Тифлис азиатский (2/4)
Е. Л. Марков. Очерки Кавказа: Картины кавказской жизни, природы и истории. - СПб.; М., 1887.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
М. Ю. Лермонтов. Тифлис. Метехский замок
II. Древности Тифлиса
В Тифлис я приехал погостить к брату своему, директору Тифлисской гимназии, старому другу и спутнику многих моих странствований как по разным странам России и Европы, так и по житейскому морю. Отдыхая душою и телом среди родной, гостеприимной семьи как у себя дома, я находил, однако, время обегать все уголки Тифлиса рука об руку с своим старым другом, который мне, конечно, служил самым лучшим чичероне, как своего рода кавказский старожил, пробывший здесь уже 16 лет, и, главное, как человек, любящий не менее меня наблюдать все характерное и интересное в жизни той страны, где приходится быть.
Нашим постоянным спутником был милый белоголовый мальчишка в белой папахе и белой черкеске, с умными, пытливыми глазенками, уже смелый и любопытный, мой соименник и по имени, и по отчеству, и по фамилии, следовательно, в известном смысле новое издание меня самого, без сомнения, значительно улучшенное и дополненное против старого. Его кавказская ребяческая душа уже вполне освоилась с крутизнами и обрывами, точно так же, как и его ножонки, окрепшие в частых лазаньях по горам, так что он совершенно законно пристыживал подчас наше малодушие, колебавшееся перед каким-нибудь рискованным шагом во время карабканья по скалам, окружающим город…
Чего-чего не обегали, не облазали мы в старой столице Грузии!
Редкий город так живописен и своеобразен, как Тифлис. Его с трех сторон стеснили горы - Мта-Цминда с запада, своими горными сланцами, поднятыми более чем на 1.000 футов выше города, а с юга - горы Таборис-Мта и обрывистые как стена утесы Салалакского гребня, на высоте которых и теперь еще лепятся полуразрушенные башни и стены древней персидской крепости… Отроги этих гор доходят почти до самой Куры, оставляя местами только небольшие ровные пространства, и так стесняют своими обрывами теченье Куры, что, вместо 100 и 150 сажен своей обычной ширины, она сдавлена у подножия крепости, под воротами Метеха, в узкое и глубокое русло, не более 15 сажен ширины, с берегами 25-саженной высоты… А на противоположном левом берегу Салалакским утесам почти подают руку Махатские скалы, едва раздвинутые стремниною Куры от своих каменных соседей… На крайнем выступе этих скал стоит прославленный в тифлисской истории замок Метех, основанный еще около 500 года нашей эры сыном знаменитого Вахтанга Горгаслана, грузинским царем Дарчи, как первое зерно нового города Тифлиса.
Метех до сих пор обнесен стенами и заключает в себе древний метехский храм и тюрьму; прежде же он служил обычным осадным двором царям и католикосам Грузии, которые имели тут свои дворы еще со времени Дарчи. Двумя короткими мостами, расположенными почти рядом, закурская сторона Тифлиса, или Авлабар, называвшаяся в старину Исни, сообщается с самою главною старинною частью города, гнездом исторического Тбилиси, называвшеюся прежде Кала, то есть крепость, именно теми самыми местами, которые я описал в предыдущей главе, - где помещается Армянский базар, серные бани на Майдане, Сионская улица и пр. Кала еще недавно была обнесена с трех сторон стеною и башнями, построенными царем Гурамом в VI веке, а с востока примыкала к обрывам реки. Стена эта, также как и стена, окружавшая весь Авлабар, еще была включена в опись Тифлиса, составленную нашим правителем Грузии кн. Цициановым в 1803 г. На самом берегу, между Сионским собором грузин и Ванкским собором армян, недавно стояли великолепные дворцы персидских царей, цариц и царевичей Грузии, между прочим, знаменитый дворец царя Ростома, который с таким восторгом описывается путешественниками XVII и XVIII столетия - Шорденом, Турнефором и другими, блиставший мозаиками, позолотою, драгоценными сосудами; дворцы были разрушены вместе со всем Тифлисом незадолго до присоединения Грузии к России, именно в 1795 г., в дни великого погрома Грузии Ага-Магомет-ханом, шахом персидским.
В состав Кала входила также старая персидская цитадель, основанная еще персидским вождем Убарабом в конце IV века, занимавшая гребни Салалакских скал и теперешний персидский квартал и бывшая главным оплотом Тифлиса. Цитадель эта когда-то доходила до самой Куры, но в настоящее время уцелели только немногие верхние башни ее, а от нижней части уже не осталось следов, да и в начале XVIII столетия, судя по отзывам путешественников, укрепление это, когда-то славившееся неприступностью, уже было приведено почти в разрушение и охранялось ничтожным гарнизоном.
Что же касается новейшей части Тифлиса, занимаемой Головинским проспектом, Михайловской, Ольгинской и другими, так сказать, европейскими улицами, то вся она возникла сравнительно очень недавно, в дни русского владычества, около прежнего загородного квартала Гаретубани, по равнине, примыкавшей с севера к Кала. Вообще, вследствие гористых условий местности, Тифлис мог удобно раздвигаться на север, по обоим берегам Куры, и он действительно разросся к северу с необыкновенною быстротою и с большою для себя выгодою, поглотив селения Куки, Чугуреты и др.
