Качугский (Якутский) тракт. От Ангары до Лены
Географически Лена начинается на безымянной горе (2023м) близ перевала Солнцепадь (1245м) в 7 километрах от Байкала. В путеводителях любят писать, что один-два поворота - и Лена была бы не великой сибирской рекой, а одним из множества горных ручьёв, впадающих в Славное море: анти-Леной можно считать речку Шартлай на другом склоне. Вот только Байкал лежит между отвесных хребтов: чтобы достичь его, Лене пришлось бы крепко нарушить законы физики, направив свои воды вверх через гору. Однако первые две сотни километров она не могучая Лена, а легкомысленная Ленка, мелкая порожистая горная река, на 5% своей протяжённости сбрасывающая 3/4 высоты.
Для людей отправной точкой Лены можно считать Качуг, райцентр в 260 километрах северо-восточнее Иркутска. А может быть - и сам Иркутск, откуда выходил Якутский тракт, большей частью проходивший по воде в различных её агрегатных состояниях. Его сухопутный участок, менее десятой части исторической длины, ныне известен как Качугский тракт, и с него я начну свой рассказ о долгом путешествии к морю Лаптевых.
Сейчас мне даже сложно посчитать, сколько раз я покидал Иркутск Качугским трактом! Впервые это случилось в 2012 году, когда в -45 градусов я отправился с молодым спесивым поляком посмотреть на Вершину - польское село в глубинах Усть-Ордынского округа. В 2020-х годах той же дорогой я трижды ездил на Ольхон - хрустальной осенью смотреть сам этот крупнейший в России пресноводный остров, дымным летом посетить шаманский тайлган и вновь зимой гулять по льду Байкала. Чаще всего путь начинался с автовокзала, и я успел выучить наизусть мелькавшие мимо кварталы и церкви Старого Иркутска, мрачное Радищевское предместье вдоль бесконечной улицы Рабочего Штаба и нанизанные на неё же бесчисленные авторынки и автосервисы объездной дороги за поворотом на Иннокентьевский мост. Конец Иркутска - мрачноватая падь Топка, над которой эффектно нависает Топкинский микрорайон: из всех въездов в город этот, пожалуй что, самый эффектный.
2.
Первые полсотни километров Качугский тракт сложно отличить от какого-нибудь Щёлковского шоссе - пробки, торговые центры, стелы колхозов и деревеньки в прозаичном среднерусском пейзаже:
3.
Среди которых особенно примечателен Оёк - одно из цикла "декабристских сёл" с Успенской церковью (1812-45), первоначальный купол которой, уничтоженный пожаром в 2006 году, имел конструкцию бурятской юрты.
4.
В Оёке от Качугского тракта ответвляется дорога к Вершине, а ещё через дюжину километров, за селением Жердевка (запомните его!) прозаичный в своей пригородности Иркутский район сменяется загадочным в своей бессмысленности Усть-Ордынским Бурятским округом. На 22 тысячах квадратных километрах которого вот эта стела - без преувеличения, одно из самых примечательных сооружений. В 1937-2008 годах числившийся отдельным регионом, фактически Усть-Ордынский Бурятский автономный округ был среди регионов России этаким поручиком Киже: лишённый крупных производств, важных месторождений, выдающихся достопримечательностей, а в последние полтора десятка лет даже городского населения (в 1992 году его райцентры, числившиеся ПГТ, разом сделались сёлами), УОБАО фактически существовал лишь на бумаге. Буряты, для которых он создавался, не были тут большинством: хотя округ охватывал 3/4 их прибайкальской общины (77 тыс. человек), среди 139 тыс. его жителей на титульный народ приходилось лишь 40%. И даже большинство его райцентров лучше всего сообщаются через Иркутск. Без слова "автономный" статус округа сделался ещё загадочнее: это уже не регион, а "территория с особым статусом", вот только в чём же этот статус заключается - кажется, не сможет объяснить никто.
5.
Но при всём том граница бывших регионов на Качугском тракте вполне наглядна - в нескольких километрах от стелы тайгу словно разносит ветром, обнажающим просторную степь. Или, быть может, ополье - в таких же участках лесостепей среди лесов Оки и Верхней Волги зарождалась когда-то Россия. Не впечатляющая красотой пейзажей или обилием древностей, эта степь, вместе с соседним Приольхоньем за Приморским хребтом - на самом деле ключевое место всей Восточной Сибири, откуда разошлись по степям, тайге и тундрам три её крупнейших коренных народа.
