Нальчик. Часть 2: проспект Ленина
В трёх частях о своих районах и достопримечательностях Нальчик выглядит как три разных города, которые объединяют лишь описанные в прошлой части общая история, колорит и неповторимый уют полу-курорта. Сегодняшний Нальчик вдоль своей главной улицы - это белый социалистический город помпезных зданий, перед фасадами которых, как ни пыталась, НЕ началась война.
На равнину Нальчик выходит рабочей окраиной: примерно треть города занимают советские районы Стрелка и Искож, друг от друга отделённые трассой "Кавказ", а от всего остального Нальчика - промзонами вдоль показанной в прошлой части улицы Мальбахова на северо-западе и приходящей с северо-востока железной дороги. Всё, что снаружи этого полукольца, или скорее трапеции - единое пространство, где улицы пересекают город от края до края, от Кабарды до Балкарии. Обращённую к центру же самую узкую грань образует тихая станция Нальчик на тупиковой ветке, проложенной в 1913 году от станции Котляревская в городке Майский.
2а.
Нынешнее здание построено в 1948 году взамен разрушенного войной, самые жестокие бои которой в первые дни 1943 года шли вдоль железной дороги.
2.
Теперь вокзал - скорее украшение города, чем транспортный объект: трафик ограничивается поездами на Москву и Минеральные Воды (оба через день). В зале под куполом я нашёл лишь толпу скучающих охранников, среагировавших на меня примерно как Бен Ган на силуэт "Эспаньолы". Если уж нальчанин купил билет на поезд - пойдёт он скорее не на перрон, а на привокзальную площадь, откуда маршрутка увезёт его в стоящий на магистрали Прохладный.
3.
Какие-то ещё постройки у станции, пути которой тянутся к улице Мальбахова примерно на полкилометра. Вдоль станции проходит Осетинская улица, начинающаяся у автовокзала за теми многоэтажками (см. прошлую часть) и другим концом ведущая в Еврейскую Колонку (см. следующую часть).
4.
Буквально от вокзального крыльца и уходит к горам проспект Ленина - не слишком широкий, но прямой, словно стрела джигита. Его полная длина до границы города - 4,8км, из которых мы пройдём до Площади Абхазии чуть больше 3. Начало проспекта - меж двух скверов: слева (по ходу нашего движения) - сад камней...
5.
...справа - белое здание, больше всего похожее на ДК Железнодорожников. На самом деле изначально здесь находились автовокзал и курортное бюро, а ныне - что-то бюрократическое.
6.
В густой зелени сквера за ним блестит зеркальным стеклом Центральная мечеть (2004). Как ни странно, чуть ли ни единственная в на 2/3 мусульманском Нальчике.
7.
Её спутники - пара памятников: с одной стороны, словно в намёк тем прихожанам, что особо рьяно расшибают себе лбы, увековечены погибшие при исполнении воины правопорядка (2017).
8.
Однако сама мечеть тяготеет к другому памятнику на могиле едва ли не первых отечественных салафитов: здесь покоится 20 бойцов из Первой ударной советской шариатской колонны. Падение оков царизма, лозунги новой жизни и хаос Гражданской войны порождали порой очень странные сущности, одной из которых стали кабардинские большевики-салафиты, которых местный арабист и преподаватель реального училища Назир Катханов сплотил под лозунгом "Да здравствуют Советская власть и шариат!". Идея его была предельно проста: коммунистическая и мусульманская идеологии прекрасно совместимы, а жизнь по шариату никак не противоречит строительству социализма. Советы охотно поддержали эту идею: кабардинцев собирал на газзават националист Заур Даутоков, противовесом которому и стал красный джихад, где комиссар и мулла бок о бок вели идеологическую работу в каждой части. Советские салафиты стали одной из самых боеспособных частей Северного Кавказа: в сентябре 1918 года Катханов занял Нальчик и сверг местный Кабардинский национальный совет, заменив его собственным Военно-Шариатским революционным Советом. Позже город не раз переходил из рук в руки, а Шариатская колонна то одерживала победы над казаками и белыми, то терпела столь фатальные поражения, что фактически воссоздавалась заново. В последний раз джихад-коммунисты выбили белых из Нальчика 10 марта 1920 года. Ну а дальше, как водится, "горец сделал своё дело, горец может гулять смело": советская власть вовсе не считала себя совместимой с шариатом. Катханов был арестован и вскоре расстрелян уже в 1928 году, но его отряд остался в памяти сквозь эпохи: в СССР катхановцев помнили как освободителей Нальчика, а в постсоветской Кабардино-Балкарии - как правоверных мусульман и борцов за счастье народа. Нынешний обелиск над их могилой поставили в 1948-м, да и мечеть рядом построили не случайно.
