«Осударева дорога»
23 июня 2016, 21:30 - 23:59
После ужина мы решили поехать в Повенец к Беломорско-Балтийскому каналу. Собирались ехать все вместе, но в последний момент Карпуня отказалась. Таким образом нас осталось четверо, поэтому заказали одну машину. Диспетчер сказала, что все машины заняты: «Будете ждать минут двадцать?». Мы согласились, примерно в половине десятого машина подъехала к гостинице. Договорились с водителем, что сначала поедем в Повенец, там немного погуляем, затем на возвратном пути свернем в Сосновку, там тоже погуляем по берегу Онежского озера, откуда вернемся в Медгору. Водитель согласился и мы поехали.
До Повенца ехать 25 км, дорога Медвежьегорск-Вологда в прекрасном состоянии, водитель гнал как будто за нами гонятся, срезал углы, выезжал на встречку. К счастью, в это время дорога была пустая. Уже минут через двадцать мы пересекли мост шлюза №2 и вышли из машины.
Если Петербург это «окно» в Европу, тогда Повенец - «подоконник».
В прошлом году писала о том, как мы с Карпуней были на Соловках на Большом Заяцком острове . На острове сохранилась церковь апостола Андрея Первозванного, в которой Петр Великий молился, в которой был освящен первый Андреевский флаг. Утром 16 августа 1702 флот Петра снялся с рейда Большого Соловецкого острова и отправился на юго-запад, вдоль Заяцких островов, в сторону поселка Нюхча. А уже 26 августа корабли были в Онежском озере, откуда Петр отправился штурмовать Нотебург. 11 октября 1702 года крепость сдалась, Петр переименовал её в Шлиссельбург, а шведам позволил уйти со знаменами и пулей за щекой.
Как же это ему удалось всего за десять дней провести войска и проволочь два фрегата? Ведь не было между Белым морем и Онего ни дорог, ни канала? Это стало возможным благодаря, проведенной железной волей Петра и удивительной выносливостью русского человека, сквозь тайгу и болота «Осударевой дороге».
На десятый день пути, 26 августа, пройдя 185 верст, преодолев невероятные трудности, проваливаясь в рытвины, утопая в болотах, достиг Петр Повенца.
На табличке написано: «В 1702 году царь Петр Великий перетащил волоком два судна из Белого моря в Онежское озеро. С тех пор трасса, проложенная через тайгу и болота, стала называться «Осударевой дорогой». Она стала прологом основания Санкт-Петербурга».
В словаре областного Архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении (А. О. Подвысоцкий. С, 1885 г.) читаем: « Царская, Государева дорога. Под этим названием до сих пор известна в народной памяти проложенная Петром Великим дорога от с. Нюхчи (близ берега Белого моря в Кем. уезде) к Онежскому озеру у г. Повенца. Дорога эта уже давно уничтожилась, и только сохранился и постоянно поддерживается небольшой участок ее у самого с. Нюхчи, куда из местной церкви ежегодно совершается крестный ход».
В первых числах июля 1702 года около пяти тысяч мужиков из Нюхчи, Сумского Посада, Кеми, Усть-Онежского погоста, Каргополя, Белоозера, Повенца были пригнаны к месту работы. К ним присоединились крестьяне Соловецкого монастыря, Выговские староверы. Народ прибывал на лошадях с подводами, волокушами, инструментами. Началась заготовка леса для гатей и мостов, прорубали просеки, устилали «мхи» гатями, убирали валуны, строили переправы. Так началось строительство волока по непроходимым местам. В то же время использовались тропы нюхоцких солепромышленников, соловецких богомольцев, выгозерских староверов.
Строительство велось одновременно с севера от Нюхчи и с юга от Повенца.
На северном участке, длиной 94 версты, были построены: пристань на мысе Вардегара на Белом море, трасса по реке Нюхча до Пулозера, мосты через реки Воронья и Сума, далее просека до Вожмосалмы на Выгозере. Здесь также были построены переправы через реки Перма, Кукша-Мокса и Нела.
На южном участке, длиной 80 верст, использовался путь богомольцев-соловчан. Трасса рубилась до Маткозера и Телекинского озера, далее до Петровского Яма на Южном Выге, потом строились переправы через пролив озер Боброво и Выгозеро.
Всего на трассе было выполнено примерно 7,2 миллиона куб. метров земляных работ. Для сравнения: количество вынутых на Беломорстрое мягких грунтов - 15 миллионов куб. метров. Этим количеством грунта можно уложить железнодорожный путь от Петербурга до Москвы. На строительстве «Осударевой дороги», использовалась «рабсила» и «рабгужсила» (если пользоваться терминологией 1930-х), а также простейшая механизация. На Беломорстрое была только рабсила, кувалда и клин, лом и лопата.
Менее чем за месяц дорога была в основном подготовлена. 5 августа 1702 года М. Щепотев написал Петру: «Государь, дорога и пристань и подводы и суды на Онеге готовы». С 16 августа начался этот переход. В рекордно короткие сроки, всего за 9 дней русские полки прошли в невероятно тяжелых условиях, да не просто прошли, а протащили корабли и около полутора сотен пушек со средней скоростью более 20 верст в день!
«Везде по ямам первую мостовину клал сам Осударь, вторую давал класть сыну своему возлюбленному, а там и бояр на это дело потреблял»:
Суриков. Петр Великий перетаскивает суда из Онежского залива в Онежское озеро для завоевания крепости Нотебург у шведов, 1876, Русский музей.
На полпути могучего похода выгорецкие раскольники поднесли царю хлеб-соль. «Что за люди?», - спросил Петр. «Это раскольщики», - ответили ему, - «властей духовных не признают и за тебя, царь, не молятся». «Ну, а подати платят исправно?», - спросил Петр. «Народ трудолюбивый, без недоимок». «Живите же, братцы», - промолвил царь раскольникам, - «на доброе здоровье; о Царе Петре, пожалуй, хоть не молитесь, а раба Божия Петра во святых молитвах иногда поминайте, тут греха нет!»
Фрегаты Св. Дух и Курьер были спущены в Онежское озеро. Предание гласит, что будто в Повенце Петр не посетил церкви св. Петра и поехал озером; поднялась буря; «верно поевенецкий Петр сильнее московского», - сказал император, вернулся, помолился, и озеро понесло ладью дружелюбно.
Соборов в Повенце было два: старый, времен Бориса Годунова, обязанный своим возникновением в 1600 году новгородскому купечеству и схимонаху Анфиму, и новый. Оба собора деревянные, во имя Петра и Павла, и стояли на самом берегу залива. В старом соборе еще до Великой отечественной войны была икона Петра и Павла - та самая, пред которою молился Петр I. Оба собора погибли во время финской оккупации.
Осударева дорога не была заброшена и после взятия Невы. В течение Северной войны, как зимой так и летом, по ней пересылались отряды войск, перевозились военные припасы и, главным образом, пушки из Олонецкого края в Архангельск и из Архангельска в Петербург. Но затем «дорога запустела и лесом проросла», иными словами она окончила свое существование, не пережив и одного поколения. Причиной этому было то обстоятельство, что «ездаков через то место никого и никогда не бывает».
Странно, что этот поразительный переход Петра Великого плохо у нас известен, мало изучен, практически нет публикаций. Сравнить этот переход можно с героическим походом Суворова через Альпы в 1799 году и Ледовым походом на Аланды Багратиона в 1809 году.