6.
Первыми были эвенки, в китайских хрониках известные как увань, в 6 веке вдруг объявившиеся в диких степях Забайкалья. До того же тунгусские племена жили именно в Прибайкалье, а когда и как они в этой степи оказались - наука не знает до сих пор: то ли с Алтая пришли, как и народы половины мира от индейцев до тюрок, то ли (и даже вероятнее) здесь и самозародились. 1500 лет назад, однако, тунгусы покинули родную степь, отступив на восток. Те из них, что обошли Байкал с юга, позже были известны как мурчены, конные эвенки, грозные степные кочевники, в российском Забайкалье растворившиеся среди русских (гураны) и бурят (хамниганы), но остающиеся большинством эвенкийской общины в Китае. Другие переселенцы обошли Байкал с севера, став душой тайги - орочоны, оленные эвенки, из языка которых разошлось по всему миру слово "шаман", хоть и малочисленны (50 тыс. человек), а расселены от Енисея до Сахалина на пространстве размером с Австралию. Ну а выжили тунгусов с их родной степи самые что ни на есть хулиганы: как народ гулигань в китайских хрониках фигурируют воинственные кочевники курыкане. В арабских хрониках они называются кури и награждаются эпитетами вроде "необузданные варвары" и даже "людоеды". Традиционно их считают тюрками, одним из племён енисейских киргизов, с родных Саян ушедших не в Среднюю Азию, а на Байкал. Ещё они известны как Уч-Курыкан, то есть Курыканское Трио: схожие в религии, образе жизни и материальной культуре и выступавшие в любой войне с чужаками как единая орда, курыкане состояли из трёх обособленных общин - утвердившихся здесь тюрок, подчинившихся им эвенков и первых монголов, только начинавших проникать в эту степь. Во главе каждой орды стояли вожди-тегины, один из которых во время больших войн избирался Великим Тегином. Всего курыкане могли выставить около 5 тысяч всадников, но конница эта приводила в ужас даже арабов и их среднеазиатских союзников. У курыкан была особая порода лошадей, "с головы похожих на верблюда", о которых при дворе Танского императора слагали поэмы. Курыкане строили простейшие крепости, стены и дозорные посты из каменных плит без раствора, но доктрина их явно была наступательной - в первую очередь преуспели они в металлургии. В сыродутных горнах с кожаными мехами курыкане получали почти чистый (99,4%) металл, позволявший оснастись все пять тысяч всадников первоклассным оружием. Не удивлюсь, если бог стали Кром из "Конана Варвара" был вершиной курыканского пантеона, но след курыканских предков и потомков по всей Сибири выдают сэргэ - ритуальные коновязи как для земных лошадей, так и для бесплотных коней дружественных духов.
7.
Ну а кто ставит у домов сэргэ? Алтайцы, буряты и якуты. Первые в своих горах немногочислены, а вот другие - это два крупнейших народа Восточной Сибири, каждый по 400 тысяч человек, ставшие не то чтобы даже потомками, а наследниками курыкан. На прошлом рубеже тысячелетий в Прибайкалье всё настойчивее проникали молодые и потому более агрессивные монголоязычные племена икересов (эхиритов) и хори-тумэтов, которые вряд ли сразили курыкан в бою: скорее, к 11 веку монгольский компонент просто стал господствующим в курыканском трио. Принявшие такой порядок вещей курыкане смешались с пришельцами, превратившись в бурят, а остальные ушли вниз по Лене, где сойдясь с таёжными народами вроде эвенков дали начало якутам. Переселение же из Великой Степи в уютную степь Прибайкалья продолжалось: в Чингисхановы времена сюда пришло ещё одно племя булагатов, и степь сделалась слишком тесной для трёх племён. Малочисленные эхириты подчинились булагатам, а хоринцы - снова ушли несколькими волнами, и описав причудливый круг через Монголию и Маньчжурию у границы с Кореей, в 16-18 веках обосновались в Забайкалье. Отсюда, впрочем, их предки ушли не совсем: в некоторых сёлах Усть-Орды и Верхней Лены по сей день живут буряты с фамилиями хоринских родов. Наконец, в 17 веке в эту степь пришёл ещё один, совсем уж неожиданный для сердца Азии народ - разумеется, русские. Булагаты, которые прежде теснили тюрок и неуклонно двигались в сторону Енисея, приняли господство саганхаана (Белого царя) лишь после нескольких коротких войн. Хоринцы и вовсе увидели в русских защитников и стали опорой России в байкальской стороне. И дело тут в том, что русские не стали никого выживать, по крайней мере в масштабах всего народа: в прибайкальском ополье впервые появились земледельцы, которым было нечего делить со скотоводами. Ныне забайкальские хоринцы и прибайкальские булагаты спорят за главенство среди бурят - на каждое из этих племён приходится по трети народа, но булагатский тотем Буха-нойон (Князь Бык) слывёт всебурятским заступником.