Главным образом, Тифлис стал европейским городом при князе Воронцове. Михайловская улица и Михайловский проспект, длиннейшая улица Тифлиса, имеющая 2¼ версты длины, названы в честь его имени. Он устроил первые тротуары, насадил деревья по Головинскому проспекту, этой главной артерии нового Тифлиса, обстроенной при нем прекрасными многоэтажными домами со множеством богатых магазинов, имеющей 211 саж. ширины, как любая площадь азиатского города.
Впрочем, до самого начала 60-х годов Тифлис представлял собою невылазную клоаку вонючей грязи, так что через площади его по временам было рискованно переезжать даже верхом; к началу 1863 года мостовые покрывали уже 42.000 кв. саж., а через 17 лет, в 1879 г., были замощены целых 160.000 кв. саж. тифлисских площадей и улиц.
При Воронцове, на месте прежних салалакских садов возникла самая аристократическая часть города, Салалаки, с прямыми, широкими улицами; вообще, застроились все окраины города на правом берегу Куры до самой Давидовой горы, а на левом, через устроенный ни Михайловский мост, достигли даже до немецкой колонии.
Воронцов построил в Тифлисе и первые театры - русский и итальянский, при нем в первый раз, в течение всей многовековой истории Грузии, грузины услышали драматические представления на своем родном языке.
В Тифлисе начинают издаваться при нем первая газета «Кавказ» на русском и армянском языках, первые «Кавказские календари», учреждаются Кавказский учебный округ, публичная библиотека, Кавказское географическое общество, магнитная и метеорологическая обсерватория в Тифлисе, Кавказское общество сельского хозяйства, устраивается выставка сельскохозяйственных и ремесленных произведений Закавказья и его природных богатств; европейские товары, с помощью облегчительных пошлин в приморских портах, получают право бесплатного транзита через Тифлис в Азию, точно так же, как и азиатские товары получают это право для прохода из Баку через Тифлис, Редут-Кале или Сухум-Кале в Европу. Разнородные банковые операции предоставляются вновь основанному приказу общественного призрения, все части управления получают прочную и современную организацию…
Такие дружные и капитальные преобразования общественной жизни Тифлиса, разумеется, послужили к совершенному перерождению города и быстро придали ему характер значительного европейского центра жизни.
При князе Барятинском и великом князе Михаиле Николаевиче этот рост Тифлиса продолжался в том же направлении, так что в результате получился - вместо маленького грузинского города, имевшего в начале XIX столетия едва 20.000 жителей и не более 3.000 домов с земляными крышами - нынешний стотысячный Тифлис, шумная и блестящая столица Кавказского наместничества, считающая в себе уже 12½ тыс. жилых строений, из которых более 6.000 крыты железом, черепицей или деревом, и около 30% всего числа имеют 2 или более этажей…
Из древних храмов Тифлиса более всего достоин внимания Сионский храм. План его был начертан еще Вахтангом Горгосланом в конце V века, хотя, по-видимому, не был им выполнен. Царь Гурам, живший веком позже, уже возобновляет Сионский и Метехский соборы, как старые. Нет никакого сомнения, что Сионский храм разрушался такое же бесчисленное число раз, как и сам многострадальный Тифлис. В XIII веке султан Джелал-эд-Дин приказывает снять с него купол и по высоким, нарочно устроенным подмосткам въезжает на его вершину, чтобы оттуда любоваться картиной мучения тифлисских жителей.
Сионский собор по наружности совершенно подобен всем известным древним храмам - кутаисскому, мартвильскому и пр., т. е. представляет собою на крестообразном основании осьмиугольную башню с осьмиугольною пирамидальною крышею и длинными «щельными» окнами, довольно скудно украшенную снаружи горельефами крестов, деревьев, зверей и т. п. В самом Тифлисе почти все церкви грузин и армян имеют ту же архитектуру.
Внутри - Сионский храм, так же, как и все храмы, мною уже описанные в прежних очерках Кавказа, - чрезвычайно напоминает обычную обстановку византийско-русских храмов, подобных Успенскому в Москве или Софийскому в Киеве. Сплошная пестрая живопись по золоту покрывает все своды и стены наивно-грубыми огромными фигурами святых угодников и ангелов. Вам чудится, что вы у себя дома, в одном из давно знакомых вам святилищ какого-нибудь древнего русского города.
Впечатление это еще более усиливается наружным видом грузинского духовенства, до такой степени сходного с нашим во всех подробностях одежды и приемов, что поистине удивляешься силе нашего семинарского воспитания, положившего такой неизгладимый общий отпечаток на столь различные народности.
Духовная семинария в Тифлисе учреждена для Закавказья еще в 1817 году при Ермолове и, понятно, имела время прочно привить свои обычаи грузинскому духовенству, а воспитание грузинских архиереев в наших русских духовных академиях - окончательно слило в одну неразличимую касту духовенство русское и грузинское. Гнуслявый и унылый вой сионских певчих, так мало похожий на наши стройные архиерейские хоры, один только напоминал нам Грузию.
Множество мраморных плит с надписями вделаны в помосты двора, притворов и храма. Между ними есть исторически интересные. В ризнице храма точно так же много исторических сокровищ, собранных сюда даже из древних монастырей провинции, как, напр., Бобдийского и других.