Могли бы сделать великолепный туристический маршрут «Осударева дорога», организовать стоянки вроде финских laavu , вышки для наблюдения птиц, рыболовные маршруты. Летом пешком, на лодках, зимой на лыжах, про велосипедные дорожки даже не мечтаю. Деньги, не такие уж и большие, на это надо выделять из местного бюджета. Новые рабочие места появились бы, должен же кто-то убирать мусор, колоть дрова для этих лааву. А так на бумаге «развитие внутреннего туризма», а на деле нет ничего.
В 2003 году в Повенце была построена Никольская церковь в память строителей Беломорканала. Эта была первая церковь в Карелии построенная после 1917 года.
Идея строительства судоходного канала, соединяющего Онежское озеро и Белое море, принадлежит Петру Великому. О соединении Повенца с Сороками (Беломорском) на Белом море постоянно ходатайствовали губернаторы, земство, поморы, купцы; императоры Александр I, Николай I, Александр II были расположены к этой мысли, а канала все-таки не было.
Обстоятельства военного времени в 1915 году вынудили спешно приступить к строительству Мурманской железной дороги. Вопрос о строительстве Беломорского канала был отложен на неопределенное время.
В отчете « Третий год колонизационной работы Мурманской железной дороги » (1927 год) сказано:
«Первый проект Беломорско-Балтийского водного пути был составлен М. П. С. на основе изысканий инж. Здзярского в 1889 году, по так называемому восточному варианту через реку Телекинскую. В 1915 г. проект был пересоставлен по западному варианту через Сегозеро. Наконец, уже при Советской Власти в 1919 г. были заново эскизно запроектированы оба варианта, причем сметы по ним оказались примерно одинаковыми, вылившись в значительных суммах, около 140 милл. рублей по довоенным ценам; в то же время народно хозяйственное значение этого пути является спорным. Сами по себе географическое положение его и возможный район тяготения вряд ли могут обеспечить для него большой грузооборот. Водный путь этот должен быть, видимо, поставлен в последнюю очередь, после выполнения важнейших магистралей, как Волга-Дон и др» .
Но затем политическая ситуация в головах большевицкой верхушки изменилась. В начале 1920-х они были вынуждены признать идею мировой революции бесперспективной и что им придется жить-поживать «во враждебном капиталистическом окружении». В соответствии с ложной марксистской теорией такое сосуществование не может быть мирным, военный конфликт неизбежен. Почему с 1928 года началось бешенное строительство военной промышленности, получившее название «индустриализация» страны.
В 1931-1933 за 20 месяцев Беломорско-Балтийский водный путь (ББВП) был построен.
«Осуществить канал, и при том в рекордный по краткости срок, оказалось возможным только в условиях пролетарского государства, на основе планового социалистического хозяйства, при соблюдении шести исторических условий т. Сталина, когда цели сооружения поставлены были совершенно иные. Советская власть еще в эпоху ожесточенной гражданской войны внимательно занялась ББВП. В начале 1919 г. при ВСНХ в Ленинграде создано было „Управление работ по исследованию и составлению проекта ББВП“, затем присоединенное к Главному гидрографическому управлению. Проф. В. М. Никольский, еще в 1915 г. разрабатывавший вопрос о канале по западному варианту, составил проект его в 1920-22 гг. Затем в 1930 г. работа была продолжена в Москве „Белморстроем".
С осени 1931 г. в Медвежьей Горе приступлено было к непосредственному осуществлению проекта, а в навигацию 1933 г. советские суда уже пошли по ВБВП». ( П. Садиков. Прошлое Беломорско-Балтийского водного пути. Карело-Мурманский край, 1933 №5-6 )
Строился канал не для развития грузооборота, а исключительно в военных целях, притом только на несколько раз его использования. Для чего на самом деле был построен ББВП, с каким трудом в 1933 году протащили «советские суда» подводные лодки по каналу из Ленинграда в Белое море писала здесь . Никакого хозяйственного значения у этого канала никогда не было.
Никольская церковь, на переднем плане канал у шлюза №2:
17 августа 1933 года из Ленинграда на Беломорканал были отправлены на экскурсию 120 писателей. Их задачей было увидеть, собрать материалы, а затем описать процесс «перековки» заключенных на строительстве канала. Поехал на Соловки и Беломорский канал и писатель М.М. Пришвин. Правда, поехал он не вместе с остальными, а сам по себе. По результатам этой поездки Пришвин написал очерки «Отцы и дети» («Онего-Беломорский край») и «Соловки», которые не были приняты в писательский сборник «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931-1934 гг.», изданный в 1934 году и запрещенный, т.е. изъятый из библиотек, в 1937 году.
Путешествие в ад поразило писателя, он не поверил ни в какую перековку. Так началась работа над «Осударевой дорогой», возможно, самым главным его произведением, но одновременно и самым неудачным. Работал он долго, мучительно, почти пятнадцать лет, закончил в 1948 году. Он прекрасно понимал что такое пролетарская цензура и тем не менее надеялся на публикацию. Времена перековок канули в лету, Беломорский канал предпочитали не вспоминать, факт использования принудительного труда в СССР не афишировался, так как бросал тень на светлый социалистический фасад. А что там за тем фасадом…. «Ты тамо еси, аще сниду во ад - тамо еси».
От Пришвина требовали переделок. Он создал плоский образ хорошего чекиста, других каких-то водевильных персонажей, потом перенес стройку в другое место и без участия заключенных и надсмотрщиков, изменил название. Но всё равно не публиковали. «Осудареву дорогу» опубликовали после его смерти в 1957 году.
О чем этот роман-сказка? Сюжет - строительство новой «осударевой» дороги - Беломорского канала. Подлинная проблема, трагедия новой дороги это уничтожение народа большевиками: "Не канал цель легавых, а ненависть к свободному, как они человеку" - вот главная тема. Даже так - Великая Тема, поднятая Пришвиным. Великая заслуга Пришвина заключается в том, что он Первым в нашей стране обозначил эту Тему. Он дал понять, что эту Тему невозможно забыть, замолчать, что литература к ней еще вернется. Так и случилось. Вторым стал Александр Солженицын в его художественном исследовании «Архипелаг ГУЛАГ»: «…канал - это придумка, это предлог, чтобы замучить и покончить с человеком свободным...».
Собственно я бы не стала здесь упоминать об этом неудачном с художественной точки зрения произведении Пришвина, если бы не прочитала в «воспоминаниях» Олега Васильевича Волкова (1900-1996) «Погружение во тьму» следующее: «Пришвин, опубликовавший "Государеву дорогу", одной этой лакейской стряпней перечеркнул свою репутацию честного-писателя гуманиста славившего жизнь!».
Как уже было сказано выше Пришвин ничего при жизни не смог опубликовать, и Волкову прекрасно было об этом известно. Но с великим писателем он свел счеты посмертно.
Этот омерзительный отзыв и стал для меня последней каплей, после которой я приняла окончательное решение опубликовать свидетельства о стукаческой работе Волкова в лагерях, иначе это было бы предательством по отношению к светлой памяти о тех людях, доверявших этому провокатору, жизни которых он погубил.
Потому что как сказал Михаил Михайлович Пришвин: «Если ты себя считаешь сыном своего русского народа, то ты должен вечно помнить, в каком зле искупался твой народ, сколько невинных жертв оставил он в диких лесах, на полях своих везде» .
