Илак. Часть 1: бирюзовый Унгурликан
Ташкентская область впечатляюще индустриальна, и монументальная труба, обильно дымящая из-за холмов - такая же часть её пейзажа, как древний арык или городище. С поправкой на меньший размер это промышленный район, достойный Урала или Поднепровья, и тем удивительнее то, что у него был древний предшественник - страна Илак, протянувшаяся по долине Ахангарана до самой Сырдарьи. Тысячу лет назад многочисленные рудники, порой уходившие в землю на сотни метров, добывали серебро, золото, медь свинец, самоцветы для половины Азии, в масштабах, конечно, не современности, но уж хотя бы европейских 17-18 веков. И тем удивительнее, что до поездки сюда я даже не подозревал о таком пласте среднеазиатской истории: почти всё, что я здесь покажу, мне открыл Александр carpodacus, ташкентский википедист, подготовивший несколько вики-стетей специально к публикации этих постов.
В следующей части будет Алмалык, металлургический центр и древнего Илака, и нынешней Ташобласти, но для начала спустимся в бирюзовую копь Унгурликан, возможно давшую давным-давно название Ташкенту. Прошлой частью по изначальной задумке должен был быть Паркент, где находится самый необычный промышленный объект этих краёв - гигантская солнечная печь; но так вышло, что в прошлой части я рассказывал про Кызылкумы - рудничный да песенный Учкудук да Джаракудук - "каменный лес" в сердце пустыни.
Географически Илак имел две основы. Первая - Кураминские горы, самый юго-западный хребет Тянь-Шаня, ответвляющийся близ Ангрена практически до Худжанда: по его гребню проходит граница Узбекистана с Таджикистаном, на территории которого находится и высшая точка (3769м) со звучным названием, извиняюсь, Бобоиоб (в переводе "Отец вод"), и немалая часть рудничного наследия.
2.
Вторая основа, или скорее ось - река Ахангаран, или просто Ангрен, отделяющая Кураминский хребет от подступающего к Ташкенту знакомого по прошлым частям Чаткальского хребта. Ахангаранская долина, прямая, глубокая и широкая, явно должна принадлежать большой реке... но Ахангаран столь маловоден, что по осени порой уходит под камни, и кажется, будто совсем пересох. Скорее всего, так было не всегда: реки были полноводнее, а горы покрывали сады и леса... сведенные давным-давно на топливо для плавилен.
3.
И именно вдоль Ахангарана и подножья Кураминских гор цепочкой протянулись угольные шахты и теплоэлектростанции Ангрена, цеметный завод Ахангарана, металлургические и химические комбинаты Алмалыка, сталилитейный завод и крупнейшая в Средней Азии ГРЭС у Бекабада на Сырдарье, близ которого в Илаке стоял пограничный город Хас. Едва ли не все индустриальные гиганты окрестностей Ташкента, кроме Чирчика да казахстанского Чимкента, собраны здесь. Все они строились в ХХ веке, а многие месторождения советские геологи обнаружили по следам древних рудников - то есть здесь есть прямая преемственность. И глядя на дымящие трубы современных заводов, вспомним историю их давних предшественников:
4а. Алмалык, горно-металлургический комбинат.
Горному делу Илака не менее трёх тысяч лет - что-то добывали да плавили ещё потомки кочевников, только-только оседавших тогда в плодородной долине. Государство здесь оформилось примерно в 6 веке в составе Тюркского каганата, на что указывает как минимум титул правителя - дихкан. Сейчас этим словом называют крестьян, а в те времена это были землевладельцы, по-нашему говоря феодалы, одному из которых от тюркского кагана достался богатый рудами удел. По соседству, в долине реки Чирчик, оформился Чач, оазис современного Ташкента, и поначалу они враждовали, о чём напоминают руины крепостей где-то на водоразделе двух сырдарьинских притоков, однако к 7 веку на фоне борьбы с тюрками Чач и Илак отложили распри да образовали двуединую монархию, где владениям Илакского дихкана отводилась роль надёжного промышленного тыла. Столицей Илака был Тункет близ нынешнего Алмалыка, а с 11 века - Наукет у нынешнй Тойтепы, и население каждого из них достигало 20 тысяч человек. Всего же здесь, на расстоянии дня караванного пути друг от друга по одной из веток Великого Шёлкового пути стояло от 14 до 17 городов со звучными иранскими названиями вроде Туккет, Кухисим или Балаян, к которым под конец добавились основанные видимо осевшими тюркам Абрлыг и Намудлыг.
4. Алмалык, оно же.
