Звери и птицы в Кабуки (12)
(Продолжение. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11)
Дикие птицы
В японской поэзии птицы встречаются гораздо чаще, чем звери; в театре - пожалуй, реже. То есть упоминаются в тексте птицы и здесь часто, всё в тех же поэтических оборотах, сравнениях и образах; зато они реже появляются на сцене, так сказать, во плоти - в исполнении актёра или куклы, и деятельно участвуют в сюжете. Однако и таких пьес и танцев не так уж мало - и в Но:, и в Кабуки. Давайте начнём с кабукинских диких птиц (они довольно чётко отделяются от ручных в сюжетном отношении).
1. Цапля-призрак
Для танцев самыми подходящими персонажами, конечно, оказались птицы голенастые - журавли и цапли; тем более что журавль - ещё и благовещее существо, сулит долголетие, обязательный новогодний персонаж. Но иногда они становятся героями весьма печальных песен.
Гравюра Утагава Кунисада Первого
Танец «Девушка-цапля» (鷺娘 «Саги мусумэ», стихи Хорикоси Нисо:дзи, музыка Кинэя Тю:дзиро:) впервые был поставлен в 1762 году и с тех пор включался во многие «сборные» танцевальные представления с переодеваниями. Это зимний танец - декорация изображает замёрзший пруд, музыка - снегопад. На сцене появляется цапля-призрак, вся в белом, и начинает танцевать, преображаясь, пока певцы поясняют её предысторию. Вот цапля превращается в совсем юную весёлую девушку в алом платье, она впервые влюблена. Но любовь её оказалась несчастной - новый наряд побледнее, новый танец, ревность и печаль.
Гравюра Тиканобу
Ни к чему хорошему это не приводит - девушка утопилась в этом вот пруду, возродилась в аду, еле вырвалась оттуда - уже в птичьем перерождении. Призрачная цапля танцует, а хор мрачно поёт об адских страданиях; и наконец бедняжка цепенеет под снегом.
На гравюре Утамаро - обряд отпускания на свободу журавлей
2. Заповедный журавль
В большой и увлекательной пьесе «Равнина Адати в дальнем северном краю» (奥州安達原 «О:сю: Адати-га-хара»), написанной Тикамацу Хандзи со товарищи для кукольного театра в 1762 году и уже на следующий год переделанной для Кабуки, журавль непосредственно на сцене не появляется, но играет важную роль в самом напряжённом акте. Сюжет, как обычно у Тикамацу Хандзи, приключенческий: он посвящён борьбе родов Абэ и Минамото и праведной мести. Основа этого сюжета взята из «Сказания о земле Муцу» (陸奥話記, «Муцу ваки», XI в., есть на русском языке в переводе В. Онищенко). Но в Кабуки, как обычно, история изменилась почти до неузнаваемости.
Минамото-но Ёриёси и его сын Ёсииэ разгромили Абэ, правивших провинцией Муцу на дальнем севере острова Хонсю:. Глава рода Абэ погиб, его сыновья Садатооо: и Мунэтоо: спасаются и ищут возможности отомстить. Как и положено в таких парах, братья разные: первый - изящный красавец, второй - мужественный герой. Садатоо: поступает на службу к одному из вельмож рода Тайра - Кэндзё: Наокате, в это время - другу Минамото. Садатоо: влюбляется в его дочь Содэхаги, их роман раскрывают, и юноша вновь вынужден бежать (а забеременевшую девушку выгоняют из дома, она слепнет от горя, становится бродячей музыкантшей, которой служит поводырём её подросшая дочка от Садатоо: - всё невероятно трогательно!). Мунэтоо: скрывается под личиной простолюдина-менялы, но добраться до Минамото-но Ёссиэ в этой роли непросто. И тут Мунэтоо: встречает злополучного охотника, который рассказывает ему свою печальную историю. В семье Минамото принято торжественно справлять буддийский обряд отпущения на волю живых существ - прежде всего птиц, прежде всего - журавлей.