На карте красным обозначена «Осударева дорога» Петра Великого, синим - Беломорский канал имени Сталина:
Побродив вдоль канала и вокруг Никольской церкви минут пятнадцать, мы сели в машину и поехали по старому Повенецкому тракту обратно в сторону Медгоры. Но ехали недолго, всего километра четыре, после чего повернули на юг, туда, где в двух километрах от Повенецкого тракта на берегу Онежского озера находится поселок Сосновка. Это название поселок получил в 1991 году, до этого он назывался просто - зверосовхоз «Повенецкий». А еще раньше, с 1930 года, здесь находился лагпункт ГУЛАГа «Повенецкий Зверосовхоз», а чекистское начальство и заключенные называли его просто Пушхоз.
Мы вышли из машины и пошли гулять по берегу вдоль Лутнинской губы (Кочгуба):
У поморов «губа» означает залив, а «наволок» - мыс.
Кочнаволок:
В тот день был удивительный закат. Заходящее солнце освещало облака, от которых свет растекался по воде озера отчего было светло как днем. Ни одной фотографии в этой записи я не редактировала. Глядя на фотографию ниже, трудно поверить, что она была сделана в половине одиннадцатого ночи, но факт остается фактом:
17 августа 1930 года здесь на 3884 га на болоте были начаты работы: рубка леса, осушка и раскорчевка болот, рытье канав, строительство мостов и дорог, постройка зданий. Потом посадили рожь и травы, развели огороды, построили парники и отапливаемые теплицы, устроили молочную ферму, развели свиней. В конце того же 1930 года был организован пушной сектор: с Соловков были привезены соболя, серебристо-черные лисицы, куницы и кролики (поэтому лагпункт и назывался зверосовхозом и пушсельхозом). Это была первая в СССР звероферма. В 1934 году здесь была организована ветеринарно-бактериологическая лаборатория Зональной станции Академии Наук. Велась научная работа по акклиматизации южных растений в условиях суровой Карельской природы. Мех лисиц и соболей продавался заграницу за валюту. Морковь, капуста, огурцы, помидоры, зелень поступали на стол начальства Беломорско-Балтийского комбината (ББК). Как уже было сказано выше это был лагпункт ГУЛАГа.
В 1934 году начальником лагпункта «Повенецкий Пушсовхоз» был чекист Меер Львович Дич, который, кстати, сам был заключенным - сидел за взятку 10000 рублей за прекращение уголовного дела; пушным хозяйством заведовал бывший политзаключенный финский коммунист К.Г. Туомайнен (расстрелян 28 декабря 1937 г. в Сандармохе), сельхозом - политзаключенный Павел Владимирович Дробатковский, офицер Павлоградского гусарского полка, сын помещика и агроном с незаконченным образованием (расстрелян 22 сентября 1937 года в Сандормохе). В научной лаборатории работали политзаключенные: выпускник Петровско-Разумовской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии монгол Даши Сампилон, выделявшийся своей образованностью, учтивостью и … громадным ростом (расстрелян 20 января 1938 года в Архангельской области); молодой талантливый профессор-микробиолог азербайджанец Кази-Заде Керим Вадул-оглы (Казиев Керим Вадулович 1900-1966), к которому земляки обращались почтительно эфенди; микробиолог Александра Павловна Алексеева (Рябушинская) (расстреляна 3 октября 1937 года в Сандормохе). Тепличным хозяйством заведовал офицер Русской армии, служивший в Красной армии начальником Противовоздушной обороны Ленинграда заключенный комбриг барон Александр Николаевич фон Притвиц (расстрелян 27 сентября 1937 на Водоразделе между шлюзами №7 и №8). Зоотехником был Гриша Марченко, про него уже писала. Старшей огородницей была черкесская княжна Крым-Гирей. Заведующим электростанцией был Владимир Всеволодович Яковлев (1905-1980). Все они находились в концлагере по 58-й политической статье за «шпионаж» или «терроризм».
Здесь я хочу рассказать только об одном дне из жизни перечисленных выше людей - 4 августа 1935 года.
После убийства в декабре 1934 года Кирова на его место был назначен Жданов. Для ознакомления с полученной им вотчиной, простиравшейся от Старой Руссы на юге до Мурманска на севере, летом 1935 года Жданов предпринял вояж с большой свитой секретарей и заведующих отделами ленинградской парторганизации. 4 августа 1935 года Жданов и Микоян приехали в Повенецкий зверосовхоз, о чем была опубликована небольшая заметка в журнале «Карело-Мурманский край», 1935 № 8-9:
Начальник ББК Раппопорт вынужден был предпринять кое-какие меры, чтобы визит Жданова прошел гладко и не выплыло чего-либо наружу.
Еще в 1930 году было постановление Совета народных комиссаров категорически запрещающее использование политзаключенных (58-я статья) на административно-производственных должностях и было приказано всех политзаключенных в концлагерях снять с таких должностей и впредь использовать их только на тяжелых физических работах. Поскольку при исполнении этого постановления вся производственная деятельность концлагерей сошла бы на нет, это постановление повсеместно нарушалось. Постановление было выполнено только в отношении командного состава рот, кладовщиков и других мелких сошек, на которых и отыгрались.
Раппопорт рано утром позвонил в «Пушсовхоз» Дичу и потребовал, чтобы тот срочно спрятал всех политзаключенных, работающих на руководящих постах. Что и было исполнено Дичем по отношению ко всем политзаключенным за исключением Дробатковского, руководившего сельхозом. Дробатковский был строго предупрежден, как вести ему себя с Ждановым, ни под каким видом не признаваться, что он политзаключенный. Приняв Дробатковского за вольнонаемного агронома, Жданов после осмотра совхоза даже удостоил его словами благодарности и рукопожатием. Какое лицо сделал бы Жданов, если бы он знал, что подал руку заключенному, да еще «презренному контрреволюционеру», офицеру Русской армии!?
А вот что случилось в этот день со всеми остальными политзаключенными.
Рано утром оперативник разбудил заведующего электростанцией Владимира Всеволодовича Яковлева, политзаключенного «террориста», и отвел его в кабинет Дича. Через некоторое время в кабинет под конвоем привели Сампилона, Кази-Заде Керим Вадул-оглы, профессора-заведующего лабораторией. Затем пригнали Гришу Марченко, потом вскочили ветеринарные врачи. Только барон фон-Притвиц вошел с достоинством, на ходу выбрасывая свою палку, с совершенно невозмутимым лицом. Все они совершенно ничего не знали о визите Жданова и не понимали что случилось.
Вспоминает В.В. Яковлев о том, как все они в этот день ожидали расстрела:
«Такой сгон оперативниками в одно помещение политзаключенных наводил на мрачные размышления, усугублявшиеся видом из окна на стоявшую грузовую автомашину, вокруг которой, разминаясь, похаживали несколько молодых людей, одетых с иголочки в серые модные пальто-клеш и шляпы. По внешнему виду они безусловно не были заключенными, по важной манере себя держать они не могли быть концлагерными чекистами. Оперативник ушел, запрев нас на ключ. Мы стали шепотом делиться своими предположениями о цели непонятной для нас операции. Большинство предполагало получение чекистами Пушсовхоза какой-то срочной директивы о новых репрессиях политзаключенных, а стоявшая грузовая машина во исполнение этой директивы должна нас отвезти на какой-нибудь штрафной лагпункт подальше в лес для работ на лесоповале. Некоторые в своих предположениях пошли дальше, соглашаясь с остальными о неизбежности нашей отправки в лес на стоящей автомашине, но не на работы, а на расстрел, который произведут шатавшиеся у нас на глазах молодые люди - палачи высшей квалификации из Москвы с Лубянки (ОГПУ). Действительно непонятный приезд в такую глушь шикарных молодых людей как-то не вязался с умеренными предположениями и больше подтверждал крайние.