9.
За скверами - первые дома проспекта Ленина. Для своих он Бродвей или просто Брод, но если честно, здесь ему как мало где подходит это прозвище:
10.
В Нальчикской слободе это была Степная улица, судя по названию если не служившая границей селения, то явно лежавшая где-то на самом краю. По левой стороне проспекта во дворах можно встретить домики Старого Нальчика:
11.
И даже целые улицы, давно лишившиеся названий:
12.
Но генплан столицы молодой республики (городом Нальчикская слобода стала в 1921 году) в 1930-х годах явно составлялся под лозунгом "Кто был ничем - тот станет всем!". По правой стороне Степной лежали лишь сады да огороды, на месте которых выросли капитальные дома, как например, вот эта огромная гимназия №4 (1953), :
13.
За улицей Ахохова - один из первых домов проспекта (1932), построенный, видимо, для выращенной в Ленинском учебном городке (см. прошлую часть) кабардино-балкарской номенклатуры:
14.
Дом на углу следующей улицы Толстого немногим моложе (1933):
15.
А воедино собирает их многоэтажка с советскими граффити по бокам. То, которое с Лениным (кадр выше) ещё и поновляют регулярно местные коммунисты:
16.
За домами с кадров выше лежит опять же знакомый нам по прошлой части Центральный рынок, сталинский фасад которого глядит через улицу на пышную зелень Сквера Горького:
17.
Вернее, на самом деле это Сквер Воинской Славы с монументом Великой Отечественной (1981) на улице Горького, совершенно теряющейся в базарной толчее и парковой тишине. Отделённый от проспекта Ленина небольшим кварталом, сквер в Нальчике отвечает за культуру:
18.
Белое здание с кадра выше - Республиканская библиотека (1959) имени Тимборы Мальбахова, знакомого нам опять же по прошлой части руководителя советской КБАССР. Увы, на библиотеку я посмотрел лишь с задворков, забыв, что куда интереснее у неё колонный фасад на улице Ногмова.
18а.
С другой стороны - Национальный музей Кабардино-Балкарии, усайдингованное коробчатое здание (1969) которого не стоит того, чтобы перегружать его фотографией пост. Основанный в 1921 году (причём кое-где пишут, что тем самым Назиром Катхановым), судя по чужим фото музей весьма велик и интересен, особенно по части наследия адыгов. Тут есть Этокский идол - копия, но не в таком ужасном контровом свете, как подлинник в Историческом музее Москвы; гигантский кабардинский плуг с собственными колёсами и упряжью под 8 быков; остатки древней гробницы с Ореховой Рощи, историю обнаружения которой я опять же рассказывал в прошлой части; агитплакаты Шариатской колонны. В общем, музей в Нальчике определённо может рассказать про адыгов куда больше, чем музей в Черкесске и точно не меньше, чем музей в Майкопе... но я застал его закрытым на ремонт на неопределённый срок. В кадр попали лишь кабардинские сыныжи (надгробия) да пушка Гражданской войны на той самой улице Горького:
19.
Упирающейся в бок Русского музыкального театра имени Горького (1967), унылое здание которого оживляет знакомый по Армении и потому неожиданный за её пределами пиксельный розовый туф. Ну, и Z на фасаде, конечно: напомню, что я был здесь весной 2022 года, когда многое по наивности народ воспринимал иначе.
20.
Да и место располагает: Русский театр в кабардинской столице глядит фасадом на площадь 400-летия добровольного вхождения Кабарды в состав России, для краткости - просто площадь Воссоединения. Памятник которому поставлен в 1957 году:
21.
