Река по имени Лена. Часть 2: Киренск - гора Ичёра
Киренск - маленький городок (11 тыс. жителей), старейший как в Иркутской области, так и на всём протяжении Лены. Он стоит в неописуемой дали от чего бы то ни было, однако и молодая художница из Иркутска, и ушлый бизнесмен-дальнобойщик из Бодайбо в один голос говорили мне, что в Киренске красиво и там непременно надо побывать. Мы оказались здесь буквально на часок стоянки белого скоростного "Полесья" - на вводном кадре оно у правого края. Киренск правда весьма колоритен, не столько даже своей архитектурой, сколько планом и расположением, но в конечном счёте он лишь порождение своей реки. И как портовый Усть-Кут открывает на Лене самый индустриальный участок, пройденный нами в прошлой части, так и Киренском начинается самый исторический фрагмент великой реки, где красавица Лена впервые встретила русских людей и провожала их то на Амур, то в Арктику.
Лена перед Киренском словно запутывает следы, причудливо извиваясь излучинами внутри других излучин. Но близость города выдают грузовые суда, обильно зависшие вдоль фарватера, да, по крайней мере в субботний день, многочисленные пикники на вдающихся в русло тут и там искусственных косах:
2.
Вот справа за кустами мелькнул оранжевый "колдун" - значит, мы проходим мимо аэропорта. Он в Киренске тоже с историей, построенный в 1941 году по программе "АлСиб". То есть "Аляска - Сибирь", между которыми из США в СССР перегонялись ленд-лизовские самолёты. В Киренске они делали предпоследнюю посадку, прилетая из Якутска и улетая в Красноярск, где продолжали путь на войну по железной дороге. Деревянный резной аэротеремок тех лет, увы, до наших дней не сохранился, заменённый типовым советским терминалом, но рёв самолётов в Киренске - звук такой же привычный, как урчание судовых моторов. Речной путь сюда чуть длиннее автодорожного (309 километров против 277), но дорога столь ужасна, что речной транспорт выигрывает не только комфортабельностью, но и скоростью (5,5 часов против 7) и даже, с тех пор как оператором линии стал "Витим-Лес" вместо якутского "Ленатурфлота" - ценой (650 рублей против 2-3 тысяч). Однако и минивэны, и "Полесья" отправляются в Киренск из Усть-Кута, а самолёты авиакомпании "Ангара" летают напрямую из Иркутска, так что фиксированные 5,5 тысяч рублей за билет на архаичный Ан-24 вполне себе выгодны. Проблема лишь в том, что "нельзя просто взять и поехать в Киренск" - на любой транспорт сюда билеты разобраны сильно заранее.
2а.
А городской транспорт Киренска - вот:
3.
В Ярославской области есть городок Тутаев, где два района стоят по разные стороны Волги, а моста между ними нет. Но в Тутаеве один паром да моторные лодки по заполнению, в Киренске же паромные переправы образуют, натурально, солярный знак. Центр город лежит на почти идеально круглом небольшом (1,4км в диаметре) острове в стрелке Лены и Киренги, а окраины - на других берегах. Лишь через узкую Старую Киренгу в 1969 году насыпали дамбу, связавшую центр с аэропортом и дорогой в Усть-Кут, в то время как ни через основное русло Киренги (а полноводностью она сравнима с Доном), ни тем более через Лену, за которой неприступная скала разделяет районы Мельничный и Пролетарск, нет ни дамб, ни мостов. При этом окраины здесь - отнюдь не спальные районы: за Киренгой находятся электростанция и лесозавод, а в Мельничном - речной порт со всей инфраструктурой, три крана которого видны издалека. Зимой преграды исчезают под толстым слоем льда; в межсезонье город распадается и жизнь за обеими реками останавливается, ну а летом паромы носятся туда-сюда чаще, чем ПАЗики.
4.
Центр Киренска встречает разноцветными старинными особняками, под окнами которых суда ходят, как у меня под окном машины. Между ними обилие заросших пустырей напоминает, что видим мы лишь остатки былого. История Киренска извилиста и полна парадоксов, и не случайно около аэропорта лежит Хабаровское кладбище - красной нитью проползает сквозь неё странный роман с Даурией. О Киренске говорят, что он на 30 лет старше Иркутска, однако тут всё упирается в точку отсчёта.
5.