Так, в связке с Чачем, Илак пережил и арабское завоевание, и власть последующих царств - в каждом из них он был классическим "регионом-донором", который платил в казну огромные налоги, но обладал гораздо большими, чем другие провинции и уделы, автономией и влиянием. Здешний монетный двор Мааден-аш-Шаш на Лашкереском руднике чеканил серебряные деньги отличной пробы, расходившиеся по всей Евразии - илакские монеты археологи находили даже в Скандинавии. Другой монетный двор, один из то ли двух (с Самаркандом), то ли трёх (с Бухарой) в Средней Азии, позже действовал в Тункете. И порой на этих деньгах вместе с вензелем императора чеканился и вензель скромного илакского дихкана. Подлинный расцвет Илакской металлургии пришёлся эпоху Саманидов - персоязычной династии, постепенно обособившейся от Арабского халифата и образовавшей первое в Средней Азии независимое мусульманское государство, давшее миру Авиценну, Рудаки и многих других поэтов и учёный той эпохи, которую называют порой Азиатский Ренессанс. А в Илакских горах в то же самое время геологи искали руды, маркшейдеры закладывали шахты, а безымянные тюрки-рабы из степей долбили породу кайлом, и поднятое из илакских недр серебро да самоцветы, безусловно, сыграли свою роль в том небывалом расцвете наук и искусств. Но сам Илак был классической "рабочей глубинкой" с богатым дихканом и "малотребовательным" (по тогдашним текстам), то есть нищим и бесправным народом, и сам по себе не оставил яркого культурного наследия. Под Ангреном, тем не менее, стоял до недавнего времени почти ушедший в землю, очень примитивный, но подлинно илакский мавзолей Гумбез-бобо 11 века, да и тот недавно "отреставрировали" со сносом.
5. Ахангаран, цементный завод (1960-66).
Закат Илака начался уже в 11-12 веках, и причин ему было множество. Промышленный рост при Саманидах окончился экологической катастрофой - леса сгорели в печах плавилен, реки оскудели и всё хуже крутили приводные колёса, да вдобавок в дефиците стал не вполне очевидный из наших времён ресурс - рабы: в 992 году Илак (возможно, предав прошлых сюзеренов) стал частью империи Караханидов, первого в Средней Азии не просто мусульманской, а ещё и тюркского государства, в то время как из тюрок-военнопленных пр Саманидах было большинство здешних рабов. Караханиды поначалу дали Илаку наибольшую в его истории автономию, но постепенно свернули её, из дихканского удела превратив в обычную провинцию с назначавшимися из столицы наместниками. В то же самое время по всей Азии разразился "серебярный кризис" - как ни богаты были здешние рудники (тем более не единственные в исламском мире - как минимум не меньше Илака добывал Панджшер в теперешнем Афганистане, и сравнимо - Шельджа близ Тараза), а серебра всё равно не хватало, и со временем серебряная монета стала вытесняться медной, а дефицит благородного металла сменился падение спроса. Археологи находили в Кураминских горах немало вполне дееспособных, но явно закопанных в 11-12 веках рудников - то ли в пику Караханидам, то ли просто за ненадобностью. Ну а дальше на Среднюю Азию обрушилось бедствие, масштабами разрушений достойное современных войн - нашествие Чингисхана. Илак был не просто опустошён монголами, а фактически стёрт с лица Земли, его рудники, города и даже само название на многие века канули в Лету. Безлесные горы превратились в летнее пастбище племени джалаир, среди которого ещё несколько десятилетий стояли целые города и сёла без единого жителя, и лишь название Ахангаран - Река Кузнецов - хоть как-то напоминало о минувшем. Что-то вяло добывали здесь при Тимуридах и Шейбанидах, но познания в минералах и технологиях были безнадёжно утрачены, и как уже говорилось, всерьёз возродить Илак смогла лишь советская власть.
6. Нурабад, Ново-Ангренская ГРЭС (1970-е).
Но сам масштаб рудников потрясает. За время существования Илака, в первую очередь за неполных два века Саманидов, из Кураминских гор было извлечено 2,5 миллиона кубометров породы, половина которой приходилась на свинцово-серебряные руды, четверть - на золотые руды, а большую часть оставшегося делили бирюза, медь и железо. Много это или мало? Существенно меньше, чем Потоси, немногим меньше, чем Кутна-Гора, но в два-три раза больше, чем добывавшие те же серебро и свинец Нерчинский рудники, работавшие с середины 17 по середину 19 века. Это был масштаб Горнозаводского Урала или Швеции эпохи великодержавия, то есть предел тех возможностей, которыми располагало человечество до появления паровых машин и железных дорог.
7. Ангренская ГРЭС, основанная в 1950-е годы из тех пор много раз расширявшаяся.
