Памирский тракт (запад). Часть 3: Рушан и Шугнан
Спустившись из показанного в прошлой части таинственного Язгуляма, где по легенде был убит Александр Македонский, продолжаем путь по западной части Памирского трактра. Позади - Дарваз и Ванч у ворот Бадахшана, а впереди - центральные Рушан и Шугнан, этакий Бадахшан "по умолчанию", где находится и его маленькая столица Хорог.
Привычные картины Памирского тракта - металлически-серый Пяндж, два узких "карниза" по берегам его ущелья, безжизненные скалистые горы и яркое солнце, их опалившее. По таджикскому берегу строится мощная ЛЭП, то ли проект душанбинских властей, то ли подарок Ага-хана.
2.
Но есть и одно отличие: вместо двух симметричных дорог здесь одна - Памирский тракт, а на афганской стороне лишь тропа с самодельными мостиками и совсем не проезжими уклонами. Пять лет назад за рекой было Средневековье, а сейчас - середина 1930-х годов, когда тракт только строился - в дороге по берегу ещё остались довольно крупные разрывы.
3.
Мы едем через Рушан, первую безоговорочно бадахшанскую историческую область, где живут исмаилиты и говорят на рушанском языке - одном из десятка памирских языков и наречий. Исторически Рушан представлял собой небольшое горное княжество, почти всегда бывшее вассалом соседнего Шугнана, в 1748-1877 годах - Дарваза, подчинившего себе весь Горный Бадахшан, а с 1877 года и до победы красных - Бухарского эмирата. На афганской стороне как такового Рушана и нет - в делении на районы Дарваз там сразу же сменяется Шигнаном.
4.
Если бы о Рушане я писал отдельный пост, то озаглавил бы его "Страна в ущелье" - Пяндж здесь злой и быстрый, долина узкая, словно коридор, а мелкие кишлаки пристраиваются к немногочисленным "балконам". Вот на афганской стороне моргнула тёмная пещера высоко на склоне, и я не уверен, знают ли о ней сами афганцы, ходящие тропой у подножья - до пещеры не то что не добраться без альпинистского снаряжения, снизу она попросту не видна.
5.
Большая машина с тремя доброжелательными ребятами религиозного вида бесплатно довезла меня от устья Язгуляма до кишлака Шипад, и не успел я дойти до выезда, как дружелюбный памирец зазвал меня в свой сырой прохладный двор на чай с виноградом:
6.
Но прежде, чем он меня окликнул, над селом я успел увидеть вот что:
7.
-А это у вас там овринги висят?
-Да, это на афганской...
-Но всё равно же отсюда видно! Я когда на Памир ехал, много читал про эти овринги, очень хотел на них посмотреть. А приехал - смотрю, дорогу проложили, их и не осталось уже, думал.
-Как не осталось? Осталось. Там дальше, семь километров, самый большой овринг висит. Сколько с него народу побилось! Но афганцы всё равно ходят. А на другой стороне наш овринг висел, мой отец ещё его помнил!
-Здорово! А объясните, как пройти?
-Ну в Афганистан-то тебя никто не пустит...
-Это понятно. Но хоть с нашего берега посмотреть.
-Идти-то далеко... Но там у нас сейчас дорожники работают, провод тянут. С ними поговорим, отвезут.
Допив зелёный чай, горным утром оказавшийся совсем не лишним, мы неспеша пошли через кишлак, и в конце действительно набрели на рабочих. После недолгого разговора дорожник на старой "буханке" с не открывающимимся пыльными окнами согласился свозить меня до оврингов за 10 сомони.
8.
Но сами овринги и двух афганцев, не сбавляя шагу переходивших по ним скалу, я уже показывал в посте о видах на Афганистан. Овринги - это тропы-карнизы на отвесных скалах, сделанные из вбитых в склон кольев и настила из хвороста, и до постройки дорог сеть оврингов опутывала Памир, и особенно - скалистый Рушан. Потому и был Бадахшан так много веков непокорен - сжечь овринги перед вражеским войском было куда надежнее, чем сжечь мосты, а большую армию с тяжёлым обозом и по целым-то оврингам провести невозможно. Но в мирное время оврингами ходили даже небольшие вьючные караваны, ишак вполне мог по оврингу идти, но не мог на нём развернуться, и если два ишака встречались на овринге - одного из них оставалось только сбросить вниз. Афганские овринги наверняка остались в боковых долинах, но Большой овринг через скалу на заднем плане - последний, который был виден с Памирского тракта, и вполне может быть, что этим летом уже нет и его, так как дорога строится все эти годы неумолимо. На таджикской стороне же последние овринги удавалось найти в глухих горах корреспондентам "Вокруг Света" ещё в 1980-е годы, а сейчас их вроде бы не осталось вообще. Но вот эта длинная щель на отвесной скале - вроде бы "колея" овринга, в которую вставлялись колья.
