века
Слух о громадных месторождениях золота в Туркестане существовал еще с древних времен, и в первое время после завоевания края наши смелые предприниматели Хлудов и Первушин, прокладывавшие здесь первые пути для русской торговли и промышленности, затратили большие деньги на бесплодные поиски золота.
Мудрый и заботливый хозяин земли русской, русский царь Петр I-й, тоже слыхал о золоте Туркестана и тоже пытался искать его. Получив от сибирского губернатора, князя Гагарина, сообщенные им слухи о нахождении золота в «Малой Бухарии, в Калмыцком владении, в реке Дарье», великий царь собственноручно написал Гагарину указы «построить город у Ямышева озера, а буде може и выше, а построя крепость, искать далее по той реке вверх, пока лодки пройти могут, а от того идти далее до города Иркети, и оным искать овладеть».
Под городом Иркеть, по-видимому, царь разумел город Яркенд, и уже это одно показывает широту и смелость его замыслов. Осуществился ли и как именно этот новый Язонов поход за золотым руном, - я не знаю.
ПРОДОЛЖЕНИЕСм. также: Д. Н. Долгоруков. Пять недель в Кокане.