8.
Два прошлых кадра сняты у поворота на Усть-Ордынский - ныне заурядный районный посёлок, в котором ничего не напоминает о том, что когда-то он был центром региона. Усть-Ордынский вытянут вдоль тракта и прекрасно с него виден, вот только по большей части отделён от дороги речкой Куда - от поворота до центра посёлка порядка 7 километров. Всадник (1972) отмечает поворот, а Буха-нойон (2020) - позную (бурятское кафе) на другой стороне дороги. В 2020 и 2021 годах я видел её строящейся, а в 2022 она не просто открылась, а готовилась встречать с песнями и плясками делегацию какого-то форума, ехавшую на Ольхон:
9.
Фольклорную команду представляли бурятки, русские и кажется татарки - в ХХ века Прибайкальскую степь заполонили совсем уж экзотические народы вроде волжских татар, чувашей, украинцев, белорусов, литовцев, евреев или поляков.
10.
Усть-Ордынский стоит всего-то в 60 километрах от Иркутска, а значит - ехать ещё далеко. Просторные степи и уютные долины рек способствовали тому, что изначальный путь на Лену через волоки Илима и Куты уже к концу 17 века сменился сухопутным трактом. Поначалу - скорее народным, накатанным теми, кто не хотел на пути от Иркутска до Якутска делать тысячевёрстный речной крюк. В 18 веке, однако, именно в Иркутске как самом развитом городе Восточной Сибири готовила беспрецедентная по масштабам тогдашнего мира Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. Гвозди, скобы, снасти и паруса для кораблей изготовлялись на заводах Тельмы, и именно их транспортировка стала для государства поводом обустроить Якутский тракт официально. Трасса длиной 2766 вёрст, из которых более 9/10 приходилось на ленские воду и лёд, была размечена в 1738 году, а в 1743-72 годах на ней было организовано 35 почтовых станций. В неплохо обжитых верховьях Лены ямщиками стали местные жители, а в среднем течение 33 семьи из других мест стали второй волной русского переселения в Якутию после казаков, и к 1810-м их станции разрослись до деревень. Ну а расцвет Якутского тракта принесла золотая лихорадка Ленских приисков, которую в 1862 году лишь ускорило появление пароходов, отправлявшихся из Качуга и Жигалова. Туда старатели добирались от Иркутска пешком да на попутных повозках, и с придорожного кабака крещёного бурята Петра Татаринова (Бадмы Хахалова) в урочище Харгана начинался и сам Усть-Ордынский.
11.
Реинкарнацией этих почтовых станций и кабаков я бы назвал Баяндай - "столицу" Качугского тракта, село-райцентр (2,6 тыс. жителей) в самой его середине, в 130 километрах от Иркутска. Вдоль тракта здесь тянется дюжина просторных кафе с позами, чебуреками и пирожными, и мне сложно теперь посчитать, сколько раз я в этих кафешках обедал: все автобусы, едущие по тракту хоть в Качуг и Жигалово, хоть в Бугульдейку и на Ольхон, обязательно делают тут получасовую стоянку. Зимний кадр я снял 24 февраля 2022 года, около 11 утра по Иркутску (6 по Москве или 5 Киеву), а потом зашёл в столовую и в ожидании своей очереди достал телефон глянуть новости...