Так в полном неведении относительно нашей судьбы мы просидели в кабинете Дича около часа, после чего явились оба оперативника с двумя солдатами ВОХРа. Моих однокамерников и меня отвели в нашу камеру, ученых мужей в карцер. Нам было приказано никуда не выходить, в коридоре остался солдат. Все легли на свои топчаны, затаив невеселые думы о дальнейшей судьбе, пытаясь разгадать причину отсрочки нашего увоза, в котором никто из нас не сомневался. Безусловно, все нервничали, но старались не подавать виду. Менее всего мог сдержать себя Сорокин, то ворочаясь на топчане, который скрипел под его могучей фигурой, то вскакивая и подходя к окну. В один из подходов к окну, он нас всех созвал к окнам, немало перепугав энергичным возгласом. Мы увидели несшихся на большой скорости легковые машины, заполненных людьми в шляпах, похожих на тех, которые мозолили нам глаза перед кабинетом Дича. Только в третьей и четвертой машинах пассажиров было меньше и в них вместе с шляпами мелькали военные фуражки с малиновыми околышами формы ОГПУ. События развивались в совершенно непонятном для нас направлении.
После нескольких часов вынужденного безделья, во время которого кое-кто успел вздремнуть, пользуясь ослаблением вынужденного напряжения после утреннего шока, ветеринарный фельдшер Анемподист хотел заговорить с солдатом в коридоре, но только он приоткрыл дверь, как отпрянул назад перед выкинутым вперед штыком на винтовке. Попытка заговорить с часовым через дверь тоже не удалась. Прошел час обеда, но никто его к нам не принес, а часовой нас не выпускал. К вечеру сгустились тучи и сумерки, которые на этой широте летом наступают поздно, в этот день сгустились как-то раньше обычного, отчего на душе стало еще тоскливее, природа как бы хоронила нас. Электрического света не было, что дало мне повод для дополнительных размышлений: может быть электростанция не работает или нас отключили, хотя и в окна света нигде не было видно? А если не работает электростанция, то не идет ли эвакуация концлагеря, может быть что-нибудь случилось на границе как в 1930 году, когда финны оккупировали часть Карелии и успели освободить заключенных, переправив их в Финляндию?
Вдруг в камеру ворвался запыхавшийся оперативник. Назвав мою фамилию, выкрикнул: «Здесь»? «С «террористов» начинают, - подумал я, - с меня первого. Для расстрела уже достаточно темно». «Здесь», - добавил я вслух и шагнул к нему, навстречу судьбе» .
Продолжение здесь .
«Тем же летом 1935 года, но несколько позднее Пушсовхоз посетил еще один гость - посол Советского Союза в Великобритании Иван Михайлович Майский. Для его встречи была проведена аналогичная операция по устранению от встречи с Майским руководящих работников из политзаключенных. Эта операция прошла как-то тише и незаметнее, то ли вследствие стояния Майского на партийно-иерархической лестнице ниже Жданова, а потому и беспокойства о жизни посла было меньше, то ли приезд Майского в Пушсовхоз по дороге в Великобританию через Мурманск был неожидан и Дич не был вовремя предупрежден» .
Во время финской оккупации Повенецкий пушсовхоз был разрушен. После Великой Отечественной войны в 1945 г. на месте гулаговского Повенецкого пушсовхоза был создан Повенецкий зверосовхоз. Первый в СССР зверсовхоз не смог адаптироваться к новым экономическим условиям 1990-х годов, вольеры, в которых после войны выращивали норку, сейчас заброшены:
Мы погуляли по берегу Онежского озера, пора было возвращаться в Медгору. Было уже без четверти одиннадцать. Ехать от «Пушсовхоза» до развилки дороги Медгора-Повенец всего два километра. Я заранее договорилась с подругами, что они поедут вперед и будут ждать меня у развилки, а я пройду этой дорогой одна. Подруги, понимая и чувствуя мое состояние, не возражали. И вот я вышла из машины, они уехали вперед, я осталась совсем одна на пустынной ночной дороге…
«Территория Пушсовхоза не была огорожена ни колючей проволокой с вышками, ни простым забором, не имела каких-либо знаков границы и переходила в поле и дремучий лес. Этой особенностью ОЛП «Пушсовхоз» совсем не походил на обычный лагерный пункт, непременным признаком которого было огороженная колючей проволокой территория с вышками для часовых по периметру ограждения и единственными запирающимися воротами с вахтой у них. Поэтому вахта стоявшая у въезда в Пушсовхоз с проселочной дороги скорее имела символическое значение, так как для входа в ОЛП и выхода из него любой заключенный мог спокойно в обход вахты идти лесом, пользуясь сухостью песчаной почвы» .
«А как умиротворяющее действовала тишина темной тайги, когда возвращаясь последним рейсом автобуса с Медвежьей горы, я слезал на развилке дорог на Повенец и Пушсовхоз, удовлетворенный результатами достигнутыми для производства, и шел один одинешенек по еле заметной в темноте дороге до Пушсовхоза. Кроны могучих сосен еле шевелились, заслоняя то одну, то другую звезду, а небо, если не было покрыто низкими тучами, своей бесконечностью смягчало масштаб страданий, как-то делая их незначительными в сравнении с величиной Вселенной.
Безлюдие в лесу освобождало от чувства вечно ощущаемой за тобой слежки, просто от круглосуточной толчеи в людской массе, реакцией на которую возникало желание побыть одному, собраться с мыслями, продумать что-либо до конца, даже помечтать или вообще ни о чем не думать, без риска быть прерванным в такой блаженный момент вторжением все время окружавшей среды».
«Осударева дорога»…
Вот, наконец, впереди показался перекресток. Машина стоит, подруги меня поджидают:
Сначала мы не собирались ехать в страшное место, в Сандормох, на ночь глядя, но Таня попросила, и мы не смогли ей отказать. Я там не фотографировала. Ниже две танины фотографии:
Потом вернулись в Медгору, вышли у железнодорожного вокзала. Подруги вошли внутрь здания вокзала, а я поднялась наверх.
На следующий день мы поднимались на эту гору:
Время половина двенадцатого ночи, а солнце еще не закатилось за горизонт:
В двенадцать часов вернулись в гостиницу.
******************
«от Онего до Белого моря»
23 июня 2016
Интерпоселок. Важеозерский монастырь
Кончезерский завод и Кончезерские Марциальные воды
Гирвас
«Осударева дорога»
24 июня 2016
Станция Медвежья Гора (1)
Надвоицы (1). Могила китайских бойцов
Надвоицы (2). Заброшенный рудник
Надвоицы (3). Вокруг ББ канала
Сорока (1). Устье Нижнего Выга
Сорока (2). Савватий, Герман и Зосима
25 июня 2016
Беломорские петроглифы
Кемь. Семужий и жемчужный промыслы
Кемь. Храмы
Кемь. «Лондон»
Станция Медвежья Гора (2)
26 июня 2016
Кивач. Петрозаводск
После ужина мы решили поехать в Повенец к Беломорско-Балтийскому каналу. Собирались ехать все вместе, но в последний момент Карпуня отказалась. Таким образом нас осталось четверо, поэтому заказали одну машину. Диспетчер сказала, что все машины заняты: «Будете ждать минут двадцать?». Мы согласились, примерно в половине десятого машина подъехала к гостинице. Договорились с водителем, что сначала поедем в Повенец, там немного погуляем, затем на возвратном пути свернем в Сосновку, там тоже погуляем по берегу Онежского озера, откуда вернемся в Медгору. Водитель согласился и мы поехали.
