АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ПОРТУГАЛОВ
В середине двадцатых годов я работал по совместительству в редакции издававшейся Наркоматом социального обеспечения газеты «Взаимопомощь» органа существовавшего тогда Всероссийского комитета крестьянской взаимопомощи. Вскоре после меня там появился новый сотрудник - Александр Васильевич Португалов. Он приехал со всей своей семьей из украинского города Лубны и разместился в огромной пустой комнате бывшей барской квартиры.
Александр Васильевич сразу стал всеобщим любимцем. Веселый, жизнерадостный, он всех привлекал к себе. Он ухитрялся совмещать работу с остроумной шуткой, крылатым словом. Вскоре я побывал у него. Комната напоминала цыганский табор. Почти полное отсутствие мебели компенсировалось раскладушками, наскоро сколоченными скамейками, перевернутыми вверх дном пустыми ящиками. Но дышалось в ней легко и свободно.
Наш наркомат обосновался в Хрустальном переулке в помещении бывшего банка. От былого великолепия остался один лишь диван.
- Вот это да! - как-то воздал ему должное Португалов. - Какая чудесная работа!
- Вам бы его подкинуть! - в шутку сказал я.
- Что вы, что вы! Ведь при таком диване надо то и дело подметать пол, мыть его каждое воскресенье! Да что там, бриться надо ежедневно! Нет, пусть стоит здесь нерушимо.
Была у нас литературная сотрудница Софья Евгеньевна Мотылева, респектабельная дама. Манеры Португалова ее подчас шокировали. Помню как-то, читая статью для «Взаимопомощи», она спросила:
- Александр Васильевич, здесь не ясно, сколько свиноматок должен обслуживать хряк, три или восемь? Цифры похожие.
- Конечно, восемь. Гнать надо в шею такого хряка, который не может обслужить восемь свиноматок.
- Оставьте ваши неприличные шутки! - вспыхнула Софья Евгеньевна.
- Почему неприличные? Представьте себе образцовую свиноферму. Ясный летний день. На площадке гуляют свиноматки. На за ними ухаживает, обслуживает их. Разве это неприлично?
Как-то я сказал Португалову:
- В дни моей дореволюционной учебы мне попался учебник вашего однофамильца «Алгебра для самообразования». Очень толковый учебник!
- Так это же я его составлял. Моя «Алгебра» выдержала до революции семь изданий.
Постепенно мы сблизились. Я узнал, что Португалов родился в бедной семье, для которой непосильна была плата за учение в средней школе, и мальчика отдали в ремесленное училище. Тогдашние училища имели мало общего с современными ПТУ и ФЗУ. Туда поступали только дети бедноты. На них господа смотрели сверху вниз. Не были в почете и взрослые ремесленники.
Мальчик хорошо учился. Любую работу старался делать как можно лучше. Для выпускного экзамена изготовил отличный замок, но в нем оказался небольшой скрытый дефект чисто эстетического порядка, не влиявший на работу замка. Хотя обнаружить его не могли, юноша все же решил разобрать замок, устранить дефект и снова собрать.
По окончанию школы Португалов поступил слесарем в железнодорожные мастерские с десятичасовым рабочим днем. Вскоре женился, пошли дети. И тут он решил, что надо учиться дальше. Для этого необходимо было прежде всего подготовиться к аттестату зрелости. Понятно, что о репетиторе мечтать не приходилось, а времени после мастерских было в обрез. Задачу он себе поставил необычайно трудную, но, по зрелом размышлении, решил, что она выполнима. Для этого надо использовать воскресенья и праздники полностью, а в рабочие дни каждую свободную минуту.
Он оказался прав. Экзамены на аттестат зрелости были успешно сданы. Больше того, на основе собственного опыта он составил несколько учебных пособий для самостоятельной подготовки к аттестату зрелости, в том числе вышеупомянутую «Алгебру».
- Вероятно, вы человек исключительных способностей? - спросил я.
- Нет, способности у меня обыкновенно, но меня выручают правильное планирование работы и строгое выполнение плана. Этого достаточно.
Впоследствии я не раз убеждался в том, что Португалов никогда не торопился и никогда не опаздывал. К этому я еще вернусь.