12.
Жилая часть Баяндая, как и Усть-Орда, тянется по низине левее тракта - там он проходил до реконструкции в 1970-х годах:
13.
А новые здания школы и спорткомплекса напоминают, что название Баяндай в переводе значит "богатый простор":
14.
В 1922-25 годах именно Баяндай был центром Эхирит-Булагатского аймака (вокруг которого и собрался к 1937 году Усть-Ордынский Бурятский округ), и на роль центра малого региона явно годился куда как лучше Усть-Орды. В советское время посёлок развивался как центр агропромышленности:
15.
А на тракт вышел уже при капитализме - неожиданно красивый въездной знак у поворота теперь стоит в глубине застройки, а жилые дома у дороги если и попадаются - то редко и сплошь новые:
16.
Над трактом нависает сопка с довольно необычным храмом Михаила Архангела (2017), которая делит придорожный Баяндай на две явные части: со стороны Иркутска тянутся кафешки, со стороны Качуга - автосервисы:
17.
А потому без своей машины сложно осмотреть главную достопримечательность Баяндая: на дальнем краю села, там, где от Качугского тракта под прямым углом отходит Ольхонский тракт, быстро взбирающийся на таёжные сопки, в развилке двух дорог с 2011 года формируется небольшой музей деревянного зодчества. В 2020-22 годах я трижды (вернее, 6 раз, если считать туда-обратно) видел его из окон машин и автобусов, и лишь с четвёртый попытки, августовским утром по дороге в Качуг, наконец смог посетить:
18.
Пока что открывшийся в 2014 году Баяндаевский этнографический музей (это его официальное название) совсем не велик, особенно в сравнении с огромными Тальцами или Ангарской деревней: тут всего несколько построек, сгруппированных в 2 усадьбы. Ядро музея - конечно же, усадьба прибайкальских бурят, о сущности которой напоминают ворота с национальным орнаментом:
19.
Тут стоит сказать, что прибайкальские буряты обособлены от забайкальских настолько, что если бы не их исходная роль в бурятском этногенезе и убеждённость в том, что это они тут самые-пресамые буряты - они бы наверняка давно выделились в отдельный народ. За исключением хонгодоров из Аларской степи за Ангарой, они даже не знали буддизма - первые дацаны в Прибайкалье появились уже в постсоветское время. Шаманство тут, напротив, как нигде сильно, и даже в усть-ордынском музее настоящий шаман есть в штате экскурсоводов. В маленьких степях Прибайкалья не разгуляешься так, как в сухопутном океане Великой Степи, но зато по краям этих степей - тайга, большие реки и целый бездонный Байкал. Так что прибайкальские буряты - не очень-то и кочевники: как с нескрываемой гордостью скажет любой местный гид или краевед, здесь не держали даже войлочных юрт. Скотоводство эхиритов, булагатов и хонгодоров было больше отгонным между летними и зимними пастбищами, а сравнимую с ним роль играли охота и рыболовство. На далёкие пастбища или промыслы здешние буряты ходили с простенькими переносными жилищем вроде чума, а базовой их единицей были аилы (семейные хутора с угодьями) и улусы (родовые владения), к которым прилагались уже более сложные сущности - шаманы и святыни, календарные тайлганы (обряды) и родовые предания, ведущие к удха-узууру - первопредку. Жён брали только из других родов, а когда один род разрасталась так, что заполонял всю степь до горизонта, шаманы читали обряд разделения, по итогам которого отпочковывался новый род, старейшина которого становился удха-узууром. Название Баяндай возводят к такому удха-узууру крупного эхиритского рода, улусом которого с 1941 года стал небольшой, но самый богатый в УОБАО Баяндаевский район. Аил баяндаевского рода эхиритского племени и собран здесь из трёх построек. У входа - срубленный на прошлом рубеже веков амбар Михаила Мильхеева, привезённый в 2012 году из улуса Бахай в 20 километрах отсюда:
20.
Напротив - деревянная юрта (хурэ) Андрея Нохоева из села Отонхой Эхирит-Булагатского района. Построенная в 1880-е годы, она пока что главный экспонат в этом музее:
21.