Несколько толстых грузинских попов сидели на лавочке в тени собора, в ожидании какой-то службы, и важно раздавали своими пухлыми руками благословение загоревшим и худым богомольцам, подходившим к ним благоговейно, как к иконам…
Расспросив этих грузных святых отцов кое о чем интересовавшем нас в храме, мы отправились в главную святыню армян - Ванкский собор, также на берегу Куры, только несколькими кварталами повыше Сионского…
Ванкский собор гораздо своеобразнее Сионского. Его колокольня, крытая красивыми голубыми изразцами, древние входы с арками, расписанными красками и позолотой, врезанные в наружные стены характерные древние плиты с грубыми скульптурными изображениями, - все это придает ему особенный характер и производит впечатление более глубокой древности. Внутри храма алтари идут в линию иконостаса, почти как в католических церквах, без царских врат, с такими же, как у католиков, низенькими дверочками. Но вместе с тем в этом армянском храме заметно и влияние Востока: места для женщин сзади отделены особенною оградою, и хоры их закрыты от взоров частою решеткою, как в караимских синагогах.
Армянский епископ живет в обширном дворе собора, который, вообще, окружен жилыми постройками причта. Когда мы проходили через двор, много женщин в типических армянских шапочках, с типическими черными локонами, сидели за чайными столиками у своих домиков, на галерейках или под тенью дерев.
Вообще, в этой местности во всех окружающих улицах живут почти исключительно армяне. Их всегда было значительно больше в Тифлисе, чем хозяев-грузин. Турнефор в 1703 году насчитывал в Тифлисе 14.000 армян всего на 2.000 грузин и 3.000 мусульман. При Ермолове, в 1835 году, по свидетельству кавалера Гамбы, на 15.000 армян в Тифлисе приходилось всего 9.000 грузин. Да и теперь, по переписи 1879 г., армян в Тифлисе считается свыше 37.000 душ обоего пола, а грузин разных оттенков всего только свыше 21.000 душ.
Объяснить это нетрудно, так как грузины в течение веков составляли боевое сословие, постоянно истреблявшееся в беспрерывных междоусобицах и нашествиях азиатских народов; при завоевании Грузии, персы, монголы и другие уводили их массами в плен или на далекие переселения; достаточно, напр., сказать, что в 1618 году шах Аббас, отняв Грузию у турок, угнал из нее 80.000 семейств, т. е. до 500.000 народу, в самые отдаленные области Персии; то же сделал потом и Надир-шах, и, наконец, его преемник Ага-Магомет-хан всего только за шесть лет до присоединения Грузии к России отвел в персидский плен 20.000 грузин, уцелевших от истребления…
Если к этому прибавить цифры грузин, истребленных в разное время такими жестокими победителями, как монголы, аравитяне, персы, турки, лезгины, то вполне будет понятно сравнительно ничтожное число грузин в столице Грузии.
Тимур топтал собранные толпы грузинских юношей и детей конями своих диких наездников; султан Джелал-эд-Дин в XIII веке бросал их тысячами в реки, и один истребил до 100.000 грузин! То же делали и все другие в иных размерах, иным способом.
Армяне были гораздо более мирным классом, чем грузины, занимались торговлею и промыслами, поэтому их гораздо менее опасались победители, а они имели гораздо менее случаев гибнуть во время нашествий и войн.
Кроме того, молодыми грузинскими женщинами и мальчиками, славившимися своею красотою, в течение веков производилась деятельная торговля с Востоком и Константинополем самими царями и князьями Грузии, что служило и к прямому сокращению населения, и к подрыву семейной нравственности, вообще среди грузин гораздо более слабой, чем в строгой армянской семье…
Надо сказать еще, что огромный наплыв армян в Тифлис много зависел от близкого соседства Турецкой Армении; Гамба был личным свидетелем того, как в начале русского владычества турецкие армяне переселялись во множестве в Тифлис и другие города Грузии под защиту русского закона из турецкого царства всяческих беззаконий и беспорядков.
Впрочем, тифлисские армяне до того отожествили себя с грузинами, что многие из них только недавно стали учиться по-армянски, громадное же большинство говорит и живет по-грузински. Это обстоятельство, конечно, сильно помогло им овладеть издавна и всецело грузинскою столицею, захватив в свои руки всю торговлю, всю денежную силу.
Несмотря на глубоко-восточный склад бытовых обычаев и вкусов армян, унаследованных ими чуть не с библейских времен, современные тифлисские армяне обнаруживают решительный поворот ко многому европейскому и успели проявить в этом отношении блестящие практические качества.
Торговая предприимчивость и смелость их оборотов ставит их на равную доску с самыми искусными торговыми нациями Европы и Америки. Они не жалеют денег на основательное обучение детей своих за границею всякой специальности, которая может принести практическую выгоду и которая близка их интересам. В Тифлисе уже можно встретить множество молодых армян, прекрасно образованных, побывавших везде, совершенно усвоивших себе общеевропейский склад мыслей и жизни.
Хотя у них остается господствующая черта племени - несколько одностороннее влечение к наживе, но оно уже принимает смягченную, облагороженную форму обычных стремлений западной буржуазии.