(На гравюре Ёситоси мы видим, как этот обряд отправляет Минамото-но Ёритомо). Журавлей для этого отбирают заранее, а отборным вещают на шею золотую печать. Разумеется, убивать таких счастливцев-птиц строжайше запрещено под страхом суда и казни. Охотнику не повезло: именно такого меченого журавля он нечаянно и подстрелил и теперь должен предстать пред судом Ёсииэ. Мунэтоо: меняется с ним платьем и именем (конечно, не настоящим, а вымышленным именем менялы) и отправляется, чтобы предстать перед судом и воспользоваться этой возможностью для своей мести. (Кстати пересказывается и одна из самых знаменитых легенд провинции Муцу, легшая в основу ещё более знаменитой пьесы Но: «Птицы уто:» - про то, как злой охотник убивал кротких и безобидных птиц уто: (善知鳥, по-русски эта птица зовётся тупик-носорог) и какая кара постигла его за этот грех.)
Действие развёртывается на фоне отдельной детективной истории - поисков пропавшего царевича Тамаки. Снежной зимою в его опустевшей усадьбе сходятся все главные герои: Ёсииэ и Кэндзё: Наоката, руководящие следствием; Садатоо:, выдающий себя за государева полномочного посланца; его слепая возлюбленная Содэхаги с дочкой, за которой гонятся враги; и Мунэтоо: под видом преступного охотника. Содэхаги не надеется, что родители её простят, но, может, они хотя бы примут в свой дом собственную внучку, никогда ими не виданную? Кэндзё: Наоката суров и видеть дочь не желает, матушка советует растрогать его жалобной музыкой и песнями - и это срабатывает.
Три поколения по две стороны ворот. Гравюра Тоёхара Кунэтика
Отец смягчается, хотя и продолжает корить Содэхаги за то, что она связалась с низкородным воином. Дочь заверяет его, что на самом деле её возлюбленный был знатным человеком, наследником рода Абэ, и в доказательство предъявляет одно из его писем. Кэндзё: с неудовольствием понимает, кого держал у себя на службе - и более того, обнаруживает, что почерк письма точь-в-точь совпадает с почерком государева уполномоченного, который совсем недавно передал ему приказ под страхом смерти найти царевича в ближайшие дни! Отец опять впадает в гнев и вновь выставляет дочь и внучку за ворота.
Содэхаги уже совсем больна и измучена, она падает в сугроб без чувств, девочка жалобно хлопочет вокруг. Потихоньку от мужа жена Кэндзё впускает их в усадьбу, отогревает, снабжает тёплой одеждой, но просит немедленно уйти, пока старик окончательно не разъярился. Тут им и встречается Мунэтоо: и не находит ничего лучшего, как попытаться вовлечь бедную женщину в свой заговор - пусть слепая нищенка зарежет этого гордеца Кэндзё:, а сам Мунэтоо: тем временем доберётся до Минамото-но Ёсииэ! Он не подозревает, что подстрекает слепую к отцеубийству.
На гравюре Тоёкуни Третьего Мунэтоо: только что вручил Содэхаги кинжал
Но тут объявляется сам Ёсииэ и безошибочно опознаёт в «охотнике» своего кровника. Ёсииэ, однако, человек добрый и храбрый, он ценит устремления почтительного сына-мстителя, даже направленные против него самого; он не зовёт стражу, а отпускает Мунэтоо: на свободу, даже даёт ему возможность вооружиться луком и стрелами и беспрепятственно покинуть дворец.