9.
Попрощавшись с радушными людьми из Шипада, я остался на тракте ждать машину. На том берегу я наблюдал и того парня с безумно рыжей малышкой, и купающихся в тихой пянджской заводи афганских ребят - все эти сюжеты я показывал в соответствующем посте, так что Шипад - одно из самых фактурных мест тракта.
10.
А вот ещё афганская деталь - небольшая укреплённая пещера. Кажется, идеальное место, чтобы попасть в засаду. Дорога же на афганской стороне снова появляется буквально в нескольких километров от скалы Большого овринга:
11.
Простояв с часок на солнцепёке между отвесной скалой и бурлящим Пянджем, я таки поймал раздолбанную легковушку с гоповатого вида парнями, причём сперва они притормозили, потом прибавили ходу и мимо меня проехали, и только потом резко остановились, так что мне их пришлось догонять. Я едва втиснулся на заднее сидение, и мы поехали. Ребята не начали расспрашивать, кто я, откуда и сколько у меня детей, и даже на мои собственные попытки завести разговор отвечали сквозь зубы и односложно. Я было обрадовался, что никто не лезет со своей навязчивостью, хотя вывод из этого стоило сделать несколько другой, но от гостеприимства Язгуляма и Шипада я совершенно расслабился и просто не задумался о том, чтобы искать подвох. Тем более когда за окном мелькали такие пейзажи:
12.
А скалы над дорогой порой поднимались отрицательным углом:
13.
Заехали в чайхану на горном ручье, один из пацанов пошёл ремонтировать машину, другие - обедать, я же был не голоден и потому ограничился чаем.
14.
Тракт у чайханы. Удивительно, что для кого-то такие пейзажи обыденны, как для нас луга да берёзки... и такие разговоры в Таджикистане мне тоже случалось вести: "А что у нас хорошего? Горы и горы, ни леса, ни воды! А вот у вас в России - природа!".
15.
Если Дарваз - Врата Бадахшана, то Рушан - лестница, ведущая к Шугнану. Уклон тракта делался всё ощутимее, а Пяндж выглядел всё более бурным и узким:
16.
Вода в теснинах даже не плещится, а натурально стоит слегка пульсирующими буграми. Ширина реки здесь метров 20, по берегам ни заборов, ни патрулей, но не представляю себе человека, которому по силам нарушить ТАКУЮ границу:
17.
А потом за перпендикулярной руслу невидимой чертой бурные пороги заканчиваются, и их сменяет гладкий, как зеркало, плёс:
18.
На котором хорошо заметно, что Пяндж - река масштабов Оки или Дона. Следующий десяток километров он течёт не с юга на север, с востока на запад, и здесь находился центр древнего Рушанского княжества - небольшая, но ровная и от того благодатная среди окрестных ущелий долина.
19.
Под угрюмое молчание ребят в машине, под долбящую музыку на памирском, таджикском и азербайджанском поперменно, мы въехали в посёлок Рушан (4 тыс. жителей), древнюю вотчину здешних князьков, так же известную как Вамар. На въезде - советская школа:
20.
Двухэтажки - местная вариация сталинок:
21.
А в основном Рушан примерно такой, одноэтажно-неухоженный на фоне величественных гор:
22.
Мы остановились у базара на быстрой речке Вамар, я пожелал ребятам счастливого пути и вылез из машины, но ребята, причём все трое, вылезли следом:
-Эй, а заплатить не забыл?
-Вы бы сразу сказали! Сколько с меня?
-100 сомон давай!
-Да вы чё? Мы же 50 километров проехали, откуда такие деньги?
-Не влияет. Мы из Дарваза в Хорог за 100 сомон едем, у нас такая цена, хоть за два километра!
-Вы бы сказали сразу! Я бы с вами и не поехал тогда!
-Всё, брат! Мы уже приехали, не торгуйся тут.
-100 не дам, это того не стоит.