Впрочем, среди армян есть теперь и ученые, и литераторы; в блестящем караван-сарае Арцруни, полном магазинов и складов, с освещенными газом галереями, даже устроен теперь особый армянский театр, с постоянною труппою, всегда полный публики; существует особое «армянское благородное собрание», особые армянские журналы и армянские книжные лавки; меня уверяли, что литература армян, не считая драгоценных исторических памятников, очень богата теперь переводными произведениями замечательнейших писателей Европы, преимущественно реального характера, напр. Дарвина, Бокля, Льюиса и прочих. Школ у армян также много. Что армянский народ вообще способен к научным работам - доказывается не только положительным умом армянина, но и некоторыми фактическими примерами их научной деятельности, как, наприм., исстари существующим в Венеции ученым армянским обществом мехетаристов, известным во всей Европе своими капитальными исследованиями и изданиями…
Тип объевропеившегося армянина красив и симпатичен. В нем исчезают то жадное выражение долбоносой хищной птицы, та грубая резкость в чертах лица, которые свойственны первобытному, непочатому цивилизацией типу армянского торгаша, признающего один культ серебряного рубля; а вместе с тем все обилие черного сверкающего волоса, черных сверкающих влаг в глазу, белых сверкающих зубов в румяных губах и здорового румянца на смуглых щеках, вся сила и рослость организма, отличающие так выгодно армянина от его различных соседей и, может быть, объясняемые умеренностью жизни и строгостью семейных нравов армян, - остаются во всей своей неприкосновенности в армянской просвещенной молодежи.
Признаюсь, глядя на этот загадочный народ, умевший сохранить в течение не веков, а тысячелетий свое имя, свои предания, свои особенности быта, владычествующего над своими победителями и завоевателями везде, где только ни живет он, силою своей предприимчивости и настойчивости, - я задавался довольно малодушными мыслями насчет будущности других племен Кавказа. Более всего поражало меня феноменальное физическое здоровье армян.
Я вовсе не встречал армян болезненных и слабых. Если вы видите армянина, то, значит, вы видите цветущий, хорошо упитанный, богатый силами организм. Все они красны, все они толсты, все они могучи, словно на подбор, - мужчины, как и женщины, как дети.
Эта племенная, тысячелетиями утвердившаяся сила телесного здоровья стоит многого, обещает и объясняет многое.
Трудно не уступить перед напором этой обдуманной, настойчивой и вместе энергически-страстной силы, не ведающей болезненных колебаний нервов, неясных сомнений, никаких вообще иллюзий ума и сердца, на все глядящей смелым, уверенным в себе глазом неутомимого практика, везде и всегда устремляющейся только за тем, что можно достать, и только так, как нужно достать…
Немудрено, что, при этих практических свойствах армянина, эта нация торговцев и ремесленников, всегда чуждавшаяся войны, выдвинула из своей среды лучших воинов русской кавказской армии, всех этих Бебутовых, Тергукасовых, Лазаревых…
Немудрено также, что практические свойства армян сделали для них до такой степени безопасною торговую конкуренцию других племен Кавказа, что, не говоря уже об экономически порабощенных ими грузинах, татарах, русских, даже евреи, вызывающие во всех странах мира такой дружный вопль против своего искусства эксплуатации, держат себя в Закавказье, в присутствии армянина, ниже травы тише воды, и не составляют никакого опасного элемента, как ничтожные маленькие мышонки в присутствии больших крыс…
Как бы то ни было, а в поразительном физическом здоровье армянской нации нельзя не видеть признака удач и успехов их будущего, вернейшего доказательства того, что их общественная роль еще далеко не закончена…
Но при этом, конечно, необходимо желать прежде всего, и для блага самих армян, и для блага страны, где живут они, дабы эти удивительные практические силы нации, сохранившей свою физическую девственность в течение тысячелетий, были наконец одухотворены не одним соблазном личной наживы, так часто обращающей армянина в бездушного и безжалостного эксплуататора, чуждого всяких нравственных принципов, но и высокими общественными идеалами просвещенной европейской мысли.
Чем больше решительных шагов сделает по этому пути армянская нация, тем прочнее, обширнее и, главное, плодотворнее станет ее значение в ряду общественных сил нашего Закавказья…
ПРОДОЛЖЕНИЕСм. также:
• Г. Джегитов. Пир на Кавказе;
• В. С. Кривенко. Очерки Кавказа. I. Поездка на юг России в 1888 году;
• М. И. Венюков. Исторические очерки России: Перемены в составе русской государственной области;
• М. И. Венюков. Исторические очерки России: Политическое объединение окраин;
• Фотографии Поля Надара (1890).
Другой отрывок из «Очерков Кавказа» Е. Л. Маркова:
• Не к чему нам мудрить над природою!
Из книги того же автора «Россия в Средней Азии»: [ Путешествие из Баку в Асхабад], [ Попутчица], [ Текинский Севастополь], [ В русском Асхабаде], [ Из Асхабада в Мерв], [ Мерв: на базарах и в крепости], [ «Железная цепь»], [ Мост через Амударью], [ Пестрые халаты Бухары], [ Самарканд: русский город и цитадель], [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь], [ Сардобы Голодной степи, Чиназ], [ Покоритель Туркестана], [ Визит к Мухиддин-ходже], [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент], [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат], [ Ходжент], [ От Костакоза до Кокана], [ Кокан, столица ханства], [ Новый и Старый Маргелан], [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства], [ Ош и его обитатели], [ Тахт-и-Сулейман], [ Подъем на Малый Алай], [ У Курманджан-датхи], [ Укрепление Гульча], [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза], [ Бесконечный сад], [ «Закончик»].