Получив аттестат зрелости, Александр Васильевич поступил в Киевские университет на юридический факультет. Гонорар за «Алгебру» упрочил материальную семейную базу.
А семья тем временем росла. Детей (а их было семеро) надо было воспитывать так, чтобы они выросли честными хорошими людьми с твердыми моральными устоями и прочными трудовыми навыками. И с этой задачей Португалов справился. Ни один из детей не свернул с прямого пути, не оступился.
Воспитание начиналось с самого раннего возраста. Малышей приучали непременно затворять за собой двери. Дети чуть старше должны были без посторонней помощи одеваться, умываться, чистить ботинки, убирать кровать, вообще обслуживать себя. А дальше в их обязанности входила и помощь семье. Они не брезговали никакой работой. Мальчики умели работать, если понадобится, и за слесаря, и за плотника, и за столяра. Девочки отлично владели иглой и ножницами, а понадобится, так и уборную не гнушаются помыть.
По окончании университета Португалов стал адвокатом, он усердно работал пять месяцев, а шестой проводил в путешествиях, сперва по России, потом по зарубежным странам.
Первая мировая война положила конец туристическим поездкам, а Октябрьская революция подсказала, что в тяжелые времена военного коммунизма лучше работать слесарем, чем адвокатом. Так он и поступил.
После переезда в Москву Александр Васильевич переключился на литературную работу в качестве редактора, потом автора.
Первой ласточкой явилась книга «На этом берегу». И здесь он работал по строгому плану, которому никогда не изменял. Всегда вставал и ложился вовремя. Когда работал, отключал телефон (в тогдашних аппаратах звонок находился снаружи, и его легко было лишить голоса). В часы отдыха вывешивал у входной двери (они с женой жили тогда уже отдельно от детей в хорошей комнате) записку «Португалова нет дома». Когда кто-то ему сказал, что это рискованно, он ответил:
- Если придет свой человек, он вспомнит, что это час моего отдыха. Ну, а когда захочет забраться вор, так я же здесь.
Сам процесс работы протекал у него совсем не так, как обычно описывают: «Далеко заполночь горела на письменном столе лампа под зеленым абажуром, освещая груды разбросанных в беспорядке книг, использованных листов, окурков». Никогда позже определенного часа он не работал. На столе лежала только та книга, которая в данный момент нужна, а окурков не было, потому что хозяин не курил.
Известно, что редко какой автор сдает рукопись без опозданий, а досрочно никто не сдавал… кроме Португалова. Рукопись «На этом берегу» поступила в издательство за две недели до предусмотренного договором срока.
Может получиться впечатление, что Португалов только и думал что о работе и делах житейских. Это было бы большим заблуждением. Как я уже говорил, он был веселым, жизнерадостным человеком с обширным кругом самых разных интересов.
Старшая дочь Александра Васильевича Антонина была очень красивой, интересной девушкой, но с нелегким характером. Естественно, что молодые люди обращали на нее особое внимание. В числе их был и Николай Николаевич Ворошилов. Когда его посещения особенно участились, Португалов однажды сказал ему:
- Если вы просто ходите к нам в гости, я очень рад, потому что вы нам нравитесь. Но если у вас есть серьезные виды на Тоню, то, как честный человек, должен вас предупредить: она унаследовала все отрицательные черты по отцовской и материнской линии и очень мало положительных.
Предупреждение оказалось тщетным. Молодая пара поженилась, но, правда, потом разошлись. Однако когда через много лет Ворошилов смертельно заболел, Антонина самоотверженно за ним ухаживала. Она же закрыла ему глаза.
Александр Васильевич всегда чутко и внимательно относился к людям, особенно к женщинам, чарам которых отдавал должное, никогда, однако, не выходя за рамки приличия. Впрочем, иногда немного и выходил. Недаром одну ялтинскую знакомую его жена Марфа Петровна называла «кизяком».
Начальницей нашей была обаятельная молодая женщина Зинаида Ричардовна Теттенборн. Александр Васильевич рад был, когда она к нему обращалась. Но после очередного строго делового разговора он однажды шепнул мне: «Вожделею!»