Такое жилище буряты изобрели задолго до знакомства с русскими: приходя из монгольских степей в сибирские долины и понимая, что тут нет надобности кочевать, они строили юрты как привыкли, но только - не из жердей и тонкого войлока, а из сосновых и лиственничных брёвен, которые так хорошо держат тепло. По традиции, сруб юрты и её опоры из 4 столбов (тээнги) и балок (хараса) сооружались за один день всем улусом, а дальше, проставившись соседям угощением, семья своими силами наводила крышу и обустраивала интерьер. У бедняцких юрт было всего 4 стены, но канонична 8-гранная юрта с дверью (урда) на юг. Фундаменты из мощных "земляных брёвен" (газарай-модон) закладывалась лишь под четыре стены, в то время как другие 4 "сироты-стены" (унилэн-хана), сориентированных по сторонам света, лишь закреплялись между ними. Крышу клали лиственничной корой (холтохон) и дёрном, оставляя урхэ - отверстие над очагом из трёх камней дуле, которые, особенно северо-западный камень, становились домашней святыней хурэ. Уклон крыши тоже не был случаен: им определялся баланс между температурой (чем выше - тем холоднее) и качеством воздуха (чем ниже - тем больше в юрте дыма).
22.
Само же пространство в деревянной юрте было организовано точно так же, как в войлочной. На севере, сразу за очагом от входа расположена "чистая сторона" (хойто-тала или хоймор) с онгоном (духом-покровителем, кадр ниже) и северо-западным богатым углом, где стояли абдары (расписные сундуки с самым ценным). Онгона, между прочим, тут сделали в 2012 году преподаватели Баяндаевской школы искусств в подарок на 65-летие районной библиотеки, и я не знаю точно, почему он в итоге из библиотеки попал в музей:
22а.
На западе, слева от очага - мужская часть юрты, в музее отмеченная конской сбруей:
23.
Справа, на востоке - женская сторона, где представлены всякие прялки, бадьи да корзины, и в том числе самая крупная омулёвая бочка:
24.
Встречалась же семья в южной части юрты перед входом, где накрывался обеденный стол. Ну а в самых богатых хурэ, к коим относилась и юрта Нохоевых, были ещё и пристройки, здесь уже в чистом виде привнесённые русским влиянием, как например продолжающая женскую половину комната с печью, служившая пекарней и баней. Дата на врезке же - моя ошибка: она нацарапана не на юрте, а на омулевой бочке:
25.
Но богаче и удобнее юрты - изба, к началу ХХ века полностью перенятая прибайкальскими бурятами и ставшая их основным жилищем. Здесь дом привезён из улуса Шардай, и видимо был его последней уцелевшей постройкой в чистом поле - нынешние карты не знают такого села.
26.
Впрочем, какие-то отличия бурятской избы от русской всё же есть - так, её помещение делилось на две половины по печке.
27.
А предметы тут собраны, кажется, просто из разных богатых бурятских домов, будь то европейского вида шкафы, старые фотографии, буддийские гравюры или вездесущие онгоны:
28.
Да голова изюбря - тотема баяндаевцев с районного герба. По совместительству изба служит мемориальным музеем Владимира Борсоева - боевого бурята другой эпохи, Героя Советского Союза и гвардии полковника Великой Отечественной войны. На тех фронтах бурят-артиллерист сражался с июня 1941 года, прошёл Курскую дугу и из конца в конец всю Украину, брал Краков и Сандомирский плацдарм за Вислой, а вот на Одерском плацдарме герой закончил свой путь: при штурме Ратибора он был ранен в третий раз с начала войны, и эта рана оказалась смертельной: Борсоев умер 8 марта 1945 года, два месяца и день не дожив до Победы. Похоронили его на Холме Славы во Львове, а значит теперь его прах выброшен псам... Но родина - помнит.
29.
Вторая усадьба музея - внезапно, белорусская из основанного в 1908 году "столыпинскими" переселенцами села Тургеневка на Ольхонском тракте в 7 километрах от Баяндая. Возможно благодаря ссыльным полякам, которые неплохо обжились в Сибири и в следующих поколениях не особо стремились уезжать, Прибайкалье пользовалось особой популярностью у переселенцев из бывшей Речи Посполитой. Я уже упоминал по сей день польскую Вершину, а с месяц назад показывал Пихтинск - три деревни целого маленького народа голендров, происхождение которых по сей день загадка, в которой однозначно только то, что в Сибирь они ушли из под Бреста.