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
М. Ю. Лермонтов. Тифлис. Метехский замок
II. Древности Тифлиса
В Тифлис я приехал погостить к брату своему, директору Тифлисской гимназии, старому другу и спутнику многих моих странствований как по разным странам России и Европы, так и по житейскому морю. Отдыхая душою и телом среди родной, гостеприимной семьи как у себя дома, я находил, однако, время обегать все уголки Тифлиса рука об руку с своим старым другом, который мне, конечно, служил самым лучшим чичероне, как своего рода кавказский старожил, пробывший здесь уже 16 лет, и, главное, как человек, любящий не менее меня наблюдать все характерное и интересное в жизни той страны, где приходится быть.
Нашим постоянным спутником был милый белоголовый мальчишка в белой папахе и белой черкеске, с умными, пытливыми глазенками, уже смелый и любопытный, мой соименник и по имени, и по отчеству, и по фамилии, следовательно, в известном смысле новое издание меня самого, без сомнения, значительно улучшенное и дополненное против старого. Его кавказская ребяческая душа уже вполне освоилась с крутизнами и обрывами, точно так же, как и его ножонки, окрепшие в частых лазаньях по горам, так что он совершенно законно пристыживал подчас наше малодушие, колебавшееся перед каким-нибудь рискованным шагом во время карабканья по скалам, окружающим город…
Чего-чего не обегали, не облазали мы в старой столице Грузии!
Редкий город так живописен и своеобразен, как Тифлис. Его с трех сторон стеснили горы - Мта-Цминда с запада, своими горными сланцами, поднятыми более чем на 1.000 футов выше города, а с юга - горы Таборис-Мта и обрывистые как стена утесы Салалакского гребня, на высоте которых и теперь еще лепятся полуразрушенные башни и стены древней персидской крепости… Отроги этих гор доходят почти до самой Куры, оставляя местами только небольшие ровные пространства, и так стесняют своими обрывами теченье Куры, что, вместо 100 и 150 сажен своей обычной ширины, она сдавлена у подножия крепости, под воротами Метеха, в узкое и глубокое русло, не более 15 сажен ширины, с берегами 25-саженной высоты… А на противоположном левом берегу Салалакским утесам почти подают руку Махатские скалы, едва раздвинутые стремниною Куры от своих каменных соседей… На крайнем выступе этих скал стоит прославленный в тифлисской истории замок Метех, основанный еще около 500 года нашей эры сыном знаменитого Вахтанга Горгаслана, грузинским царем Дарчи, как первое зерно нового города Тифлиса.
Метех до сих пор обнесен стенами и заключает в себе древний метехский храм и тюрьму; прежде же он служил обычным осадным двором царям и католикосам Грузии, которые имели тут свои дворы еще со времени Дарчи. Двумя короткими мостами, расположенными почти рядом, закурская сторона Тифлиса, или Авлабар, называвшаяся в старину Исни, сообщается с самою главною старинною частью города, гнездом исторического Тбилиси, называвшеюся прежде Кала, то есть крепость, именно теми самыми местами, которые я описал в предыдущей главе, - где помещается Армянский базар, серные бани на Майдане, Сионская улица и пр. Кала еще недавно была обнесена с трех сторон стеною и башнями, построенными царем Гурамом в VI веке, а с востока примыкала к обрывам реки. Стена эта, также как и стена, окружавшая весь Авлабар, еще была включена в опись Тифлиса, составленную нашим правителем Грузии кн. Цициановым в 1803 г. На самом берегу, между Сионским собором грузин и Ванкским собором армян, недавно стояли великолепные дворцы персидских царей, цариц и царевичей Грузии, между прочим, знаменитый дворец царя Ростома, который с таким восторгом описывается путешественниками XVII и XVIII столетия - Шорденом, Турнефором и другими, блиставший мозаиками, позолотою, драгоценными сосудами; дворцы были разрушены вместе со всем Тифлисом незадолго до присоединения Грузии к России, именно в 1795 г., в дни великого погрома Грузии Ага-Магомет-ханом, шахом персидским.
В состав Кала входила также старая персидская цитадель, основанная еще персидским вождем Убарабом в конце IV века, занимавшая гребни Салалакских скал и теперешний персидский квартал и бывшая главным оплотом Тифлиса. Цитадель эта когда-то доходила до самой Куры, но в настоящее время уцелели только немногие верхние башни ее, а от нижней части уже не осталось следов, да и в начале XVIII столетия, судя по отзывам путешественников, укрепление это, когда-то славившееся неприступностью, уже было приведено почти в разрушение и охранялось ничтожным гарнизоном.
Что же касается новейшей части Тифлиса, занимаемой Головинским проспектом, Михайловской, Ольгинской и другими, так сказать, европейскими улицами, то вся она возникла сравнительно очень недавно, в дни русского владычества, около прежнего загородного квартала Гаретубани, по равнине, примыкавшей с севера к Кала. Вообще, вследствие гористых условий местности, Тифлис мог удобно раздвигаться на север, по обоим берегам Куры, и он действительно разросся к северу с необыкновенною быстротою и с большою для себя выгодою, поглотив селения Куки, Чугуреты и др.
Главным образом, Тифлис стал европейским городом при князе Воронцове. Михайловская улица и Михайловский проспект, длиннейшая улица Тифлиса, имеющая 2¼ версты длины, названы в честь его имени. Он устроил первые тротуары, насадил деревья по Головинскому проспекту, этой главной артерии нового Тифлиса, обстроенной при нем прекрасными многоэтажными домами со множеством богатых магазинов, имеющей 211 саж. ширины, как любая площадь азиатского города.