И все же Португалов всю жизнь хорошо прожил с Марфой Петровной и только Отечественная война разлучила их навсегда. Дети же их обычно рано вступали в брак и быстро расходились. Так случилось и с младшим сыном Николаем. Отец был искренне огорчен, но и тут не упустил случая побалагурить: «Сказал бы мне раньше, я сам бы на ней женился».
Обычно свои дореволюционные туристические путешествия Португалов совершал в одиночку, но раз изменил этому правилу и поехал с приятелем. Взяли с собой и жен. И вот однажды, сидя в вчетвером в каком-то городе в ресторане, Португалов грустно сказал приятелю: «Если мы были бы вдвоем, то наверняка оказались бы вчетвером, а так как мы вчетвертом, то значит только вдвоем!»
В былые годы мой день рождения обычно отмечался шумно, причем иногда кое-кто и хватал лишнего со всеми проистекающими отсюда последствиями. Неизменными гостями были Александр Васильевич и мой земляк Моисей Абрамович, тоже сослуживец по Наркомсобесу. Но раз Моисей Абрамович не пришел. На следующий день Португалов, встретив его в наркомате, спросил:
- Моисей Абрамович, почему вы вчера не пришли к Льву Ефимовичу? Было очень весело. Рыгали все, за редчайшим исключением.
В ранней молодости Александр Васильевич знал об опере только понаслышке. Впервые он увидел ее в студенческие годы в Киеве. Пошел на «Евгения Онегина» и вот какое впечатление вынес:
- Все вроде бы шло по-хорошему, пока не появилась на сцене нянюшка Татьяны. Ничего, старушка как старушка. А как запела, я чуть не подскочил. Голос молодой, чистый, звонкий. Разве у старушки может быть такой голос?
Не лучше получилось и с «Фаустом»:
- Чего это Валентин вздумал учить уму-разуму Маргариту - не пойму. Какое его собачье дело?
Больше в оперу не ходил.
В конце двадцатых годов Александр Васильевич тяжко заболел. Я часто его навещал. Однажды, когда он себя чувствовал особенно плохо, сказал мне:
- Болезнь ликвидационная. На смертном одре не шутят. Но я не боюсь конца. Лишь бы он протекал без мук.
К счастью, Португалов выжил. Но он был очень слаб и на первых порах работать не мог. Но и без дела он не сидел. Он решил досконально выяснить, почему заболел, что надо сделать, чтобы скорей оправиться, и как надо жить дальше.
Ознакомившись с соответствующей медицинской литературой, он пришел к мысли, что ему следует переселиться в Крым на берег моря. По тем временам люди цепко держались за свою жилплощадь, особенно московскую, но Португалова это не остановило. Он переехал на постоянное место жительство в Ялту, на берег моря.
Мы встретились через несколько лет, когда я проводил свой отпуск в Крыму. С большой тревогой позвонил я в дверь квартиры, где снимал комнату Александр Васильевич с женой. Я ожидал увидеть немощного старика, еле передвигающего ноги.
Но я ошибся. Передо мной стоял совсем другой человек, бодрый, жизнерадостный, которому никак не дать шестьдесят лет, да еще с порядочным животиком. Крым действительно вдохнул в него новую жизнь.
В Ялте Португалов, как только почувствовал себя лучше, решил поступить на работу. Он предложил свои услуги школе в качестве преподавателя математики. Понятно, что предложение автор а «Алгебры» было сразу принято.
Но не такой человек Португалов, чтобы остановиться на полпути. Уж если ты преподаватель математики, то будь любезен получить диплом математического факультета. И он поступил заочником на этот факультет Симферопольского университета и успешно закончил его. В Крыму мы с Португаловым совершали длительные прогулки по горам, причем я уставал раньше его.
Началась Великая Отечественная Война. Александру Васильевичу уже стукнуло семьдесят. Он прислал в Москву своей дочери Анне Александрове простенькое письмо: «Мне представляется случай хорошо закончить свою жизнь - иду в Ополчение. И если мне удастся хоть раз выстрелить в живого фашиста, я умру с мыслью, что жил недаром». Надо сказать, что во время своих заграничных поездок он очень высоко оценил немецкий народ за его высокую культуру быта, за тот вклад, который он внес в общечеловеческую культуру. Но это ни в какой мере не снимало с него вину за торжество фашизма.