30.
Белорусская усадьба выглядит подзапущеной и какой-то недоделанной: не то что инфостендов, а даже простейших табличек тут нет. Два дома в ней кажутся явными новостройками и их занимают какие-то подсобки, а вот третий вполне аутентичен:
31.
Особенно в белёных и кружевных интерьерах:
32.
Причём сравнивая этот дом с постройками Строчицы (скансен близ Минска) или Румшишкеса (в Литве), могу констатировать, что жили сибирские белорусы по сравнению с соплеменниками на исторической родине не то что неплохо, а почти роскошно.
33.
И пока только сооружаются ещё две постройки, которых я не видел в прошлые приезды - почтовая станция (слева) и степная дума (справа). Я не нашёл никакой информации о том, откуда их перенесли, так что может быть это и новоделы, но - очень много говорящие об истории этих мест. Ведь почтовые станции с постоялыми дворами и конюшнями были основой Якутского тракта, вокзалами старинного пути...
34.
...а Степные думы - важной частью реалий тогда ещё не сформированной в отдельный регион Бурятии. Их система была учреждена в 1822 году на основе "Устава об управлении инородцев", принятого в далёкой столице Михаилом Сперанским. Тут стоит сказать, что национальные автономии в России появились задолго до советской эпохи, вот только, не создавая национальных регионов уровня губерний, царские чиновники всякий раз демонстрировали индивидуальный подход. В Астраханскую губернию наравне с уездами входили Калмыцкая степь и Внутренняя Киргизская орда, в Ставропольской губернии то же место занимала Территория Кочующих Народов из Трухменского и Дербетского приставств. В Сибири кочевники жили не то что с русскими чересполосно, а порой буквально на одних и тех же местах, разделив их по сельскохозяйственной специализации - даже волости, не то что уезды, тут были бы слишком грубым делением. А вот Степные думы оказались в самый раз: всего в разное время существовало 12 бурятских, 6 хакасских, 1 якутская (в 1827-38) и 1 эвенкийская (фактически тоже бурятская для хамниган Забайкалья) степные думы. Качугский тракт проходил через владения учреждённой в 1824 году Кудинской степной думы эхиритов и булагатов, которая заседала в Жердевке - следующем от Иркутска селе после Оёка.
35а.
Думы управлялись советом выборных или наследственных старост, во главе которых стоял тайша. Изначально этот титул означал не Чингизидов, но потомков чингисханова рода Борджигинов по женской линии, а среди калмыков тайшами называли просто князей. Бурятам этот титул почти не известен, и именно русская администрация ввела его в обиход. Но судя по старому фото на кадре выше и атрибутам из Усть-Ордынского музея с кадра ниже, бурятские тайши исправно вжились в роль князей. И, конечно, были очень недовольны, когда государство начало отбирать у них власть: с конца 19 века самоуправление Степных дум сменялось инородческими управами, полностью унифицированными с административно-территориальной системой русских губерний. Кудинская дума была упразднена одной из первых, в 1890 году заменившись Кудинской, Ординской и Абаганатской управами, а дольше всех сопротивлялась реформе Агинская степная дума, упразднение которой в 1903 году обернулось партизанским вылазками и массовым исходом бурят в китайский Шэнэхэн.
35.
...Итак, трижды я поворачивал у этого музея на Ольхонский тракт, теперь же нам дорога прямо. В нескольких километрах от Баяндая лежит село с говорящим названием Половинка - мы почти на середине Качугского тракта:
36а.
Через полсотни километров начинается и Качугский район "материковой" Иркутской области, отделённый от Усть-Ордынского округа невысоким, но весьма живописным хребтом на водоразделе двух главных сибирских рек - Енисея (Ангары) и Лены. На фото, слава богу, не она (даже в верховьях великая сибирская река куда солиднее), а её приток Манзурка, вдоль которого спускается тракт:
36.
Из таёжных склонов порой проглядывают скалы:
37.