Рудник Лашкерек близ Ангрена, например, уходил в землю на глубину до 300 метров, и за время своего существования добыл не менее 300 тысяч кубометров руды, из которых было получено порядка 400 тонн серебра (то есть общий вес добытого Илаком благородного металла - не менее 1500 тонн). Ещё крупнее был Канимансур в нынешнем Таджикистане у посёлка Адрасман, главный элемент которого - Большой карьер (или скорее рухнувшая галерея) тянется на 350 метров при ширине от 5 до 60м и 50-метровой глубине, а помимо него есть ещё Главные камеры - рухнувшие залы выработок, крупнейший из которых имел размеры 50 на 60 метров. Так же выделяются Джеркамар, Джелтимас, Канджол, а многие рудники попросту не изучены, так как расположены высоко в Кураминских горах, в погранзонах среди минных полей, куда не попасть даже учёным. Но к тому же Канимансуру вполне можно подойти со стороны Худжанда:
7а.
Самый же доступный из илакских рудников Унгурликан (дословно "рудничная пещера") добывал не металлы, а бирюзу. К нему, с двумя пересадками - первая в Ахангаране, а вторая в селе Санам - мы и отправились в компании двух Александров.
8.
Погода в тот день была какой-то не среднеазиатской, а беломоро-балтийской - не просто холод, а странная мозгля с туманом и мелкой водяной пылью. Что ж, в Ташкенте стоило задержаться на месяц, чтобы увидеть Среднюю Азию и такой. На старой "копейке", затарившись сыром, колбасой и лепёшкой в придорожном магазине, едем вверх вдоль каменистой речки Абджазсай, но название ближайшего к нашей цели кишлака я не помню.
9.
Оба Саши в Унгурликане были не в первые, и штурманом был именно carpodacus. Сошли там, где он попросил остановить, да спустились из кишлака на речку:
10.
Пересохшей она только кажется - посредине узкое, но довольно бурное русло, которое далеко не везде можно пересечь, не намочив ноги. Пересекать нам её пришлось несколько раз, порой бросая в воду камни, чтоб навести переправу.
11.
Но для орошения кишлачных полей проще перекинуть через речку горный ручей по водосточной трубе, чем поднимать из неё воду:
12.
Саша очень интересно рассказывал про историю Илака и всей Средней Азии, в рассказе его чувствовалась та особая романтика этого края, бесконечный круговорот разрушения да память о превосходстве былых цивилизаций. Когда же рассказы закончились - он просто пошёл впереди, затянув "Красная Армия всех сильней....". Нам надо было перевалить через первую от реки невысокую гряду, и приглядывавший за баранами чабан явно узнал не первый раз здесь ходившего Сашу.
13.
Я больше смотрел на камни, с каждым километром становившиеся всё чуднее и ярче:
13а.
Саша, вооружившись подзорной трубой, высматривал птиц да записывал их в блокнотик:
14.
Крупнейшим "уловом" оказались сипы, огромные (до 2,5 метров в размахе крыльев) грифы с характерными "воротничками", не дающие соку падали стечь на перья. Падаль они судя по всему и высматривали:
14а.
На подъёме, несмотря на холод, я разделся до футболки - по постриженной баранами траве, по крутому, но ровному склону мы шли вверх быстро и прямо. А на другой стороне гряды появились глубокие чёрные ямы и похожие на курганы отвалы - это и есть Унгурликанская копь, легендарный "бирюзовый рудник Илака":
15.
Впрочем, и думать, что всем им по тысяче с лишним лет, тоже не стоит - добыча бирюзы здесь возобновлялась в 1970-е годы, и новые выработки частью строились заново, а частью поглотили древние. Само собой, за полвека они сохранились гораздо лучше, чем те за тысячу лет, и то, что может здесь увидеть глаз неспециалиста - скорее всего будет современным. Но с края ямы на кадре выше не видать её дна:
16.
Камни рудной земли:
17.
И мерцающая кое-где среди них бирюза - её цвет не спутаешь ни с чем. "Камень счастья" или "камень победы" - так переводится это слово (в оригинале фируз или пируз) с персидского: бирюза известна человечеству порядка 6000 лет, и по сочетанию красоты и доступности испокон веков была одним из самых популярных самоцветов. По персидскому поверью бирюза возникла из останков тех, кто умер от несчастной любви, и потому ей украшали наряды невест и дарили её возлюбленным; в старины персы верили, что простое разглядывание бирюзы полезно для глаз и ума, помогает человеку сосредоточиться и обрести смысл с ним происходящего. В общем, спрос на бирюзу был, а её раннетюркское название "чече" (известное в китайском варианте "сэсэ"), возможно, стало прототипом слова Чач, и тогда Ташкент (Чачкент) выходит не просто Каменным, а Бирюзовым городом.