До Повенца ехать 25 км, дорога Медвежьегорск-Вологда в прекрасном состоянии, водитель гнал как будто за нами гонятся, срезал углы, выезжал на встречку. К счастью, в это время дорога была пустая. Уже минут через двадцать мы пересекли мост шлюза №2 и вышли из машины.
Если Петербург это «окно» в Европу, тогда Повенец - «подоконник».
В прошлом году писала о том, как мы с Карпуней были на Соловках на Большом Заяцком острове . На острове сохранилась церковь апостола Андрея Первозванного, в которой Петр Великий молился, в которой был освящен первый Андреевский флаг. Утром 16 августа 1702 флот Петра снялся с рейда Большого Соловецкого острова и отправился на юго-запад, вдоль Заяцких островов, в сторону поселка Нюхча. А уже 26 августа корабли были в Онежском озере, откуда Петр отправился штурмовать Нотебург. 11 октября 1702 года крепость сдалась, Петр переименовал её в Шлиссельбург, а шведам позволил уйти со знаменами и пулей за щекой.
Как же это ему удалось всего за десять дней провести войска и проволочь два фрегата? Ведь не было между Белым морем и Онего ни дорог, ни канала? Это стало возможным благодаря, проведенной железной волей Петра и удивительной выносливостью русского человека, сквозь тайгу и болота «Осударевой дороге».
На десятый день пути, 26 августа, пройдя 185 верст, преодолев невероятные трудности, проваливаясь в рытвины, утопая в болотах, достиг Петр Повенца.
На табличке написано: «В 1702 году царь Петр Великий перетащил волоком два судна из Белого моря в Онежское озеро. С тех пор трасса, проложенная через тайгу и болота, стала называться «Осударевой дорогой». Она стала прологом основания Санкт-Петербурга».
В словаре областного Архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении (А. О. Подвысоцкий. С, 1885 г.) читаем: « Царская, Государева дорога. Под этим названием до сих пор известна в народной памяти проложенная Петром Великим дорога от с. Нюхчи (близ берега Белого моря в Кем. уезде) к Онежскому озеру у г. Повенца. Дорога эта уже давно уничтожилась, и только сохранился и постоянно поддерживается небольшой участок ее у самого с. Нюхчи, куда из местной церкви ежегодно совершается крестный ход».
В первых числах июля 1702 года около пяти тысяч мужиков из Нюхчи, Сумского Посада, Кеми, Усть-Онежского погоста, Каргополя, Белоозера, Повенца были пригнаны к месту работы. К ним присоединились крестьяне Соловецкого монастыря, Выговские староверы. Народ прибывал на лошадях с подводами, волокушами, инструментами. Началась заготовка леса для гатей и мостов, прорубали просеки, устилали «мхи» гатями, убирали валуны, строили переправы. Так началось строительство волока по непроходимым местам. В то же время использовались тропы нюхоцких солепромышленников, соловецких богомольцев, выгозерских староверов.
Строительство велось одновременно с севера от Нюхчи и с юга от Повенца.
На северном участке, длиной 94 версты, были построены: пристань на мысе Вардегара на Белом море, трасса по реке Нюхча до Пулозера, мосты через реки Воронья и Сума, далее просека до Вожмосалмы на Выгозере. Здесь также были построены переправы через реки Перма, Кукша-Мокса и Нела.
На южном участке, длиной 80 верст, использовался путь богомольцев-соловчан. Трасса рубилась до Маткозера и Телекинского озера, далее до Петровского Яма на Южном Выге, потом строились переправы через пролив озер Боброво и Выгозеро.
Всего на трассе было выполнено примерно 7,2 миллиона куб. метров земляных работ. Для сравнения: количество вынутых на Беломорстрое мягких грунтов - 15 миллионов куб. метров. Этим количеством грунта можно уложить железнодорожный путь от Петербурга до Москвы. На строительстве «Осударевой дороги», использовалась «рабсила» и «рабгужсила» (если пользоваться терминологией 1930-х), а также простейшая механизация. На Беломорстрое была только рабсила, кувалда и клин, лом и лопата.
Менее чем за месяц дорога была в основном подготовлена. 5 августа 1702 года М. Щепотев написал Петру: «Государь, дорога и пристань и подводы и суды на Онеге готовы». С 16 августа начался этот переход. В рекордно короткие сроки, всего за 9 дней русские полки прошли в невероятно тяжелых условиях, да не просто прошли, а протащили корабли и около полутора сотен пушек со средней скоростью более 20 верст в день!
«Везде по ямам первую мостовину клал сам Осударь, вторую давал класть сыну своему возлюбленному, а там и бояр на это дело потреблял»:
Суриков. Петр Великий перетаскивает суда из Онежского залива в Онежское озеро для завоевания крепости Нотебург у шведов, 1876, Русский музей.
На полпути могучего похода выгорецкие раскольники поднесли царю хлеб-соль. «Что за люди?», - спросил Петр. «Это раскольщики», - ответили ему, - «властей духовных не признают и за тебя, царь, не молятся». «Ну, а подати платят исправно?», - спросил Петр. «Народ трудолюбивый, без недоимок». «Живите же, братцы», - промолвил царь раскольникам, - «на доброе здоровье; о Царе Петре, пожалуй, хоть не молитесь, а раба Божия Петра во святых молитвах иногда поминайте, тут греха нет!»
Фрегаты Св. Дух и Курьер были спущены в Онежское озеро. Предание гласит, что будто в Повенце Петр не посетил церкви св. Петра и поехал озером; поднялась буря; «верно поевенецкий Петр сильнее московского», - сказал император, вернулся, помолился, и озеро понесло ладью дружелюбно.
Соборов в Повенце было два: старый, времен Бориса Годунова, обязанный своим возникновением в 1600 году новгородскому купечеству и схимонаху Анфиму, и новый. Оба собора деревянные, во имя Петра и Павла, и стояли на самом берегу залива. В старом соборе еще до Великой отечественной войны была икона Петра и Павла - та самая, пред которою молился Петр I. Оба собора погибли во время финской оккупации.
Осударева дорога не была заброшена и после взятия Невы. В течение Северной войны, как зимой так и летом, по ней пересылались отряды войск, перевозились военные припасы и, главным образом, пушки из Олонецкого края в Архангельск и из Архангельска в Петербург. Но затем «дорога запустела и лесом проросла», иными словами она окончила свое существование, не пережив и одного поколения. Причиной этому было то обстоятельство, что «ездаков через то место никого и никогда не бывает».
Странно, что этот поразительный переход Петра Великого плохо у нас известен, мало изучен, практически нет публикаций. Сравнить этот переход можно с героическим походом Суворова через Альпы в 1799 году и Ледовым походом на Аланды Багратиона в 1809 году.