Впрочем, до самого начала 60-х годов Тифлис представлял собою невылазную клоаку вонючей грязи, так что через площади его по временам было рискованно переезжать даже верхом; к началу 1863 года мостовые покрывали уже 42.000 кв. саж., а через 17 лет, в 1879 г., были замощены целых 160.000 кв. саж. тифлисских площадей и улиц.
При Воронцове, на месте прежних салалакских садов возникла самая аристократическая часть города, Салалаки, с прямыми, широкими улицами; вообще, застроились все окраины города на правом берегу Куры до самой Давидовой горы, а на левом, через устроенный ни Михайловский мост, достигли даже до немецкой колонии.
Воронцов построил в Тифлисе и первые театры - русский и итальянский, при нем в первый раз, в течение всей многовековой истории Грузии, грузины услышали драматические представления на своем родном языке.
В Тифлисе начинают издаваться при нем первая газета «Кавказ» на русском и армянском языках, первые «Кавказские календари», учреждаются Кавказский учебный округ, публичная библиотека, Кавказское географическое общество, магнитная и метеорологическая обсерватория в Тифлисе, Кавказское общество сельского хозяйства, устраивается выставка сельскохозяйственных и ремесленных произведений Закавказья и его природных богатств; европейские товары, с помощью облегчительных пошлин в приморских портах, получают право бесплатного транзита через Тифлис в Азию, точно так же, как и азиатские товары получают это право для прохода из Баку через Тифлис, Редут-Кале или Сухум-Кале в Европу. Разнородные банковые операции предоставляются вновь основанному приказу общественного призрения, все части управления получают прочную и современную организацию…
Такие дружные и капитальные преобразования общественной жизни Тифлиса, разумеется, послужили к совершенному перерождению города и быстро придали ему характер значительного европейского центра жизни.
При князе Барятинском и великом князе Михаиле Николаевиче этот рост Тифлиса продолжался в том же направлении, так что в результате получился - вместо маленького грузинского города, имевшего в начале XIX столетия едва 20.000 жителей и не более 3.000 домов с земляными крышами - нынешний стотысячный Тифлис, шумная и блестящая столица Кавказского наместничества, считающая в себе уже 12½ тыс. жилых строений, из которых более 6.000 крыты железом, черепицей или деревом, и около 30% всего числа имеют 2 или более этажей…
Из древних храмов Тифлиса более всего достоин внимания Сионский храм. План его был начертан еще Вахтангом Горгосланом в конце V века, хотя, по-видимому, не был им выполнен. Царь Гурам, живший веком позже, уже возобновляет Сионский и Метехский соборы, как старые. Нет никакого сомнения, что Сионский храм разрушался такое же бесчисленное число раз, как и сам многострадальный Тифлис. В XIII веке султан Джелал-эд-Дин приказывает снять с него купол и по высоким, нарочно устроенным подмосткам въезжает на его вершину, чтобы оттуда любоваться картиной мучения тифлисских жителей.
Сионский собор по наружности совершенно подобен всем известным древним храмам - кутаисскому, мартвильскому и пр., т. е. представляет собою на крестообразном основании осьмиугольную башню с осьмиугольною пирамидальною крышею и длинными «щельными» окнами, довольно скудно украшенную снаружи горельефами крестов, деревьев, зверей и т. п. В самом Тифлисе почти все церкви грузин и армян имеют ту же архитектуру.
Внутри - Сионский храм, так же, как и все храмы, мною уже описанные в прежних очерках Кавказа, - чрезвычайно напоминает обычную обстановку византийско-русских храмов, подобных Успенскому в Москве или Софийскому в Киеве. Сплошная пестрая живопись по золоту покрывает все своды и стены наивно-грубыми огромными фигурами святых угодников и ангелов. Вам чудится, что вы у себя дома, в одном из давно знакомых вам святилищ какого-нибудь древнего русского города.
Впечатление это еще более усиливается наружным видом грузинского духовенства, до такой степени сходного с нашим во всех подробностях одежды и приемов, что поистине удивляешься силе нашего семинарского воспитания, положившего такой неизгладимый общий отпечаток на столь различные народности.
Духовная семинария в Тифлисе учреждена для Закавказья еще в 1817 году при Ермолове и, понятно, имела время прочно привить свои обычаи грузинскому духовенству, а воспитание грузинских архиереев в наших русских духовных академиях - окончательно слило в одну неразличимую касту духовенство русское и грузинское. Гнуслявый и унылый вой сионских певчих, так мало похожий на наши стройные архиерейские хоры, один только напоминал нам Грузию.
Множество мраморных плит с надписями вделаны в помосты двора, притворов и храма. Между ними есть исторически интересные. В ризнице храма точно так же много исторических сокровищ, собранных сюда даже из древних монастырей провинции, как, напр., Бобдийского и других.