Естественно, что семидесятилетний солдат, никогда не бывший военный, для фронта не подходит, и Португалова направили в какой-то волжский город, так как Крым был занят немцами.
В 1942 году, после демобилизации, я возвратился в Москву и, естественно, с огромным вниманием слушал радиопередачи. Тогда для поощрения особо отличившихся воинов им предоставлялось право посылать по радио весточку близким людям. И я вдруг услышал:
«Дорогой мой учитель Александр Васильевич Португалов! Говорит вам ученик по ялтинской школе… (фамилию не запомнил). Я бесконечно благодарен вам за все то доброе, чему вы меня учили. Где вы? Как вы живете? Очень хотелось бы знать. Счастлив был бы получить от вас весточку. Мои координаты (такие-то). Очень вас уважаю и люблю».
А вскоре дочь Александра Васильевича получила коллективное письмо от учителей той школы, где завершил свой жизненный путь ее отец. Вот оно:
«Нам необходимо выполнить тяжелый долг: сообщить, что ваш отец скончался. Он был в полном сознании и умер без мук. Последние слова его были: «Оставляю только одну ценную вещь - мое зимнее пальто. Продайте его и на вырученные деньги устройте в память мою товарищеский ужин». Мы так и сделали».
Так жил и умер Александр Васильевич Португалов. У него многому могут поучиться и молодые, и старые.
Все по порядку:
БАЗАР. ДНЕПР. ОРШИЦА
ДЕТСТВО
ДЕТСТВО (продолжаю)
ХЕДЕР
ГОРОДСКОЕ УЧИЛИЩЕ
ПОГРОМ
ПАНТЕЛЕЙМОН НИКОЛАЕВИЧ ЛЕПЕШИНСКИЙ
ДЕЛА БОЖЕСТВЕННЫЕ
МАССОВКА
ПУРГА
СУМАСШЕДШИЕ
МИНКА-САМЕЦ И ДРУГИЕ
КАПИТАН ГАРШИН
ОРШАНСКИЙ БАРОН МЮНХГАУЗЕН
А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
"ПРАВДА"
ЛЕНИН (воспоминания товарищей)
ДВА ДИСПУТА
Александр Васильевич сразу стал всеобщим любимцем. Веселый, жизнерадостный, он всех привлекал к себе. Он ухитрялся совмещать работу с остроумной шуткой, крылатым словом. Вскоре я побывал у него. Комната напоминала цыганский табор. Почти полное отсутствие мебели компенсировалось раскладушками, наскоро сколоченными скамейками, перевернутыми вверх дном пустыми ящиками. Но дышалось в ней легко и свободно.
Наш наркомат обосновался в Хрустальном переулке в помещении бывшего банка. От былого великолепия остался один лишь диван.
- Вот это да! - как-то воздал ему должное Португалов. - Какая чудесная работа!
- Вам бы его подкинуть! - в шутку сказал я.
- Что вы, что вы! Ведь при таком диване надо то и дело подметать пол, мыть его каждое воскресенье! Да что там, бриться надо ежедневно! Нет, пусть стоит здесь нерушимо.
Была у нас литературная сотрудница Софья Евгеньевна Мотылева, респектабельная дама. Манеры Португалова ее подчас шокировали. Помню как-то, читая статью для «Взаимопомощи», она спросила:
- Александр Васильевич, здесь не ясно, сколько свиноматок должен обслуживать хряк, три или восемь? Цифры похожие.
- Конечно, восемь. Гнать надо в шею такого хряка, который не может обслужить восемь свиноматок.
- Оставьте ваши неприличные шутки! - вспыхнула Софья Евгеньевна.
- Почему неприличные? Представьте себе образцовую свиноферму. Ясный летний день. На площадке гуляют свиноматки. На за ними ухаживает, обслуживает их. Разве это неприлично?
Как-то я сказал Португалову:
- В дни моей дореволюционной учебы мне попался учебник вашего однофамильца «Алгебра для самообразования». Очень толковый учебник!