Могли бы сделать великолепный туристический маршрут «Осударева дорога», организовать стоянки вроде финских laavu , вышки для наблюдения птиц, рыболовные маршруты. Летом пешком, на лодках, зимой на лыжах, про велосипедные дорожки даже не мечтаю. Деньги, не такие уж и большие, на это надо выделять из местного бюджета. Новые рабочие места появились бы, должен же кто-то убирать мусор, колоть дрова для этих лааву. А так на бумаге «развитие внутреннего туризма», а на деле нет ничего.
В 2003 году в Повенце была построена Никольская церковь в память строителей Беломорканала. Эта была первая церковь в Карелии построенная после 1917 года.
Идея строительства судоходного канала, соединяющего Онежское озеро и Белое море, принадлежит Петру Великому. О соединении Повенца с Сороками (Беломорском) на Белом море постоянно ходатайствовали губернаторы, земство, поморы, купцы; императоры Александр I, Николай I, Александр II были расположены к этой мысли, а канала все-таки не было.
Обстоятельства военного времени в 1915 году вынудили спешно приступить к строительству Мурманской железной дороги. Вопрос о строительстве Беломорского канала был отложен на неопределенное время.
В отчете « Третий год колонизационной работы Мурманской железной дороги » (1927 год) сказано:
«Первый проект Беломорско-Балтийского водного пути был составлен М. П. С. на основе изысканий инж. Здзярского в 1889 году, по так называемому восточному варианту через реку Телекинскую. В 1915 г. проект был пересоставлен по западному варианту через Сегозеро. Наконец, уже при Советской Власти в 1919 г. были заново эскизно запроектированы оба варианта, причем сметы по ним оказались примерно одинаковыми, вылившись в значительных суммах, около 140 милл. рублей по довоенным ценам; в то же время народно хозяйственное значение этого пути является спорным. Сами по себе географическое положение его и возможный район тяготения вряд ли могут обеспечить для него большой грузооборот. Водный путь этот должен быть, видимо, поставлен в последнюю очередь, после выполнения важнейших магистралей, как Волга-Дон и др» .
Но затем политическая ситуация в головах большевицкой верхушки изменилась. В начале 1920-х они были вынуждены признать идею мировой революции бесперспективной и что им придется жить-поживать «во враждебном капиталистическом окружении». В соответствии с ложной марксистской теорией такое сосуществование не может быть мирным, военный конфликт неизбежен. Почему с 1928 года началось бешенное строительство военной промышленности, получившее название «индустриализация» страны.
В 1931-1933 за 20 месяцев Беломорско-Балтийский водный путь (ББВП) был построен.
«Осуществить канал, и при том в рекордный по краткости срок, оказалось возможным только в условиях пролетарского государства, на основе планового социалистического хозяйства, при соблюдении шести исторических условий т. Сталина, когда цели сооружения поставлены были совершенно иные. Советская власть еще в эпоху ожесточенной гражданской войны внимательно занялась ББВП. В начале 1919 г. при ВСНХ в Ленинграде создано было „Управление работ по исследованию и составлению проекта ББВП“, затем присоединенное к Главному гидрографическому управлению. Проф. В. М. Никольский, еще в 1915 г. разрабатывавший вопрос о канале по западному варианту, составил проект его в 1920-22 гг. Затем в 1930 г. работа была продолжена в Москве „Белморстроем".
С осени 1931 г. в Медвежьей Горе приступлено было к непосредственному осуществлению проекта, а в навигацию 1933 г. советские суда уже пошли по ВБВП». ( П. Садиков. Прошлое Беломорско-Балтийского водного пути. Карело-Мурманский край, 1933 №5-6 )
Строился канал не для развития грузооборота, а исключительно в военных целях, притом только на несколько раз его использования. Для чего на самом деле был построен ББВП, с каким трудом в 1933 году протащили «советские суда» подводные лодки по каналу из Ленинграда в Белое море писала здесь . Никакого хозяйственного значения у этого канала никогда не было.
Никольская церковь, на переднем плане канал у шлюза №2:
17 августа 1933 года из Ленинграда на Беломорканал были отправлены на экскурсию 120 писателей. Их задачей было увидеть, собрать материалы, а затем описать процесс «перековки» заключенных на строительстве канала. Поехал на Соловки и Беломорский канал и писатель М.М. Пришвин. Правда, поехал он не вместе с остальными, а сам по себе. По результатам этой поездки Пришвин написал очерки «Отцы и дети» («Онего-Беломорский край») и «Соловки», которые не были приняты в писательский сборник «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931-1934 гг.», изданный в 1934 году и запрещенный, т.е. изъятый из библиотек, в 1937 году.
Путешествие в ад поразило писателя, он не поверил ни в какую перековку. Так началась работа над «Осударевой дорогой», возможно, самым главным его произведением, но одновременно и самым неудачным. Работал он долго, мучительно, почти пятнадцать лет, закончил в 1948 году. Он прекрасно понимал что такое пролетарская цензура и тем не менее надеялся на публикацию. Времена перековок канули в лету, Беломорский канал предпочитали не вспоминать, факт использования принудительного труда в СССР не афишировался, так как бросал тень на светлый социалистический фасад. А что там за тем фасадом…. «Ты тамо еси, аще сниду во ад - тамо еси».
От Пришвина требовали переделок. Он создал плоский образ хорошего чекиста, других каких-то водевильных персонажей, потом перенес стройку в другое место и без участия заключенных и надсмотрщиков, изменил название. Но всё равно не публиковали. «Осудареву дорогу» опубликовали после его смерти в 1957 году.
О чем этот роман-сказка? Сюжет - строительство новой «осударевой» дороги - Беломорского канала. Подлинная проблема, трагедия новой дороги это уничтожение народа большевиками: "Не канал цель легавых, а ненависть к свободному, как они человеку" - вот главная тема. Даже так - Великая Тема, поднятая Пришвиным. Великая заслуга Пришвина заключается в том, что он Первым в нашей стране обозначил эту Тему. Он дал понять, что эту Тему невозможно забыть, замолчать, что литература к ней еще вернется. Так и случилось. Вторым стал Александр Солженицын в его художественном исследовании «Архипелаг ГУЛАГ»: «…канал - это придумка, это предлог, чтобы замучить и покончить с человеком свободным...».
Собственно я бы не стала здесь упоминать об этом неудачном с художественной точки зрения произведении Пришвина, если бы не прочитала в «воспоминаниях» Олега Васильевича Волкова (1900-1996) «Погружение во тьму» следующее: «Пришвин, опубликовавший "Государеву дорогу", одной этой лакейской стряпней перечеркнул свою репутацию честного-писателя гуманиста славившего жизнь!».
Как уже было сказано выше Пришвин ничего при жизни не смог опубликовать, и Волкову прекрасно было об этом известно. Но с великим писателем он свел счеты посмертно.
Этот омерзительный отзыв и стал для меня последней каплей, после которой я приняла окончательное решение опубликовать свидетельства о стукаческой работе Волкова в лагерях, иначе это было бы предательством по отношению к светлой памяти о тех людях, доверявших этому провокатору, жизни которых он погубил.
Потому что как сказал Михаил Михайлович Пришвин: «Если ты себя считаешь сыном своего русского народа, то ты должен вечно помнить, в каком зле искупался твой народ, сколько невинных жертв оставил он в диких лесах, на полях своих везде» .