Тут стоит напомнить, что в состав России Кабарда входила дважды: добровольно, ради противостояния Крымскому ханству, в 1550-х, и более чем принудительно в 1760-70-х, когда её судьбу решили между собой Россия и Турция по итогам очередной войны. Фактически, именно тогда началась столетняя Кавказская война - с цепочки кабардинских восстаний, в которых карательные рейды, эмиграция целых родов и разгулявшиеся эпидемии уменьшили население Кабарды десятикратно. Финальная точка в тех событиях была поставлена в 1822 году, когда последний князь-валий Кучук Джанхотов был низложен в должность окружного судьи. Но памятник тому "воссоединению" - сам Нальчик, основанный в 1818 году Алексеем Ермоловым как крепость, а вот монумент отсылает в 16 век. Переселившись с лесистых гор Западного Кавказа в плодородную степь подальше от междоусобиц адыгских племён, кабардинцы быстро обнаружили, что покинули естественную крепость. В 1557 году, после серии ежегодных набегов крымского хана Девлет-Гирея, князь Темрюк Идарович, сын основателя Кабарды и правнук объединителя всех черкесов Инала, отправил своих сыновей на поклон к единственному возможному союзнику - в Москву. Младший из них Солтанкул крестился как Михаил, пополнив русское дворянство родом Черкасских, и именно с того посольства ведётся теперь отсчёт "навеки с Россией". В 1561 году Темрюк Идарович скрепил союз династическим браком, отправив к в первый (но отнюдь не последний!) раз овдовевшему Ивану Грозному свою 14-летнюю дочь Кученей, в крещении ставшую Марьей Темрюковной. Русские летописцы и историки традиционно изображали её злой и дикой, и чуть ли не в том обвиняли, что именно она склонила государя на путь казней и расправ, нашептала идею опричнины и уговорила перебраться в Александровской слободу. Это даже не сказать, чтобы невероятно, только дело тут не в жестокости: горянка привезла с собой решения, привычные в её родной земле бесконечных междоусобиц, но совершенно по-новому проявившиеся в гигантской централизованной империи. Всего у Ивана Грозного сменилось 6 жён, но именно 8-летний брак с Марьей Темрюковной выдался самым долгим. Однако - бесплодным: единственный сын черкешенки Василий умер в младенчестве, а она сама скоропостижно скончалась в кремле в 1569 году, вероятно отравленная кем-то из противников нового царского курса. Не слишком правдоподобная (Кученей умерла в 22, а тут явно немолодая женщина) статуя венчает монумент, а на барельефах - не омрачённые сюжеты русско-кабардинского единства:
22.
Оглянемся назад - на площадь Воссоединения выходят Дом профсоюзов и Универмаг (1960):
23.
А за ними, с музеем спиной к спине - республиканский парламент:
24.
Продолжаем путь, мимо мрачноватого дома (1938) на улице Ногмова. Запомните его хорошенько, ближе к концу рассказа мы ещё вспомним о нём:
25.
Следующие несколько кварталов тянется, пожалуй, самый невзрачный участок проспекта - опрятный, уютный, зелёный, но не цепляющий взгляд ничем, кроме раритетных вывесок:
26.
Современного марафета:
27.
27а.
И не лишённых живописности дворов:
28.
Самое примечательное здание в этих кварталах - кинотеатр "Восток" (1960):
29.
На задворках которого можно найти миниатюрное кафе "Амаль" и обязательно там пообедать - из тех мест, куда я заходил, тут явно лучшая кабардинская кухня с джедлибже, шипсом и пастой, травяными чаями и (дань популярности!) балкарскими хычинами.
30.
За кинотеатром и пару кварталов как вернувшейся из небытия улицей Горького - школа №9 (1937). Мы входим в конструктвивистский Нальчик:
31.
Тут можно вспомнить, что на заре советской эпохи у молодого города было два независимых центра: Нальчикская слобода в Кабарде и курортный Долинск в Балкарии. Идея единого центра, который сделает второстепенными оба эти района, пришла генпланщикам лишь в 1930-х годах, а первоначально социалистический Нальчик было решено строить между ними. Главной в том промежуточном городе стала Баксанская улица, ограничивавшая слободу с юга перпендикулярно Степной. В 1963-м она стала улицей Арсения Головко: адмирал, в Великую Отечественную командовавший Северным флотом, а позже возглавлявший Морской генштаб, был терским казаком из Прохладного. Ну а в своих лучшие годы эта улица называлась Театральной:
32.
Конструктивистский ансамбль, достойный если не Свердловска или Новосибирска, то хотя бы Хабаровска, выглядел уникален по меркам Северного Кавказа. Но - не пережил войну: самое впечатляющее угловое здание Госснаба было разрушено до основания, а три дома за ним - восстановлены в изрядно ином виде.