Содэхаги тем временем совсем отчаялась - и кинжал, который ей передал Мунэтоо:, решает использовать для самоубийства. Её отец тем временем замыслил то же самое - ему стыдно, что он не только не опознал в государевом посланнике беглого Абэ, да ещё и любовника собственной дочери, но и повиновался его приказам; к тому же за всем этим он отвлёкся от поисков царевича и не слишком уже надеется его обнаружить, а последний срок - сегодня. Садатоо:, как ему и положено по его роли государева представителя, наблюдает за терзаниями своего незадавшегося тестя. Когда Кэндзё: таки взрезает себе живот, Садатоо: уже собирается удалиться - и тут слышит гром боевых барабанов и голос Ёсииэ, окликающий его по настоящему имени. Из придворного чиновника Садатоо: вновь преображается в доблестного воина рода Абэ, сражается с воинами Минамото - но побеждён, схвачен и препровождён пред ясны очи Ёсииэ. На допросе он дерзит (хотя проницательный Ёсииэ и его сразу узнал по сходству с Абэ-отцом), а Ёсииэ его стращает: «Как бы доблестны вы с братом ни были, за мной - большие батальоны!» В исчезновении царевича он тоже подозревает Садатоо: (вообще-то небезосновательно - Тамаки, насколько нам удалось понять, скрылся по сговору с Садатоо:), но понимает, что тот ни в чём не признается даже под пыткой. Ничего не остаётся, как вновь явить благородство, освободить и этого пленника и попытаться, пока не поздно, найти пропащего царевича.
Так изобразил Садатоо: и Ёсииэ Сюмбайсай Хокуэй
А тем временем оба самоубийцы - Кэндзё: и его дочь - продолжают истекать кровью совсем рядом друг от друга. Перед смертью они примиряются и надеются на встречу в новом перерождении. Ёсииэ продолжает блистать великодушием: он знакомит Садатоо: с его маленькой дочерью и сулит дитяти своё покровительство, если та окончательно осиротеет при новой встрече Минамото с братьями Абэ. Содэхаги и её отец благодарят и заверяют, что теперь они наконец умрут со спокойной душой. И в этот миг гудит тетива, через сцену пролетает стрела - это Мунэтоо:, уже сменивший лохмотья охотника на доспех, является и вызывает своего супостата на поединок! Однако Садатоо: останавливает младшего брата: «Сейчас не время - наш враг сегодня сделал всё, чтобы позволить нам выполнить наш долг, позволим и мы ему выполнить его долг и отыскать царевича. Довольно убийств и переодеваний, мы сойдёмся с Минамото вновь на поле боя - и уж тогда поглядим, кто кого!» Мунэтоо: и Ёсииэ разворачивают знамёна своих родов, и занавес задвигается. Впереди - ещё почти половина пьесы (и, вопреки намерениям Садатоо:, новые интриги и переодевания), но журавль больше упоминаться не будет.
Вот такой блистательный Минамото-но Ёсииэ у Тоёхара Кунитика
3. Летучий вор
Чтобы отдохнуть от пафоса - совсем другая птица. В 1814 году Итикава Дандзю:ро: Седьмой блистал в танцевальной пьесе «Действо с тремя ролями на каждое из четырёх времён года» (倣三升四季俳優 «Манэтэ мимасу сики-но вадзаоги»), где выступил в дюжине ролей - по одной на каждый месяц года. В четвёртом месяце мечта японского гастронома - отведать самой первой в сезоне рыбы-пеламиды (бонито). Рыбу эту продавали за огромные деньги - просто ради престижности блюда, а потом она резко падала в цене. (Страстям вокруг этого угощения посвящена и одна из ключевых сцен пьесы Мокуами про коварного цирюльника Синдзу). Итикава Дандзю:ро: танцевал княжеского скорохода, которого отправили на рынок за этим ценным товаром. Скороход рыбу нашёл, выторговал, купил, торжественно несёт во дворец к господину - и тут с неба камнем падает ястреб (игрушечный), когтит рыбину и улетает. А скороход, сыпля проклятиями и выкидывая коленца - за ним. Ноша у птицы тяжёлая, летит она низко, вот-вот неудачливый скороход ухватит или птицу, или рыбу - ан нет, всё не получается…
Наш скороход - справа, а красавица слева - из танца соседнего месяца
(Продолжение будет)