На карте красным обозначена «Осударева дорога» Петра Великого, синим - Беломорский канал имени Сталина:
Побродив вдоль канала и вокруг Никольской церкви минут пятнадцать, мы сели в машину и поехали по старому Повенецкому тракту обратно в сторону Медгоры. Но ехали недолго, всего километра четыре, после чего повернули на юг, туда, где в двух километрах от Повенецкого тракта на берегу Онежского озера находится поселок Сосновка. Это название поселок получил в 1991 году, до этого он назывался просто - зверосовхоз «Повенецкий». А еще раньше, с 1930 года, здесь находился лагпункт ГУЛАГа «Повенецкий Зверосовхоз», а чекистское начальство и заключенные называли его просто Пушхоз.
Мы вышли из машины и пошли гулять по берегу вдоль Лутнинской губы (Кочгуба):
У поморов «губа» означает залив, а «наволок» - мыс.
Кочнаволок:
В тот день был удивительный закат. Заходящее солнце освещало облака, от которых свет растекался по воде озера отчего было светло как днем. Ни одной фотографии в этой записи я не редактировала. Глядя на фотографию ниже, трудно поверить, что она была сделана в половине одиннадцатого ночи, но факт остается фактом:
17 августа 1930 года здесь на 3884 га на болоте были начаты работы: рубка леса, осушка и раскорчевка болот, рытье канав, строительство мостов и дорог, постройка зданий. Потом посадили рожь и травы, развели огороды, построили парники и отапливаемые теплицы, устроили молочную ферму, развели свиней. В конце того же 1930 года был организован пушной сектор: с Соловков были привезены соболя, серебристо-черные лисицы, куницы и кролики (поэтому лагпункт и назывался зверосовхозом и пушсельхозом). Это была первая в СССР звероферма. В 1934 году здесь была организована ветеринарно-бактериологическая лаборатория Зональной станции Академии Наук. Велась научная работа по акклиматизации южных растений в условиях суровой Карельской природы. Мех лисиц и соболей продавался заграницу за валюту. Морковь, капуста, огурцы, помидоры, зелень поступали на стол начальства Беломорско-Балтийского комбината (ББК). Как уже было сказано выше это был лагпункт ГУЛАГа.
В 1934 году начальником лагпункта «Повенецкий Пушсовхоз» был чекист Меер Львович Дич, который, кстати, сам был заключенным - сидел за взятку 10000 рублей за прекращение уголовного дела; пушным хозяйством заведовал бывший политзаключенный финский коммунист К.Г. Туомайнен (расстрелян 28 декабря 1937 г. в Сандармохе), сельхозом - политзаключенный Павел Владимирович Дробатковский, офицер Павлоградского гусарского полка, сын помещика и агроном с незаконченным образованием (расстрелян 22 сентября 1937 года в Сандормохе). В научной лаборатории работали политзаключенные: выпускник Петровско-Разумовской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии монгол Даши Сампилон, выделявшийся своей образованностью, учтивостью и … громадным ростом (расстрелян 20 января 1938 года в Архангельской области); молодой талантливый профессор-микробиолог азербайджанец Кази-Заде Керим Вадул-оглы (Казиев Керим Вадулович 1900-1966), к которому земляки обращались почтительно эфенди; микробиолог Александра Павловна Алексеева (Рябушинская) (расстреляна 3 октября 1937 года в Сандормохе). Тепличным хозяйством заведовал офицер Русской армии, служивший в Красной армии начальником Противовоздушной обороны Ленинграда заключенный комбриг барон Александр Николаевич фон Притвиц (расстрелян 27 сентября 1937 на Водоразделе между шлюзами №7 и №8). Зоотехником был Гриша Марченко, про него уже писала. Старшей огородницей была черкесская княжна Крым-Гирей. Заведующим электростанцией был Владимир Всеволодович Яковлев (1905-1980). Все они находились в концлагере по 58-й политической статье за «шпионаж» или «терроризм».
Здесь я хочу рассказать только об одном дне из жизни перечисленных выше людей - 4 августа 1935 года.
После убийства в декабре 1934 года Кирова на его место был назначен Жданов. Для ознакомления с полученной им вотчиной, простиравшейся от Старой Руссы на юге до Мурманска на севере, летом 1935 года Жданов предпринял вояж с большой свитой секретарей и заведующих отделами ленинградской парторганизации. 4 августа 1935 года Жданов и Микоян приехали в Повенецкий зверосовхоз, о чем была опубликована небольшая заметка в журнале «Карело-Мурманский край», 1935 № 8-9:
Начальник ББК Раппопорт вынужден был предпринять кое-какие меры, чтобы визит Жданова прошел гладко и не выплыло чего-либо наружу.
Еще в 1930 году было постановление Совета народных комиссаров категорически запрещающее использование политзаключенных (58-я статья) на административно-производственных должностях и было приказано всех политзаключенных в концлагерях снять с таких должностей и впредь использовать их только на тяжелых физических работах. Поскольку при исполнении этого постановления вся производственная деятельность концлагерей сошла бы на нет, это постановление повсеместно нарушалось. Постановление было выполнено только в отношении командного состава рот, кладовщиков и других мелких сошек, на которых и отыгрались.
Раппопорт рано утром позвонил в «Пушсовхоз» Дичу и потребовал, чтобы тот срочно спрятал всех политзаключенных, работающих на руководящих постах. Что и было исполнено Дичем по отношению ко всем политзаключенным за исключением Дробатковского, руководившего сельхозом. Дробатковский был строго предупрежден, как вести ему себя с Ждановым, ни под каким видом не признаваться, что он политзаключенный. Приняв Дробатковского за вольнонаемного агронома, Жданов после осмотра совхоза даже удостоил его словами благодарности и рукопожатием. Какое лицо сделал бы Жданов, если бы он знал, что подал руку заключенному, да еще «презренному контрреволюционеру», офицеру Русской армии!?
А вот что случилось в этот день со всеми остальными политзаключенными.
Рано утром оперативник разбудил заведующего электростанцией Владимира Всеволодовича Яковлева, политзаключенного «террориста», и отвел его в кабинет Дича. Через некоторое время в кабинет под конвоем привели Сампилона, Кази-Заде Керим Вадул-оглы, профессора-заведующего лабораторией. Затем пригнали Гришу Марченко, потом вскочили ветеринарные врачи. Только барон фон-Притвиц вошел с достоинством, на ходу выбрасывая свою палку, с совершенно невозмутимым лицом. Все они совершенно ничего не знали о визите Жданова и не понимали что случилось.
Вспоминает В.В. Яковлев о том, как все они в этот день ожидали расстрела:
«Такой сгон оперативниками в одно помещение политзаключенных наводил на мрачные размышления, усугублявшиеся видом из окна на стоявшую грузовую автомашину, вокруг которой, разминаясь, похаживали несколько молодых людей, одетых с иголочки в серые модные пальто-клеш и шляпы. По внешнему виду они безусловно не были заключенными, по важной манере себя держать они не могли быть концлагерными чекистами. Оперативник ушел, запрев нас на ключ. Мы стали шепотом делиться своими предположениями о цели непонятной для нас операции. Большинство предполагало получение чекистами Пушсовхоза какой-то срочной директивы о новых репрессиях политзаключенных, а стоявшая грузовая машина во исполнение этой директивы должна нас отвезти на какой-нибудь штрафной лагпункт подальше в лес для работ на лесоповале. Некоторые в своих предположениях пошли дальше, соглашаясь с остальными о неизбежности нашей отправки в лес на стоящей автомашине, но не на работы, а на расстрел, который произведут шатавшиеся у нас на глазах молодые люди - палачи высшей квалификации из Москвы с Лубянки (ОГПУ). Действительно непонятный приезд в такую глушь шикарных молодых людей как-то не вязался с умеренными предположениями и больше подтверждал крайние.