33.
Как я понимаю, 3-этажка с кадра выше изначально была жилой. Теперешний "Ростелеком", изначально видимо почтамт или дом связи, прирос в 1940-х годах колонным портиком:
34.
И разве что Госбанк (1930) хотя и не вполне такой же, как на старом фото, но дух эпохи (равно как и изначальное назначение) вполне сохранил:
35.
Улица Головко выводит на проспект Шогенцукова, отвечающий в Нальчике за курортную грань - пару километров на юг до самого Долинска он идёт вдоль крупнейшего в России городского парка. Напротив зелёной опушки вытянулось здание УБЭП, а изначально - Турбаза (1939). Проще говоря - перевалочный пункт к тому времени уже многочисленным альплагерям Приэльбрусья. Здесь суровые горовосходители могли перебрать рюкзаки, докупить нужные вещи, разобраться со всеми формальностями, а на обратном пути отдохнуть в ожидании поезда на родные Москву, Ленинград, Донецк...
36.
Напротив башни Турбазы, в краеугольной точке парка - памятник кабардинцу Беталу Калмыкову (1957), персонажу более чем неоднозначному. Один из основателей Кабардино-Балкарии и её руководитель в 1929-37 годах, он же отвечал здесь за "борьбу с политическим бандитизмом", иначе говоря - террор, и даже сам входил в состав "сталинской тройки". В конце концов Бетал Эдыкович обнаружил в расстрельных списках самого себя. Реабилитировали Калмыкова в 1954-м году, а вот дата установки памятника подозрительна: не был ли то намёк вернувшимся из депортации балкарцам, чья тут теперь республика?
37.
В парк углубимся в следующей части, а пока чуть-чуть пройдёмся по проспекту Али Шогенцукова - писателя и поэта, одного из основоположников современной кабардинской литературы, автора стихов (1917) и первой прозы (1931) на родном языке. Памятник ему стоит с 1991 года в перспективе улицы Головко:
38.
Перед небольшим зданием Кабардинского драмтеатра (1937-40):
38а.
Надо сказать, театральная жизнь в тринациональном регионе - отдельная история, точкой отсчёта которой можно считать самодеятельные кружки, с 1924 года возникавшие то и дело в Ленинском учебном городке. В 1935 году в Нальчике образовалась профессиональная русская труппа, а в московском ГИТИСе - кабардинская и балкарская студии, год-два спустя приехавшие на родину уже как полноценные театры. В 1949-68 году кабардинский театр объединялся с русским, а в 1957-90 - с вернувшимся из депортации балкарским, так что в 1957-68 на одной и той же сцене играли на трёх языках. Теперешним властям КБР явно нравится вспоминать этот опыт: главный долгострой Нальчика - новый Театр Трёх Народов чуть дальше по проспекту Шогенцукова:
39.
Аллея с фонтанами и Ильичом (1957), низвергнутым в 1992-м году и восстановленным в 2004-м местными коммунистами, и на заглавном кадре. Она выводит на площадь Согласия перед Белым домом (1939-56) Правительства Кабардино-Балкарии. Вытянутый на 180 метров вдоль проспекта Ленина, он пожалуй самый белый из всех отечественных белых домов:
40.
Здесь же - и рабочее место главы республики. Первым его занял Тимбора Мальбахов, в 1956 заступивший руководить Кабардинской АССР, лишь год спустя вновь ставшей Кабардино-Балкарской. Впрочем, с точки зрения политики и власти она так и осталась кабардинской, и даже сменил Мальбахова в 1985 году не балкарец, а русский сибиряк Евгений Елисеев. Руководители КБР, однако, стабильно сменялись вместе с эпохами, и в 1990 году главное кресло в Доме Правительства занял Валерий Коков - кабардинец из Балкарии (точнее, строившегося в ней Тырныауза), аграрий и атеист. По мере распада Союза он сменил несколько названий своей должности, но в итоге остался в истории как первый президент Кабардино-Балкарии.
40а.