- Так это же я его составлял. Моя «Алгебра» выдержала до революции семь изданий.
Постепенно мы сблизились. Я узнал, что Португалов родился в бедной семье, для которой непосильна была плата за учение в средней школе, и мальчика отдали в ремесленное училище. Тогдашние училища имели мало общего с современными ПТУ и ФЗУ. Туда поступали только дети бедноты. На них господа смотрели сверху вниз. Не были в почете и взрослые ремесленники.
Мальчик хорошо учился. Любую работу старался делать как можно лучше. Для выпускного экзамена изготовил отличный замок, но в нем оказался небольшой скрытый дефект чисто эстетического порядка, не влиявший на работу замка. Хотя обнаружить его не могли, юноша все же решил разобрать замок, устранить дефект и снова собрать.
По окончанию школы Португалов поступил слесарем в железнодорожные мастерские с десятичасовым рабочим днем. Вскоре женился, пошли дети. И тут он решил, что надо учиться дальше. Для этого необходимо было прежде всего подготовиться к аттестату зрелости. Понятно, что о репетиторе мечтать не приходилось, а времени после мастерских было в обрез. Задачу он себе поставил необычайно трудную, но, по зрелом размышлении, решил, что она выполнима. Для этого надо использовать воскресенья и праздники полностью, а в рабочие дни каждую свободную минуту.
Он оказался прав. Экзамены на аттестат зрелости были успешно сданы. Больше того, на основе собственного опыта он составил несколько учебных пособий для самостоятельной подготовки к аттестату зрелости, в том числе вышеупомянутую «Алгебру».
- Вероятно, вы человек исключительных способностей? - спросил я.
- Нет, способности у меня обыкновенно, но меня выручают правильное планирование работы и строгое выполнение плана. Этого достаточно.
Впоследствии я не раз убеждался в том, что Португалов никогда не торопился и никогда не опаздывал. К этому я еще вернусь.
Получив аттестат зрелости, Александр Васильевич поступил в Киевские университет на юридический факультет. Гонорар за «Алгебру» упрочил материальную семейную базу.
А семья тем временем росла. Детей (а их было семеро) надо было воспитывать так, чтобы они выросли честными хорошими людьми с твердыми моральными устоями и прочными трудовыми навыками. И с этой задачей Португалов справился. Ни один из детей не свернул с прямого пути, не оступился.
Воспитание начиналось с самого раннего возраста. Малышей приучали непременно затворять за собой двери. Дети чуть старше должны были без посторонней помощи одеваться, умываться, чистить ботинки, убирать кровать, вообще обслуживать себя. А дальше в их обязанности входила и помощь семье. Они не брезговали никакой работой. Мальчики умели работать, если понадобится, и за слесаря, и за плотника, и за столяра. Девочки отлично владели иглой и ножницами, а понадобится, так и уборную не гнушаются помыть.
По окончании университета Португалов стал адвокатом, он усердно работал пять месяцев, а шестой проводил в путешествиях, сперва по России, потом по зарубежным странам.
Первая мировая война положила конец туристическим поездкам, а Октябрьская революция подсказала, что в тяжелые времена военного коммунизма лучше работать слесарем, чем адвокатом. Так он и поступил.
После переезда в Москву Александр Васильевич переключился на литературную работу в качестве редактора, потом автора.
Первой ласточкой явилась книга «На этом берегу». И здесь он работал по строгому плану, которому никогда не изменял. Всегда вставал и ложился вовремя. Когда работал, отключал телефон (в тогдашних аппаратах звонок находился снаружи, и его легко было лишить голоса). В часы отдыха вывешивал у входной двери (они с женой жили тогда уже отдельно от детей в хорошей комнате) записку «Португалова нет дома». Когда кто-то ему сказал, что это рискованно, он ответил:
- Если придет свой человек, он вспомнит, что это час моего отдыха. Ну, а когда захочет забраться вор, так я же здесь.
Сам процесс работы протекал у него совсем не так, как обычно описывают: «Далеко заполночь горела на письменном столе лампа под зеленым абажуром, освещая груды разбросанных в беспорядке книг, использованных листов, окурков». Никогда позже определенного часа он не работал. На столе лежала только та книга, которая в данный момент нужна, а окурков не было, потому что хозяин не курил.