Несколько толстых грузинских попов сидели на лавочке в тени собора, в ожидании какой-то службы, и важно раздавали своими пухлыми руками благословение загоревшим и худым богомольцам, подходившим к ним благоговейно, как к иконам…
Расспросив этих грузных святых отцов кое о чем интересовавшем нас в храме, мы отправились в главную святыню армян - Ванкский собор, также на берегу Куры, только несколькими кварталами повыше Сионского…
Ванкский собор гораздо своеобразнее Сионского. Его колокольня, крытая красивыми голубыми изразцами, древние входы с арками, расписанными красками и позолотой, врезанные в наружные стены характерные древние плиты с грубыми скульптурными изображениями, - все это придает ему особенный характер и производит впечатление более глубокой древности. Внутри храма алтари идут в линию иконостаса, почти как в католических церквах, без царских врат, с такими же, как у католиков, низенькими дверочками. Но вместе с тем в этом армянском храме заметно и влияние Востока: места для женщин сзади отделены особенною оградою, и хоры их закрыты от взоров частою решеткою, как в караимских синагогах.
Армянский епископ живет в обширном дворе собора, который, вообще, окружен жилыми постройками причта. Когда мы проходили через двор, много женщин в типических армянских шапочках, с типическими черными локонами, сидели за чайными столиками у своих домиков, на галерейках или под тенью дерев.
Вообще, в этой местности во всех окружающих улицах живут почти исключительно армяне. Их всегда было значительно больше в Тифлисе, чем хозяев-грузин. Турнефор в 1703 году насчитывал в Тифлисе 14.000 армян всего на 2.000 грузин и 3.000 мусульман. При Ермолове, в 1835 году, по свидетельству кавалера Гамбы, на 15.000 армян в Тифлисе приходилось всего 9.000 грузин. Да и теперь, по переписи 1879 г., армян в Тифлисе считается свыше 37.000 душ обоего пола, а грузин разных оттенков всего только свыше 21.000 душ.
Объяснить это нетрудно, так как грузины в течение веков составляли боевое сословие, постоянно истреблявшееся в беспрерывных междоусобицах и нашествиях азиатских народов; при завоевании Грузии, персы, монголы и другие уводили их массами в плен или на далекие переселения; достаточно, напр., сказать, что в 1618 году шах Аббас, отняв Грузию у турок, угнал из нее 80.000 семейств, т. е. до 500.000 народу, в самые отдаленные области Персии; то же сделал потом и Надир-шах, и, наконец, его преемник Ага-Магомет-хан всего только за шесть лет до присоединения Грузии к России отвел в персидский плен 20.000 грузин, уцелевших от истребления…
Если к этому прибавить цифры грузин, истребленных в разное время такими жестокими победителями, как монголы, аравитяне, персы, турки, лезгины, то вполне будет понятно сравнительно ничтожное число грузин в столице Грузии.
Тимур топтал собранные толпы грузинских юношей и детей конями своих диких наездников; султан Джелал-эд-Дин в XIII веке бросал их тысячами в реки, и один истребил до 100.000 грузин! То же делали и все другие в иных размерах, иным способом.
Армяне были гораздо более мирным классом, чем грузины, занимались торговлею и промыслами, поэтому их гораздо менее опасались победители, а они имели гораздо менее случаев гибнуть во время нашествий и войн.
Кроме того, молодыми грузинскими женщинами и мальчиками, славившимися своею красотою, в течение веков производилась деятельная торговля с Востоком и Константинополем самими царями и князьями Грузии, что служило и к прямому сокращению населения, и к подрыву семейной нравственности, вообще среди грузин гораздо более слабой, чем в строгой армянской семье…
Надо сказать еще, что огромный наплыв армян в Тифлис много зависел от близкого соседства Турецкой Армении; Гамба был личным свидетелем того, как в начале русского владычества турецкие армяне переселялись во множестве в Тифлис и другие города Грузии под защиту русского закона из турецкого царства всяческих беззаконий и беспорядков.
Впрочем, тифлисские армяне до того отожествили себя с грузинами, что многие из них только недавно стали учиться по-армянски, громадное же большинство говорит и живет по-грузински. Это обстоятельство, конечно, сильно помогло им овладеть издавна и всецело грузинскою столицею, захватив в свои руки всю торговлю, всю денежную силу.
Несмотря на глубоко-восточный склад бытовых обычаев и вкусов армян, унаследованных ими чуть не с библейских времен, современные тифлисские армяне обнаруживают решительный поворот ко многому европейскому и успели проявить в этом отношении блестящие практические качества.
Торговая предприимчивость и смелость их оборотов ставит их на равную доску с самыми искусными торговыми нациями Европы и Америки. Они не жалеют денег на основательное обучение детей своих за границею всякой специальности, которая может принести практическую выгоду и которая близка их интересам. В Тифлисе уже можно встретить множество молодых армян, прекрасно образованных, побывавших везде, совершенно усвоивших себе общеевропейский склад мыслей и жизни.
Хотя у них остается господствующая черта племени - несколько одностороннее влечение к наживе, но оно уже принимает смягченную, облагороженную форму обычных стремлений западной буржуазии.