На площади перед Белым домом же быстро возник его антагонист Муса Шанибов, большую часть жизни - от совершеннолетия до распада Союза, - проживший под имением Юрий. Уроженец Баксана, юрист из Ростовского университета, прокурор и если не диссидент, то шестидесятник, в КБАССР он отвечал за дела национальностей, а в 1992-м, словно напомнив о былом гегемонии кабардинских князей, возглавил Конфедерацию горских народов Кавказа, три года как ставшую в регионе одной из важнейших политических сил. С КГНК считались Джохар Дудаев и Звиад Гамсахурдиа, её боевое крыло возглавил тогда только-только вкусивший крови Шамиль Басаев (см. Ведено), а составлявшие костяк конфедерации чеченцы и кабардинцы наперегонки стремились в бой. В теории Муса Мухамедович был сторонником Великой Черкессии, или даже государства абхазо-адыгских народов от Чёрного моря до Терека... но понимал, что его появление чревато резнёй с балкарцами и карачаевцами в горах и дальнейшим столкновением с разложившейся, но всё ещё бесчисленной Российской армией. И рассудив, что "Пусть лучше в Нальчике правят ворюги, чем дымятся руины", Шанибов принял поистине нетривиальное решение - объявил войну Грузии и повёл самых горячих кавказских парней спасать братскую Абхазию.
На той войне абсолютно гражданский человек Шанибов был ранен из случайно упавшего на пол автомата, был исцелён в полевых условиях сирийским черкесом, а вернувшись в Россию - отошёл от политики. Басаев, напротив, вконец озверел и повёл Абхазский батальон наводить кровавый порядок на родине. Кабардино-чеченское соперничество окончательно перешло в размежевание и нежелание иметь ничего общего - вплоть до взаимного неприятия многих обычаев (например, похороны кабардинских героев завёрнутыми в бурку или чеченские "громкие зикры" - обряды коллективного восхваления Аллаха). В Кабардино-Балкарии настала тишина, которую и берегли дюжину лет бдительные селяне да властный Валерий Коков. В КБР не было тогда ничего подобного сепаратизму Чечни, партизанской войне в горах Ингушетии, набегам боевиков на Северную Осетию, осетино-ингушской вражде, разгулу ваххабизма в Дагестане или террористическому подполью Карачая. Балкарцам как исторически самому мирному народу Кавказа терроризм оказался чужд, а немногочисленные, хоть и жутко злые, кабардинские ваххабиты рискнули заявить о себе лишь в октябре 2005 года, когда рак утащил Валерия Кокова с поста и планомерно волок к могиле.
41а.
Теперь про обоих Мухамедычей, оказавшихся вдруг не врагами, а союзниками в деле недопущения войны, в кабардинской прессе пишут самые настоящие панегирики - тут про Кокова, тут про Шанибова. И в общем, наверное "изнутри" Эпоха Кокова смотрелась не так уж радужно (самой заметной её жертвой пал Тырныауз, вернее его грандиозный вольфрамово-молибденовый комбинат), однако в памяти местных жителей осталось главное - МИР. Умершего президента сменил в 2005-13 годах Арсен Каноков, за год до отставки переименовавший свою должность в Главу республики. Эти годы в Кабардино-Балкарии, напротив, отметились регулярным терактами немногочисленного Баксанского джамаата, в том числе - против туристов в Приэльбрусье. Но сама волна кавказской бури к тому времени пошла на спад, да и время региональных руководителей-отцов осталось в прошлом. После Канокова к власти вернулся Коков, или вернее целых два Кокова - сперва однофамилец первого президента Юрий, затем сын Казбек, заседающий в Доме Правительства ныне.
41.
Буквально на заднем дворе Дома Советов - Балкарский драмтеатр имени Кайсына Кулиева (поэт ХХ века, чей дом я показывал на Чегеме), с 1990 года переехавший в пристройку к республиканскому архиву (видимо, тоже 1930-х годов). И звуки репетиций на балкарском языке порой долетают, наверное, в кабинеты кабардинских чиновников.
42.
За Балкарской улицей завершает сталинский ансамбль Дом работников партийного актива (1937):
43.
На викимапии отмеченный как Питерский дворик. В принципе годное прозвище, хотя по мне так это целый Ленинградский двор:
44.
Дальше начинается позднесоветский город, и правее тех многоэтажек - показанные в прошлой части Ореховая Роща и Дворец Профсоюзов.
45.
Напротив них - Аллея спортивной славы (2016; ибо куда же на Кавказе без спорта!) и огромный Дворец Пионеров (1985):
46.
Впечатляющий своими скульптурами и панно:
47.