Известно, что редко какой автор сдает рукопись без опозданий, а досрочно никто не сдавал… кроме Португалова. Рукопись «На этом берегу» поступила в издательство за две недели до предусмотренного договором срока.
Может получиться впечатление, что Португалов только и думал что о работе и делах житейских. Это было бы большим заблуждением. Как я уже говорил, он был веселым, жизнерадостным человеком с обширным кругом самых разных интересов.
Старшая дочь Александра Васильевича Антонина была очень красивой, интересной девушкой, но с нелегким характером. Естественно, что молодые люди обращали на нее особое внимание. В числе их был и Николай Николаевич Ворошилов. Когда его посещения особенно участились, Португалов однажды сказал ему:
- Если вы просто ходите к нам в гости, я очень рад, потому что вы нам нравитесь. Но если у вас есть серьезные виды на Тоню, то, как честный человек, должен вас предупредить: она унаследовала все отрицательные черты по отцовской и материнской линии и очень мало положительных.
Предупреждение оказалось тщетным. Молодая пара поженилась, но, правда, потом разошлись. Однако когда через много лет Ворошилов смертельно заболел, Антонина самоотверженно за ним ухаживала. Она же закрыла ему глаза.
Александр Васильевич всегда чутко и внимательно относился к людям, особенно к женщинам, чарам которых отдавал должное, никогда, однако, не выходя за рамки приличия. Впрочем, иногда немного и выходил. Недаром одну ялтинскую знакомую его жена Марфа Петровна называла «кизяком».
Начальницей нашей была обаятельная молодая женщина Зинаида Ричардовна Теттенборн. Александр Васильевич рад был, когда она к нему обращалась. Но после очередного строго делового разговора он однажды шепнул мне: «Вожделею!»
И все же Португалов всю жизнь хорошо прожил с Марфой Петровной и только Отечественная война разлучила их навсегда. Дети же их обычно рано вступали в брак и быстро расходились. Так случилось и с младшим сыном Николаем. Отец был искренне огорчен, но и тут не упустил случая побалагурить: «Сказал бы мне раньше, я сам бы на ней женился».
Обычно свои дореволюционные туристические путешествия Португалов совершал в одиночку, но раз изменил этому правилу и поехал с приятелем. Взяли с собой и жен. И вот однажды, сидя в вчетвером в каком-то городе в ресторане, Португалов грустно сказал приятелю: «Если мы были бы вдвоем, то наверняка оказались бы вчетвером, а так как мы вчетвертом, то значит только вдвоем!»
В былые годы мой день рождения обычно отмечался шумно, причем иногда кое-кто и хватал лишнего со всеми проистекающими отсюда последствиями. Неизменными гостями были Александр Васильевич и мой земляк Моисей Абрамович, тоже сослуживец по Наркомсобесу. Но раз Моисей Абрамович не пришел. На следующий день Португалов, встретив его в наркомате, спросил:
- Моисей Абрамович, почему вы вчера не пришли к Льву Ефимовичу? Было очень весело. Рыгали все, за редчайшим исключением.
В ранней молодости Александр Васильевич знал об опере только понаслышке. Впервые он увидел ее в студенческие годы в Киеве. Пошел на «Евгения Онегина» и вот какое впечатление вынес:
- Все вроде бы шло по-хорошему, пока не появилась на сцене нянюшка Татьяны. Ничего, старушка как старушка. А как запела, я чуть не подскочил. Голос молодой, чистый, звонкий. Разве у старушки может быть такой голос?
Не лучше получилось и с «Фаустом»:
- Чего это Валентин вздумал учить уму-разуму Маргариту - не пойму. Какое его собачье дело?
Больше в оперу не ходил.
В конце двадцатых годов Александр Васильевич тяжко заболел. Я часто его навещал. Однажды, когда он себя чувствовал особенно плохо, сказал мне:
- Болезнь ликвидационная. На смертном одре не шутят. Но я не боюсь конца. Лишь бы он протекал без мук.