Так в полном неведении относительно нашей судьбы мы просидели в кабинете Дича около часа, после чего явились оба оперативника с двумя солдатами ВОХРа. Моих однокамерников и меня отвели в нашу камеру, ученых мужей в карцер. Нам было приказано никуда не выходить, в коридоре остался солдат. Все легли на свои топчаны, затаив невеселые думы о дальнейшей судьбе, пытаясь разгадать причину отсрочки нашего увоза, в котором никто из нас не сомневался. Безусловно, все нервничали, но старались не подавать виду. Менее всего мог сдержать себя Сорокин, то ворочаясь на топчане, который скрипел под его могучей фигурой, то вскакивая и подходя к окну. В один из подходов к окну, он нас всех созвал к окнам, немало перепугав энергичным возгласом. Мы увидели несшихся на большой скорости легковые машины, заполненных людьми в шляпах, похожих на тех, которые мозолили нам глаза перед кабинетом Дича. Только в третьей и четвертой машинах пассажиров было меньше и в них вместе с шляпами мелькали военные фуражки с малиновыми околышами формы ОГПУ. События развивались в совершенно непонятном для нас направлении.
После нескольких часов вынужденного безделья, во время которого кое-кто успел вздремнуть, пользуясь ослаблением вынужденного напряжения после утреннего шока, ветеринарный фельдшер Анемподист хотел заговорить с солдатом в коридоре, но только он приоткрыл дверь, как отпрянул назад перед выкинутым вперед штыком на винтовке. Попытка заговорить с часовым через дверь тоже не удалась. Прошел час обеда, но никто его к нам не принес, а часовой нас не выпускал. К вечеру сгустились тучи и сумерки, которые на этой широте летом наступают поздно, в этот день сгустились как-то раньше обычного, отчего на душе стало еще тоскливее, природа как бы хоронила нас. Электрического света не было, что дало мне повод для дополнительных размышлений: может быть электростанция не работает или нас отключили, хотя и в окна света нигде не было видно? А если не работает электростанция, то не идет ли эвакуация концлагеря, может быть что-нибудь случилось на границе как в 1930 году, когда финны оккупировали часть Карелии и успели освободить заключенных, переправив их в Финляндию?
Вдруг в камеру ворвался запыхавшийся оперативник. Назвав мою фамилию, выкрикнул: «Здесь»? «С «террористов» начинают, - подумал я, - с меня первого. Для расстрела уже достаточно темно». «Здесь», - добавил я вслух и шагнул к нему, навстречу судьбе» .
Продолжение здесь .
«Тем же летом 1935 года, но несколько позднее Пушсовхоз посетил еще один гость - посол Советского Союза в Великобритании Иван Михайлович Майский. Для его встречи была проведена аналогичная операция по устранению от встречи с Майским руководящих работников из политзаключенных. Эта операция прошла как-то тише и незаметнее, то ли вследствие стояния Майского на партийно-иерархической лестнице ниже Жданова, а потому и беспокойства о жизни посла было меньше, то ли приезд Майского в Пушсовхоз по дороге в Великобританию через Мурманск был неожидан и Дич не был вовремя предупрежден» .
Во время финской оккупации Повенецкий пушсовхоз был разрушен. После Великой Отечественной войны в 1945 г. на месте гулаговского Повенецкого пушсовхоза был создан Повенецкий зверосовхоз. Первый в СССР зверсовхоз не смог адаптироваться к новым экономическим условиям 1990-х годов, вольеры, в которых после войны выращивали норку, сейчас заброшены:
Мы погуляли по берегу Онежского озера, пора было возвращаться в Медгору. Было уже без четверти одиннадцать. Ехать от «Пушсовхоза» до развилки дороги Медгора-Повенец всего два километра. Я заранее договорилась с подругами, что они поедут вперед и будут ждать меня у развилки, а я пройду этой дорогой одна. Подруги, понимая и чувствуя мое состояние, не возражали. И вот я вышла из машины, они уехали вперед, я осталась совсем одна на пустынной ночной дороге…
«Территория Пушсовхоза не была огорожена ни колючей проволокой с вышками, ни простым забором, не имела каких-либо знаков границы и переходила в поле и дремучий лес. Этой особенностью ОЛП «Пушсовхоз» совсем не походил на обычный лагерный пункт, непременным признаком которого было огороженная колючей проволокой территория с вышками для часовых по периметру ограждения и единственными запирающимися воротами с вахтой у них. Поэтому вахта стоявшая у въезда в Пушсовхоз с проселочной дороги скорее имела символическое значение, так как для входа в ОЛП и выхода из него любой заключенный мог спокойно в обход вахты идти лесом, пользуясь сухостью песчаной почвы» .
«А как умиротворяющее действовала тишина темной тайги, когда возвращаясь последним рейсом автобуса с Медвежьей горы, я слезал на развилке дорог на Повенец и Пушсовхоз, удовлетворенный результатами достигнутыми для производства, и шел один одинешенек по еле заметной в темноте дороге до Пушсовхоза. Кроны могучих сосен еле шевелились, заслоняя то одну, то другую звезду, а небо, если не было покрыто низкими тучами, своей бесконечностью смягчало масштаб страданий, как-то делая их незначительными в сравнении с величиной Вселенной.
Безлюдие в лесу освобождало от чувства вечно ощущаемой за тобой слежки, просто от круглосуточной толчеи в людской массе, реакцией на которую возникало желание побыть одному, собраться с мыслями, продумать что-либо до конца, даже помечтать или вообще ни о чем не думать, без риска быть прерванным в такой блаженный момент вторжением все время окружавшей среды».
«Осударева дорога»…
Вот, наконец, впереди показался перекресток. Машина стоит, подруги меня поджидают:
Сначала мы не собирались ехать в страшное место, в Сандормох, на ночь глядя, но Таня попросила, и мы не смогли ей отказать. Я там не фотографировала. Ниже две танины фотографии:
Потом вернулись в Медгору, вышли у железнодорожного вокзала. Подруги вошли внутрь здания вокзала, а я поднялась наверх.
На следующий день мы поднимались на эту гору:
Время половина двенадцатого ночи, а солнце еще не закатилось за горизонт:
В двенадцать часов вернулись в гостиницу.
******************
«от Онего до Белого моря»
23 июня 2016
Интерпоселок. Важеозерский монастырь
Кончезерский завод и Кончезерские Марциальные воды
Гирвас
«Осударева дорога»
24 июня 2016
Станция Медвежья Гора (1)
Надвоицы (1). Могила китайских бойцов
Надвоицы (2). Заброшенный рудник
Надвоицы (3). Вокруг ББ канала
Сорока (1). Устье Нижнего Выга
Сорока (2). Савватий, Герман и Зосима
25 июня 2016
Беломорские петроглифы
Кемь. Семужий и жемчужный промыслы
Кемь. Храмы
Кемь. «Лондон»
Станция Медвежья Гора (2)
26 июня 2016
Кивач. Петрозаводск