И по хорошему стоило бы их послать, дав сомон 20... но у меня была только 100-сомоновая бумажка (это порядка 700 рублей), а вообще не заплатить за дорогу - не в моих принципах. Поэтому оставался лишь торг за размер сдачи, и в итоге 20 сомон от сотни осталось при мне, а ребята уехали, хлопнув дверью. Я был малость ошарашен и остался с полным ощущением, что меня ограбили. И главное сам же пренебрёг базовым принципом: уточнять стоимость при посадке... но когда сутки до этого все были добрые-добрые, бесплатно и радушно возили, водили, поили чаем и кормили, первые же попавшиеся проходимцы застали меня врасплох. Этот побочный эффект памирского дружелюбия стоит иметь в виду.
23.
Но сразу до Хорога я не поехал вполне осознанно. Спросив дорогу у местных, я пошёл вдоль Вамара к Пянджу и на размытом ручьями перекрёстке свернул направо, оказавшись среди длинных глинобитных корпусов, похожих на конюшни или хлевы:
24.
Но впечатляющих архаичностью своего облика:
25.
Судя по тому, что они входят в городок заброшенной воинской части, полковые лошади в местном рельефе были вполне актуальны и в не столь давние времена:
26
А чёрная башня впереди - это Калаи-Вамар, то есть Вамарская крепость, некогда бывшая центром Рушанской долины и видимо резиденцией местных князьков, вассалов Дарваза или Шугнана, но (об этом позже) не бухарских беков. Не знаю точно, когда она была построена, да и известно ли это науке вообще - и тысячу лет назад, и в 1880-е годы после опустошительного афганского нашествия, тут строили бы совершенно одинаково.
27.
В отличие от глиняного царства среднеазиатских равнин, бадахшанская крепость - каменная, но кладка её выглядит так, будто при желании стены и башни можно разобрать руками:
28.
И хотя, конечно, это впечатление обманчиво, местные свою крепость исправно разбирают - даже на недавних фотографиях боковые башни были заметно выше:
28а.
С 1895 года, когда Бадахшан разделили по Пянджу и Рушан отошёл Бухаре, Калаи-Вамар занимал русский погранотряд, выведенный отсюда с десяток лет назад. Памирцы этим явно не довольны, и видимо поэтому принялись растаскивать бесполезную крепость на укрепление своих домов. С Памирского тракта она не видна, туристический объект из неё в ближайшее время сделают вряд ли, и долго ли она ещё простоит в таком состоянии - не берусь даже предполагать:
29.
Да и более известен другой Калаи-Вамар - "ворота" Вамарского ущелья, через которые, рискуя разбить крыло о склоны гор, ниже близлежащих вершин пролетали самолёты.
30.
Площадка перед крепостью обнесена забором, внутрь крепости прохода и вовсе нет. На берегу Пянджа копавший грядки мужик приветственно замахал мне рукой, но я предпочёл здесь не задерживаться - есть ли жизнь на Рушанской заставе, я не знал, и проверять этого мне совсем не хотелось. У Пянджа послись козы, а из ворот передо мной выскочил розовоглазый кролик:
31.
Вернувшись на главную улицу Рушана, я направился к выезду на Хорог:
32.
На этом конце посёлка - ещё одна школа, обе видимо для детей из близлежащих кишлаков. Лежбище коллективных такси нашлось у скудного магазина неподалёку, но на Хорог под вечер все машины ушли, зато оставшиеся набирали народ к кишлакам выше по долине Бартанга. Немного поколебавшись о том, не поехать ли туда и не познакомиться ли с ещё одной, помимо Язгуляма, боковой долиной, я всё же решил прорываться в Хорог.
33.
Но у остановки со мной разговорился рослый чернявый памирец, страшно возмутился поведением тех пацанов, которые развели меня на 80 самани, и видимо найти мне транспорт до Хорога вообразил своим делом чести. И вот, тёплым вечером среди фантастической красоты пейзажей мы направились пешком куда-то через предместья:
34.
Памирец успел рассказать мне многое из того, что вошло в пост о колорите Бадахшана, в том числе про образованность памирцев и их уважение к женщине, про почтение к Ага-хану, про добрую память о русской армии и конечно же о непростых отношениях с Душанбе и его генералами - позже, по частям, я всё то же самое слышал в Бадахшане не раз, но этот рассказ дал именно самую цельную картину, а главное - сгладил досаду от столкновения с нехорошими людьми: памирцы вокруг меня вновь стали тем же радушным, любопытным, слегка хвастливым и дместами инфантильным народом: "В том наш недостаток, - говорил этот человек прямым текстом, мечтательно глядя на мягкое вечернее Солнце, - что памирский народ наивный и верит чужим обещаниям".