18.
При Илаке на Унгурликане добыли порядка 300 тысяч кубометров бирюзовой руды, то есть порядка 80% всей здешней её добычи. Так же в этих шахтах добывали золото, но в существенно меньшем объёме. На заднем плане зияет одна из штолен:
18а.
Но прежде, чем спуститься туда, перенесёмся из холодных сырых гор в тёплые залы музеев, чтобы посмотреть, чем именно работали рудокопы Илака. Такой вот нехитрый инструментарий: лопаты, кайлы, клинья (в том числе деревянные - забив, их поливали водой, и набухая, они ломали породу). Проходку делали, разводя огонь, а потом заливая ледяной водой раскалённую породу, трескавшуюся от перепада температуры. Сами рудники обычно представляли собой длинную галерею вдоль рудного тела с многочисленными ответвлениями вглубь него, причём в иных ходах можно было лишь ползти или протискиваться боком. Справа - горно-обогатительное оборудование: тяжёлый пест, которым дробили руду в порошок, да камень-подставка со вмятиной.
19.
Каменные молоты и кайла да деревянные фрагменты креплений. Последние в Илаке были редкостью и применялись лишь на самых больших и сложных рудниках. Хотя укреплять свои шахты, если на то была техническая необходимость, илакцы умели, где-то используя балки, где-то распорки, а где-то "полный оклад" - сплошное покрытие из горизонтальных и вертикальных брёвен, скреплённых через гнёзда, причём использовались как можно более эластичные породы дерева, которые давление сводов не ломало, а медленно гнуло. Был на рудниках и водоотвод по типу кяризов (то есть галерей, спускавшихся ниже по склону), и сложные подъёмные механизмы с воротами, и сани на деревянных настилах - такой прототип вагонеток. Наверное, местным инженерам по плечу были бы и вододействующие машины вроде Змеиногорского рудника, но только не было в них смысла - непрекращающиеся войны давали всё новых и новых рабов, к которым относились как к топливу, и жизнь раба не стоила даже затрат на сооружение крепи.
20. из музея в Ангрене, фото carpodacus.
Чираги - светильники, наподобие того, из которого Алладин вызывал джинна. Здесь чираг был и шахтёрским фонарём, и газовым датчиком - ведь подстерегать в рудных подземельях мог не горючий метан, а непригодные для дыхания газы, в которых гас и огонь. Сфероконусы же использовались для хранения ртути, необходимой для получения золота.
20а. из музея в Ангрене, фото carpodacus.
Самое же во всём этом странное то, что подобные технологии в Средней Азии в ходу и сейчас - в прошлогодний приезд я показывал соляной рудник в горах близ Шахрисабза, но думаю, он далеко не единственный, а просто ставший известным туристам. Вход в него почти такой же:
21.
Поужинав на склоне, начинаем спускаться в катакомбы. Я по такому случаю надел непромокаемый камуфляж, по подмосковным Сьянам помня, как быстро там можно угваздаться.
22.
Но хоть сколько-нибудь сложным для прохода оказался лишь спуск, за которым начинаются ровные и широкие штольни, где спокойно можно идти в полный рост, а пол сгодился бы и для каталки. Под землёй тепло и душно, пыльно и темно. В основном, если фотографировать со вспышкой, унгурликанские выработки выглядят так, и прорыты они явно во времена не столь давние - древние шахты представляли собой чрезвычайно извилистые лабиринты узких проходов, причём как уже говорилось, без крепей.
23.
Хотя новые ходы могли пересекаться где-то со старыми, и мы тщательно высматривали признаки подобных ответвлений, но ничего однозначно похожего так и не нашли. По некоторым данным, они и вовсе не пересекаются - там, где старые выработки, бирюза исчерпана ещё в 11 веке (но ещё долго ценилась в мусульманских странах куда больше свежедобытой в других рудниках).
24.
Под землёй - совсем другой мир, и множество странных сущностей вроде похожей на шерсть чёрной плесени или тонких белёсых грибов на гнилых балках крепей:
25а.
Это не бирюза, а нечто полужидкое и пастообразное - возможно, выходы каких-то медных солей, образующихся с капающей водой:
25б.
Где-то здесь валяется скелет козлёнка; то и дело попадётся бутылка или окурок - люди в пещерах бывают не так уж редко. А завязанные узлами металлические крепления говорят о том, что это точно не при Саманидах построено.
25в.