Дальше я понял, что меня поджимает время, и уехал собираться в одну из поездок в горы. Вернулся на проспект я лишь через несколько дней, но зато - под ясным небом. И если в Риме есть площадь Испании, а в Париже - площадь Италии, то почему бы в Нальчике не быть площади Абхазии? Вот она - асфальтовая сковородка напротив неожиданно интересных многоэтажек с Домом Печати во главе:
48.
В глубине площади - памятник кабардинским добровольцам (2003) Абхазской войны. Роль их в тех событиях была может и не определяющей, но очень существенной: так, именно кабардинский отряд под началом Муаеда Шорова взял здание Совмина в Сухуми и пленил Жиули Шартаву - грузинского главу Абхазии, возглавлявшего бои за город после бегства Эдуарда Шеварднадзе на вертолёте российской армии. Что характерно, Шартава сам объявил, что сдастся только кабардинцам, и конечно, польстил Шорову, что готов проиграть лишь столь достойному врагу. На самом деле, не отрицая черкесской отваги, думаю, всё было прозаичнее: Жиули Калистратович понимал, что абхазы его просто растерзают живьём... что и случилось по дороге в Гудауту. Всего Абхазскую войну прошло 1,5-2 тысячи кабардинцев, не вернулось с неё 59 уроженцев республики, а 12 были предоставлены к наградам непризнанной страны.
49.
Ещё один памятник стоит на краю площади и посвящён жертвам последнего боя Чеченской войны. Которая всё же прорвалась сюда, стоило только двери президентского кабинета закрыться за спиной умиравшего Валерия Кокова: 13-14 октября 2005 года Нальчик, прежде совсем обычный мирный город, примерно как Калуга или Улан-Удэ, был охвачен уличными боями с несколькими сотнями боевиков. Большинство из них, включая командиров Анзора Астимирова и Артура Мукожаева, были кабардинцы, примерно треть - уроженцы города, полтора десятка бойцов - балкарцы джамаата "Ярмук" во главе с Муслимом Атаевым, но спланировал набег лично Шамиль Басаев, а присматривал за местными исполнителями ингуш Ильяс Горчханов. Боевики въехали в город на неприметных легковых машинах и пошли на штурм 8 объектов - аэропорта и силовых ведомств. По сути вся наша сегодняшняя прогулка проходила по местам тех боёв, эпицентром которых стало белое здание ФСБ на углу Ленина и Ногмова (кадр №25) и расположенный напротив магазин "Сувениры". По сути только магазины да районные ОВД террористам и покорились: уже к середине первого дня из нападающих боевики стали обороняющимися. Первыми, с гибелью Атаева, сдались балкарцы из "Ярмука", а к полудню второго дня всё было кончено. На зелёных нальчинских улицах остались лежать 14 гражданских, 35 силовиков и под сотню (я видел цифры от 91 до 97) террористов, включая Горчханова. И в общем всё это походило на жест отчаяния: Аслан Масхадов был уже год как мёртв, а Басаев (которому полгода жить оставалось) старательно делал хорошую мину при плохой игре, в мае того же 2005, например, взяв ответственность за бытовой пожар в в Москве, в пустом закрытом на ремонт театре. Нальчинское подполье оказалось последним козырем, и скорее, злодей Шамиль замышлял этот набег как первый бой Кабардинской войны... которая не состоялась. Высотка на площади Абхазии - новое здание ФСБ, построенное уже после набега:
50.
А вот пушка рядом - мирная: тяжёлые дальнобойные зенитки КС-19 выпускались в 1947-57 годах и до сих пор стоят на вооружении Алжира, Египта и Ирана, однако в России ими теперь разгоняют тучи да спускают лавины в горах. В Приэльбрусье я показывал действующие орудия, а здесь пушка отмечает Высокогорный геофизический институт, с 1934 года (начавшись как Эльбрусская комплексная экспедиция Академии наук) изучающий поведение горной природы.
51.
Дальше по проспекту хорошо видно, как плоская Кабарда сменяется наклонной Балкарией, а за расступившимися домами горы встают в полный рост. По-хорошему мне надо было пройти ещё с полкилометра до Кабардино-Балкарского аграрного университета и сфотографировать памятник Валерию Кокову (2007), но я то ли не успел, то ли забыл.
52.
В следующих двух частях погуляем левее проспекта. Сначала - по Старому городу.
ОГЛАВЛЕНИЕ.