35.
Так мы дошли до моста через Бартанг, на котором мне проверили документы на очередном посту у границы районов и пообещали пристроить на транспорт:
36.
Вид с моста вверх по течению на таинственный Бартанг - самую длинную из боковых долин, вмещающую целых два народа: ниже живут бартангцы, выше орошорцы, говорящие то ли на отдельных языках, то ли на обособленных рушанских диалектах. Выше долины - едва ли не самое красивое в горах, но запретное для иностранцев Сарезское озеро, по сути дела водохранилище выше естественной плотины селя, сошедшего в 1914 году на кишлак Усой. Дорогу к нему, говорят, несколько лет назад размыло, так что добраться туда можно лишь пешком, и это путь в несколько дней. На чужих фотографиях - кишлаки без электричества с поставленными за сотню метров друг от друга усадьбами без заборов; древние каменные силосы, дозорные башни и мельницы; самодельные "воздушные паромы" - платформы на тросах; и конечно же, колоритнейший горный народ. Может быть, когда-нибудь я вернусь на Памир и уеду в верхнюю часть Бартанга этак на недельку, потому что, как мне кажется, Памир надо узнавать именно так, а не метаниями по тракту.
37.
На мосту меня подхватил какой-то заблудившийся минивэчик, и попрощавшись с гордым памирцем, парой прибившихся к нам по дороге мальчишек и милиционерами на блокпосту, я поехал дальше. За Бартангом Рушан сменяет Шугнан, самая что ни на есть центральная из исторических областей Горного Бадахшана, название которой - древнее "земля саков", - напоминает о том, чьими потомками выходят памирские горцы. Впрочем, до "полноценного" Шугнана ещё есть пары кишлаков Пастхуф и Хуф и Пастбаджув и Баджув - "пасты" стоят на Пяндже, а те, что без префикса - выше по горам. В обеих парах сёл живут небольшие народы, со своими то ли языками, то ли обособленными далектами, но хуфцы ближе к рушанцам, а баджувцы - к шугнанцам. Внешне, впрочем, и Пастхуф, и Пастбаджуф - кишлаки как кишлаки:
38.
Но центральное положение Шугнана видно невооружённым глазом - тенистые зелёные сёла с опрятными улицами, потрясающе уютные тёплым вечером, тут тянутся практически один за другим, и на открытый берег Пянджа дорога выходит не сказать чтобы очень часто.
39.
Километров за 20 до Хорога - огромный кишлак Поршенев, представляющий собой фактически "куст деревень" Возм, Барчид, Бувед, Мединшор, Тишор и Пашор. При Советах он считался "столицей" памирских геологов, там находилась крупнейшая база их экспедиции, от которой остался музей драгоценных камней и гранильная фабрика в Возме. В Мединшоре - святой источник Пир-Шоносир Чашма с памятником поэту Насиру Хосрову, в 11 веке принесшему на Памир исмаилитство. Поршенев был в моих планах, но вечером, понимая, что всё интересное закрыто, я проехал его без остановок, а вернуться в другой день поленилился, о чём теперь, говоря откровенно, жалею. За кишлаком мы заехали на заправку, с задворков которой открылся вид на ещё одну крепость - Калаи-Барландж в Афганистане:
40.
Однако - с такой же точно неуверенной на вид кладкой из чёрных камней. Не знаю, взяли ли её афганцы в 1883-м, но теперь здесь ходят люди в жилетках и паккулях по пуштунской моде:
41.
На стадионе ближе к Хорогу полным ходом праздновали день независимости, и опять же я может быть и зря не вышел посмотреть - там вполне могла идти какая-нибудь национальная борьба.
42.
По афганскому же берегу от Поршенева почти до Хорога на километры тянется зелёной стеной ни то огромный кишлак, ни то целый город, на карте отмеченный как Димургон - возможно, это то же самое, что Явурдех, древняя столица Шугнана, почти напротив которой русскими пограничниками был основан Хорог, с годами перенявший эту роль. Как бы то ни было, если в других афганских кишлаках я видел лишь глинобитные лачуги средневекового вида, то здесь за рекой много вполне капитальных построек:
43.
Хотя и не по-постсоветски причудливо вписанных в скалы:
44.
И в отличие от остального афганского берега, где по вечерам светят разве что фары, здесь на тёмном склоне можно увидеть редкие и тусклые, но всё же явно домашние огоньки.
45.