А у села Харбатов водитель показал нам Горку Фрунзе, на вершине которой хорошо заметен белый обелиск. Водитель из Ангарска, на своём грузовичке регулярно возивший в Качуг какой-то товар, долго и тщетно расспрашивал местных о том, что это за обелиск, и местные озвучивали ему не очень-то правдоподобную версию, будто на этом месте бежавший с вечной каторги к Байкалу Михаил Фрунзе был настигнут царскими солдатами и убит.
38.
Википедия и викимапия имеют на этот счёт другое мнение: в 1914 году, после революционных дел в Петербурге и на мануфактурах Иваново-Вознесенска и Шуи арестованный Фрунзе действительно отправился в ссылку в эти края, в первую от водораздела деревню Манзурка. Ссыльных в Сибири, однако, набиралось на любой кружок по интересам, и эту гору большевик присмотрел для маёвок, а год спустя и вовсе сбежал в Читу. Обелиск и флаг же поставили лишь в 2003 году местные коммунисты, что явно тянет на "когда это ещё не было мейнстримом": к тому времени изначальный Красный пояс в чернозёмных областях почти распался, а Новый Красный пояс Сибири и Дальнего Востока начал формироваться лишь в 2010-х годах с экспансией московского капитала.
38а.
За Харбатовом земля понемногу разглаживается, но здесь уже не степь, а совсем классическое ополье с полями в низинах, сенокосами на склонах и десятками старинных русских деревень:
39.
Водитель указал нам ещё и на Хромовский ключ - бурный ручей с целебной водой, про которую местные говорят, конечно, что она уникальная потому, что очень богата хромом. На самом деле богата эта вода серебром, и к тому же ключ не замерзает даже в лютые морозы. С другой стороны от дороги - заброшенный деревянный мостик, по виду скорее середины ХХ века, чем эпохи Якутского тракта, и всё же я очень жалею, что не успел его заснять.
40.
Отсюда уже рукой подать до Качуга, и на заднем плане кадра выше виден коренной высокий берег Лены. Вот так выглядит будущая великая река с первого моста по течению:
41.
Её верховья, в отличие от соседних бурятских степей и мамонтовых якутских низовий - это классическая старожильческая Сибирь, в отличие от пашен Ангары и Илима не тронутая советским Гидростроем. Да и вообще, кажется, ничем особо не тронутая: заселявшаяся с 1640-х годов, к началу 18 века она достигла идеальной плотности населения наподобие вагона метро, где вроде некуда сесть, но вроде и никто не едет стоя. Почти оставленная бурятами и якутами, не задетая столыпинскими переселенцами, Верхняя Лена превратилась в странный филиал Русского Севера, где до советских времён достояло множество деревянных церквей, словно привезённых с Двины или Онеги. Вот например Покровский храм (1790-95) в селе Бирюлька выше Качуга по Лене, первыми жителями которого стали 16 семей государственных крестьян, переселённых в Сибирь обеспечивать тамошние воеводства хлебом. Не знаю точно, откуда они были, но архитектура храма явно намекает на Вологодщину или Вагу:
42а.
В Усть-Илге ниже Жигалова похожая церковь даже смогла уцелеть, но в одном ряду с Кимжей, Нёнокской или Красной Лягой вполне могла стоять Знаменка - основанное в 1644 году село, центр Илгинской волости, до революции известное работавшей с 1736 года винокурней:
42б.
Здесь ровно 201 год простояла шатровая Богоявленская церковь (1731), вместе с колокольней тех же лет и приземистым зимним Знаменским храмом (1862-64) слагавшая классический погост-тройник. Она не потерялась бы, определённо, ни в Карелии, ни в Архангельской области, а для Сибири и вовсе была шедевром.
42в.
Не знаю точно, кто и как её разрушил, но думается, и к 1932 году это был "последний из могикан" - на Верхней Лене до советских времён стояли ещё и десятки куда как более простых деревянных церквей рубежа 19-20 столетий, но в сёлах, существовавших к тому времени не первый век. Построенные взамен старых, когда те обветшали, а традиции Русского Севера позабылись...
42г. Петропавловский храм (1877) в селе Головское под Качугом
В следующей части погуляем по Качугу.
ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница.
Качугский район. Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Давыдово.
Давыдово - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск) - будет позже.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.