Впрочем, среди армян есть теперь и ученые, и литераторы; в блестящем караван-сарае Арцруни, полном магазинов и складов, с освещенными газом галереями, даже устроен теперь особый армянский театр, с постоянною труппою, всегда полный публики; существует особое «армянское благородное собрание», особые армянские журналы и армянские книжные лавки; меня уверяли, что литература армян, не считая драгоценных исторических памятников, очень богата теперь переводными произведениями замечательнейших писателей Европы, преимущественно реального характера, напр. Дарвина, Бокля, Льюиса и прочих. Школ у армян также много. Что армянский народ вообще способен к научным работам - доказывается не только положительным умом армянина, но и некоторыми фактическими примерами их научной деятельности, как, наприм., исстари существующим в Венеции ученым армянским обществом мехетаристов, известным во всей Европе своими капитальными исследованиями и изданиями…
Тип объевропеившегося армянина красив и симпатичен. В нем исчезают то жадное выражение долбоносой хищной птицы, та грубая резкость в чертах лица, которые свойственны первобытному, непочатому цивилизацией типу армянского торгаша, признающего один культ серебряного рубля; а вместе с тем все обилие черного сверкающего волоса, черных сверкающих влаг в глазу, белых сверкающих зубов в румяных губах и здорового румянца на смуглых щеках, вся сила и рослость организма, отличающие так выгодно армянина от его различных соседей и, может быть, объясняемые умеренностью жизни и строгостью семейных нравов армян, - остаются во всей своей неприкосновенности в армянской просвещенной молодежи.
Признаюсь, глядя на этот загадочный народ, умевший сохранить в течение не веков, а тысячелетий свое имя, свои предания, свои особенности быта, владычествующего над своими победителями и завоевателями везде, где только ни живет он, силою своей предприимчивости и настойчивости, - я задавался довольно малодушными мыслями насчет будущности других племен Кавказа. Более всего поражало меня феноменальное физическое здоровье армян.
Я вовсе не встречал армян болезненных и слабых. Если вы видите армянина, то, значит, вы видите цветущий, хорошо упитанный, богатый силами организм. Все они красны, все они толсты, все они могучи, словно на подбор, - мужчины, как и женщины, как дети.
Эта племенная, тысячелетиями утвердившаяся сила телесного здоровья стоит многого, обещает и объясняет многое.
Трудно не уступить перед напором этой обдуманной, настойчивой и вместе энергически-страстной силы, не ведающей болезненных колебаний нервов, неясных сомнений, никаких вообще иллюзий ума и сердца, на все глядящей смелым, уверенным в себе глазом неутомимого практика, везде и всегда устремляющейся только за тем, что можно достать, и только так, как нужно достать…
Немудрено, что, при этих практических свойствах армянина, эта нация торговцев и ремесленников, всегда чуждавшаяся войны, выдвинула из своей среды лучших воинов русской кавказской армии, всех этих Бебутовых, Тергукасовых, Лазаревых…
Немудрено также, что практические свойства армян сделали для них до такой степени безопасною торговую конкуренцию других племен Кавказа, что, не говоря уже об экономически порабощенных ими грузинах, татарах, русских, даже евреи, вызывающие во всех странах мира такой дружный вопль против своего искусства эксплуатации, держат себя в Закавказье, в присутствии армянина, ниже травы тише воды, и не составляют никакого опасного элемента, как ничтожные маленькие мышонки в присутствии больших крыс…
Как бы то ни было, а в поразительном физическом здоровье армянской нации нельзя не видеть признака удач и успехов их будущего, вернейшего доказательства того, что их общественная роль еще далеко не закончена…
Но при этом, конечно, необходимо желать прежде всего, и для блага самих армян, и для блага страны, где живут они, дабы эти удивительные практические силы нации, сохранившей свою физическую девственность в течение тысячелетий, были наконец одухотворены не одним соблазном личной наживы, так часто обращающей армянина в бездушного и безжалостного эксплуататора, чуждого всяких нравственных принципов, но и высокими общественными идеалами просвещенной европейской мысли.
Чем больше решительных шагов сделает по этому пути армянская нация, тем прочнее, обширнее и, главное, плодотворнее станет ее значение в ряду общественных сил нашего Закавказья…
ПРОДОЛЖЕНИЕСм. также:
• Г. Джегитов. Пир на Кавказе;
• В. С. Кривенко. Очерки Кавказа. I. Поездка на юг России в 1888 году;
• М. И. Венюков. Исторические очерки России: Перемены в составе русской государственной области;
• М. И. Венюков. Исторические очерки России: Политическое объединение окраин;
• Фотографии Поля Надара (1890).
Другой отрывок из «Очерков Кавказа» Е. Л. Маркова:
• Не к чему нам мудрить над природою!
Из книги того же автора «Россия в Средней Азии»: [ Путешествие из Баку в Асхабад], [ Попутчица], [ Текинский Севастополь], [ В русском Асхабаде], [ Из Асхабада в Мерв], [ Мерв: на базарах и в крепости], [ «Железная цепь»], [ Мост через Амударью], [ Пестрые халаты Бухары], [ Самарканд: русский город и цитадель], [ Тамерлановы Ворота, Джизак, Голодная степь], [ Сардобы Голодной степи, Чиназ], [ Покоритель Туркестана], [ Визит к Мухиддин-ходже], [ Долинами Чирчика и Ангрена. Селение Пскент], [ На пути в Ходжент. Мурза-Рабат], [ Ходжент], [ От Костакоза до Кокана], [ Кокан, столица ханства], [ Новый и Старый Маргелан], [ Андижан. Недавнее прошлое Кокандского ханства], [ Ош и его обитатели], [ Тахт-и-Сулейман], [ Подъем на Малый Алай], [ У Курманджан-датхи], [ Укрепление Гульча], [ Киргизские женщины. Родовой быт киргиза], [ Бесконечный сад], [ «Закончик»].