К счастью, Португалов выжил. Но он был очень слаб и на первых порах работать не мог. Но и без дела он не сидел. Он решил досконально выяснить, почему заболел, что надо сделать, чтобы скорей оправиться, и как надо жить дальше.
Ознакомившись с соответствующей медицинской литературой, он пришел к мысли, что ему следует переселиться в Крым на берег моря. По тем временам люди цепко держались за свою жилплощадь, особенно московскую, но Португалова это не остановило. Он переехал на постоянное место жительство в Ялту, на берег моря.
Мы встретились через несколько лет, когда я проводил свой отпуск в Крыму. С большой тревогой позвонил я в дверь квартиры, где снимал комнату Александр Васильевич с женой. Я ожидал увидеть немощного старика, еле передвигающего ноги.
Но я ошибся. Передо мной стоял совсем другой человек, бодрый, жизнерадостный, которому никак не дать шестьдесят лет, да еще с порядочным животиком. Крым действительно вдохнул в него новую жизнь.
В Ялте Португалов, как только почувствовал себя лучше, решил поступить на работу. Он предложил свои услуги школе в качестве преподавателя математики. Понятно, что предложение автор а «Алгебры» было сразу принято.
Но не такой человек Португалов, чтобы остановиться на полпути. Уж если ты преподаватель математики, то будь любезен получить диплом математического факультета. И он поступил заочником на этот факультет Симферопольского университета и успешно закончил его. В Крыму мы с Португаловым совершали длительные прогулки по горам, причем я уставал раньше его.
Началась Великая Отечественная Война. Александру Васильевичу уже стукнуло семьдесят. Он прислал в Москву своей дочери Анне Александрове простенькое письмо: «Мне представляется случай хорошо закончить свою жизнь - иду в Ополчение. И если мне удастся хоть раз выстрелить в живого фашиста, я умру с мыслью, что жил недаром». Надо сказать, что во время своих заграничных поездок он очень высоко оценил немецкий народ за его высокую культуру быта, за тот вклад, который он внес в общечеловеческую культуру. Но это ни в какой мере не снимало с него вину за торжество фашизма.
Естественно, что семидесятилетний солдат, никогда не бывший военный, для фронта не подходит, и Португалова направили в какой-то волжский город, так как Крым был занят немцами.
В 1942 году, после демобилизации, я возвратился в Москву и, естественно, с огромным вниманием слушал радиопередачи. Тогда для поощрения особо отличившихся воинов им предоставлялось право посылать по радио весточку близким людям. И я вдруг услышал:
«Дорогой мой учитель Александр Васильевич Португалов! Говорит вам ученик по ялтинской школе… (фамилию не запомнил). Я бесконечно благодарен вам за все то доброе, чему вы меня учили. Где вы? Как вы живете? Очень хотелось бы знать. Счастлив был бы получить от вас весточку. Мои координаты (такие-то). Очень вас уважаю и люблю».
А вскоре дочь Александра Васильевича получила коллективное письмо от учителей той школы, где завершил свой жизненный путь ее отец. Вот оно:
«Нам необходимо выполнить тяжелый долг: сообщить, что ваш отец скончался. Он был в полном сознании и умер без мук. Последние слова его были: «Оставляю только одну ценную вещь - мое зимнее пальто. Продайте его и на вырученные деньги устройте в память мою товарищеский ужин». Мы так и сделали».
Так жил и умер Александр Васильевич Португалов. У него многому могут поучиться и молодые, и старые.
Все по порядку:
БАЗАР. ДНЕПР. ОРШИЦА
ДЕТСТВО
ДЕТСТВО (продолжаю)
ХЕДЕР
ГОРОДСКОЕ УЧИЛИЩЕ
ПОГРОМ
ПАНТЕЛЕЙМОН НИКОЛАЕВИЧ ЛЕПЕШИНСКИЙ
ДЕЛА БОЖЕСТВЕННЫЕ
МАССОВКА
ПУРГА
СУМАСШЕДШИЕ
МИНКА-САМЕЦ И ДРУГИЕ
КАПИТАН ГАРШИН
ОРШАНСКИЙ БАРОН МЮНХГАУЗЕН
А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
"ПРАВДА"
ЛЕНИН (воспоминания товарищей)
ДВА ДИСПУТА