В глубине пещер обнаружились ещё и летучие мыши - первый раз вижу их настолько близко. Одни при нашем появлении вспархивали и беззвучно улетали, другие молча скалились с потолка, а парочка внизу слева и вовсе спаривались, и до нас им не было никакого дела.
26.
Случайно заснял даже летучую мышь в полёте. В целом, существа малоприятные и похожие вблизи скорее на насекомых, чем на млекопитающих или птиц. И в то же время именно что мыши с розовым носом и огромными ушами.
26а.
Фотографировал же я не саму мышь (это я счёл невозможным), а уходящий кверху ствол, возможно ту самую яму:
27.
Цветные камни подземелий:
28.
И не раз попадавшаяся нам бирюза - всю не растащили ни советские шахтёры, ни нелегальные старатели:
29.
Хотя особая концентрация мелких осколков в одном из закутков наводит на мысли, что где-то в ближайших штольнях её периодически добывают, а здесь сортируют, оставляя слишком мелкие или тусклые камни.
30.
Всё равно на удивление красивые:
30а.
Сама бирюзовая жила, в свете фонарей и фотовспышки похожая на какое-то таинственное сияние:
31.
И камень из неё у кого-то из нас на ладони:
31а.
Побродив по расходящимся штольням, не тянувшим впрочем на "лабиринт", мы выбрались на поверхность, чтобы спуститься в другую выработку за несколько сотен метров от первой.
32.
Два Александра вспоминали, как ходили туда втроём, договорившись возвращаться при малейшем плохом предчувствии, и один из команды, услышав странные низкие звуки, тогда вдруг запаниковал, что где-то в шахте притаился леопард. Леопарды в Узбекистане правда есть, несколько штук в горах между Кашкадарьей и Сурхандарьей, но в этой штольне им взяться было неоткуда... и всё же сочтя, что если страх возник - то у него есть причина, тогда они ушли, а сейчас вернулись, надеясь найти следы древних ходов. Мы сходу прозвали эту шахту Пещера Леопарда, и каждый норовил хоть раз, обогнав попутчков, притаиться за углом да зарычать в меру своего умения.
33.
Но эта штольня оказалась ещё меньше и проще предыдущей, и запомнилась разве что вот этими белыми натёками, похожими на пасту - так, наверное, рождаются сталактиты:
33а.
Здесь не было даже летучих мышей, а вместо леопарда мы обнаружили медлительную жабу:
33б.
И лишь в конце её мы нашли подозрительно узкий проход, куда не каждый человек в принципе смог бы прозеть - дыра в стене у пола, куда можно протиснуться лишь ползком, небольшая низкая комната, дальше ещё более мудрёный лаз... Слазив туда, Саша предположил, что это может быть и "оно", остатки 1000-летних выработок... но у меня даже кадр с входом туда не удался.
Вылезаем обратно на поверхность:
34.
Бирюза из подземелий - насобирать там можно не так уж и мало, но с собой я не взял ничего:
35.
Дальше мы долго спускались пологими склонами в сгущавшихся тумане и сумерках:
36.
Ближе к кишлаку паслись помимо пошлых баранов необычайно красивые козы с длинной курчавой шерстью:
37.
Уже в потёмках мы вышли в кишлак (где, как ни странно, на нас никто особенно не обращал внимание), минут за двадцать поймали машину до трассы, и уехали в Ташкент. Но знакомство с Илаком на этом не закончилось - в следующей части покажу Алмалык, столицу древнего промышленного края.
УЗБЕКИСТАН-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Узбекистан осиротевший. Реалии после Каримова.
Областные центры Узбекистана.
Возвращение в Ташкент.
Северо-восточные районы и общий колорит.
Мавзолеи Ташкента и Чиланзар.
Городища Ташкента и Занги-Ата.
Янгиабадский базар.
Ташкентская область.
Чирчик. Индустрия в предгорьях.
Чарвак. Ходжикент.
Чарвак. Бричмулла и Чимган.
Окрестности Паркента. Невич и Солнце.
Древний Илак. Бирюзовая копь Унгурликан.
Древний Илак. Алмалык и окрестности.
Два пути в Ферганскую долину.
Возвращение в древние города.
Ташкент, Самарканд, Бухара. Обзор обновлений.
Самарканд. Мануфактуры старого города.
Самарканд. Окраины (добавлено в старый пост).
Самарканд. Афросиаб, или Тьма веков.
Бухара. Закоулки и мечети.
Путь домой через пустыню.
Учкудук. Три колодца.
Джаракудук. В сердце Кызылкумов.
Нукус - Бейнеу. Железная дорога Устюрта.
Атырау, бывший Гурьев.