У моста через Пяндж хорошо виден городок построек, где обычно по субботам проходят Афган-базары. В 1990-х Ага-хан понастроил мостов через Пяндж, а афганские и таджикские памирцы после падения "железного занавеса" вновь узнавали друг друга. Поначалу, в трудные времена гражданской войны на равнине и блокады в горах, афганцы носили памирцам еду. Позже жизнь на этом берегу наладилась, в Афганистан же пришли смутные времена господства талибов, и уже афганцы ездили на памирский берег за топливом, одеждой, техникой - всем тем, что не с руки возить вьючными караванами по козьей тропе. Местом встречи народа с двух берегов и стали Афган-базары, проходившие сначала прямо на мостах, а потом в специальных павильонах перед мостами - входить в них свободно могли люди с любой стороны, выходить - только обратно на "свою" сторону. "Золотым веком" Афган-базаров были "нулевые", когда американцы разгромили Талибан, и несколько лет Афганистан представлял собой, за вычетом нищеты и опиумных платнаций, почти нормальную страну. Но дальше за Пянджем вновь стало неспокойно, Афган-базары начали проводить всё реже и во всё меньшем числе мест, а появление дороги на том берегу и вовсе сделало их почти бессмысленными - всё то, что афганцы покупали в Хороге, Ишкашиме или Калаи-Хумбе, стало проще привезти из областного центра Файзабада. На момент моей поездки последний Афган-базар проходил раз в неделю под Хорогом, но и тот отменили из-за Дня независимости, а ждать следующего ещё неделю я себе позволить не мог. На самом деле жалко - афганцы и их товары, в том числе всякие народные промыслы на продажу туристам, вблизи весьма колоритны. Чужие фотографии Афган-базара есть, например, здесь.
46.
Афганский пограничник в "пустынном" камуфляже у запертых ворот. НАТОвский контингент в Бадахшане, самой спокойной афганской провинции, сколь мне известно не американский, а немецкий:
47.
На тракте у спуска к базару - роскошная советская автобусная остановка:
48.
На подобный дизайн остановок был более богат Рушан:
49.
Но и в Шугнане нашёлся интересный образец жанра:
50.
А от моста рукой подать и до Хорога. Вид с холмов простирающегося выше по Пянджу Горона: из-за гор на заднем плане выглядывают Димургон, оттуда же приехали и мы, а Хорог втягивается в боковое ущелье по долине реки Гунт, к Пянджу выходя лишь предместьями. На другом конце города в Гунт впадает Шахдара, и их долины - основная часть Шугнана, делавшая его крупнейшим из горных княжеств Бадахшана. В каждой из этих долин сохранилось ещё по три крепости - на Гунте Кафиркала, Сидж и Дехбаст, на Шахдаре, вдоль которой вытянут Рошткалинский район - Рошткала, Чарыккала и Деруж, всяческие петроглифы да колоритные шугнанские сёла. Однако на Шахдаре туристы бывают не чаще, чем на Язгуляме и Бартанге, да и из долины Гунта, по которой Памирский тракт ведёт дальше на плато, я так и не нашёл толковых фотографий.
51.
Про Хорог, город у самой Крыши Мира - в следующей части.
ТАДЖИКИСТАН-2016
Обзор путешествия и другие посты о нём (оглавление).
Перелёт Москва - Душанбе и получение регистрации.
Таджикистан в общем. География и реалии.
Таджикистан в общем. Быт и колорит.
Душанбе и Гиссарская долина (Районы республиканского подчинения) - см. оглавление.
Хатлонская область (Южный Таджикистан) - см. оглавление.
Согдийская область. - см. оглавление.
Каратегин. Гарм.
Памирский тракт
Западный Памирский тракт
Начало тракта. Душанбе - Калаихумб.
Дарваз, врата Бадахшана.
Бадахшан в общем. Природа, культура, люди.
Бадахшан в общем. Афганистан за рекой.
Язгулям. Долина Искандера.
Рушан и Шугнан. Центр Горного Бадахшана.
Хорог. Город под Крышей Мира.
Ваханский коридор
Горон и его гейзеры.
Ишкашим. Наматгут и путь в Биби-Фатима.
Ишкашим. Биби-Фатима и Вранг.
Ишкашим. Лянгар и Ратм.
Восточный Памирский тракт
Лянгар - Аличур. По карнизу Крыши Мира.
Мургаб и окрестности. Жизнь на Крыше Мира.
Мургаб - Каракуль. Крайний Верх.
Каракуль - Ош. Старый Памирский тракт.
Так же:
Узбекистан-2016. Обзор и оглавление.