Первую из этих точек поставил в 1630 году чуть ниже по течению десятник Василий Бугор, сыскавший удобный путь из Енисейска на Лену по Ангаре, Илиму, Игирме и волоком в речку Кута. Походив летом от Куты до Олёкмы, Бугор отправился назад, но оставил 4 человек из своего отряда строить круглогодичную заимку, получившую название Никольский погост. Кутский волок же государевы люди оценили по достоинству, и уже в 1632 году ниже по Лене появился Якутск - город-ключ от Дальнего Востока, Арктики и Аляски. Тут-то и объявился на Лене Ерофей Павлович Хабаров, сборщик пушнины из смытой паводком деревеньки под Сольвычегодском, от нищеты и долгов подавшийся в Тобольск и Мангазею. На Лене он вместе с братом Никифором решил укорениться, и в 1639 году построил солеварню в Усть-Куте, а в 1641 - мельницу близ устья Киренги, видимо в устье речки Телячихи (она же Титилячиха, а изначально, видимо, Тыгделичан). Соль и хлеб Хабаровых поставлялись в Якутск, но там не лезли в горло воеводе Петру Головнину, который даже среди прочих сибирских воевод "славился" спесью и алчностью. Вскоре он прибрал к рукам бизнес Хабаровых, а самого Ерофея бросил в каземат. Ещё через пару лет Головнина арестовали да увезли на суд в Москву, но выйдя на волю, Хабаров попросил у нового воеводы Дмитрия Францбекова отряд лихих казаков да ушёл за горы покорять Приамурье. Мельница на Телячихе, однако, продолжала работать, а на плоском острове напротив неё всё чаще собиралась ярмарка. Теперь уже не якутский, а илимский воевода Лаврентий Обухов в 1663 году основал при этой ярмарке первый в Восточной Сибири монастырь Усть-Киренскую пустынь, а в 1665 усилил её одноимённым острогом. Прежде главной крепостью в этих местах был Чечуйск, где служил Никифор Черниговский, а точнее житомирский шляхтич, попавший в плен в Смоленскую войну 1632 года. В Сибири поняв, что совсем не скучает по замкам да церквам тесной Волыни, он подался на службу, только вот польский гонор остался при нём. И проявился в том же 1665 году, когда довольный собой Лаврентий Обухов обесчестил его супругу. Собрав отряд мятежников из 84 сабель, Черниговский появился на Усть-Киренской ярмарке, где порешил воеводу, ограбил купцов, подпалил острог и, прихватив из монастыря икону с вцепившимся в неё отцом Ермогеном, рванул тропой Хабарова на Амур, в заброшенную крепость Албазин, чтобы там жить подальше от государства. Государство, конечно, Черниговского догнало, но за заслуги в покорении новых земель простило, а долгая война Царства Русского и Цинского Китая за Албазин - тема для отдельной истории. Через пару лет в Киренск вернулся постаревший Хабаров, измотанный долгим тяжбами в Москве и Тобольске с бывшими товарищами по амурским походам. Здесь он и умер в 1671 году в своей избе с видом на мельницу в устье Телячихи.
6.
Но мельница молола, в пустыни звонили колокола, а на ярмарке затаривались перед дальним путём Семён Дежнёв, братья Лаптевы, Витус Беринг... Под его грандиозную экспедицию государство обустроило в 1740-х годах Якутский тракт, а заодно и Киренску в 1775 году перепал статус города. В 1783 он сделался центром уезда, раскинувшегося на 409 тысяч квадратных километров - больше половины Иркутской губернии. Как и прежде, городок жил рекой, и к началу ХХ века с население 2,3 тыс. человек (из которых 7%, как часто бывало в Сибири, составляли евреи) был вроде и невелик, а всё ж крупнее соседних Верхоленска и Балаганска, вместе взятых. На круглом острове, как и в старые добрые времена, жизнь крутилась вокруг ярмарки, а Мельничный посёлок на другом берегу оставался центром производства. Тем более уже с середины 19 века настоящий центр Киренского уезда сместился в его дальний угол, на Витим и его приток Бодайбо, где сперва иркутские купчины вроде Сибиряковых и Трапезниковых, а затем и международный капитал во главе с хитрым банкирами Гинцбургами осваивали "русское Эльдорадо" Ленских приисков. И пока капиталисты выстраивали логистику в меру своих возможностей, собирая в Верхоленске заказанные за тридевять земель пароходы и налаживали работу порта в Жигалово, уездные власти придумали новое применение для Телячихи:
7.
В 1890 году там получил землю нижнеудинский купец Николай Глотов, проделавший весьма нетривиальный, и в то же время очень характерный для своей эпохи путь. Он начинал как крепостной мастеровой в Нижнем Тагиле, с отменой крепостничества уехал управляющим на Абаканский завод, и наконец в 1883 году завладел собственным Николаевским заводом около Илимска, купив его по дешёвке у разорившихся нерчинских (опять Даурия!) магнатов Бутиных. Тут стоит сказать, что хотя первые пароходы на Лене появились ещё в 1860-е годы, доставить современное судно в самый изолированный из крупных речных бассейнов было задачей не из простых. Пароходы попадали сюда либо опасным и долгим путём через Арктику, либо завозились по частям гужевыми подводами на сборочные стапеля, и вот железоделательный завод прямо на другой стороне Кутского волока оказался в распоряжении Глотова. Уездные власти пригласили Николая Егоровича к сотрудничество в режиме частно-государственного партнёрства: 4 судна, построенных на его заводе и доставленных через Куту в 1890-95 годах, легли в основу первого государственного пароходства на Лене, а "домом" их стал Телячихинский затон. Дальше государственный флот неуклонно расширялся, к середине ХХ века превратившись в Ленское объёдинённое речное пароходство (ЛОРП). В 1929 году Глотовский затон стал называться Красноармейским затоном, а в 1936 на его берегу появился одноимённый судозавод, с которого вышла большая часть буксирного флота Лены. В 1981 году его понизили в статусе обратно до судоремонтного затона, а окончательно закрыли в 2006 году. РЭБ находится в глубине затона, а на берегу даже издалека впечатляет деревянно-каркасный корпус 1930-х годов, принадлежавший силикатному заводу:
8.
И с какой стороны Лены был центр Киренска в советское время - ещё вопрос: на том берегу между затоном и тройкой портовых кранов нашлось место даже для микрорайона хрущевок. Справа виден отлогий берег, куда причаливает паром с позапрошлого кадра, ну а наше "Полесье" пришвартовалось у дебаркадера на правом берегу. Тут стоит напомнить, что из Усть-Кута в то утро вышло два "Полесья" - обычное пассажирское и спецрейс для вахтовиков "Витим-Леса". Немногочисленных пассажиров, ехавших дальше Киренска, пересадили именно на спецрейс, а так как шёл катер без остановок - пассажирский рейс мы обогнали на час или больше. На дебаркадере толпа встречающих ждала рейсовую "Полеску", на спецрейсе вахтовики и капитан договорились устроить 40-минутный перекур, ну а мы решили хоть чуть-чуть прогуляться по городу.
9.
Гордость Киренска - многоярусная деревянная набережная, обустроенная в 2021 году:
10.
И даже детская горка над ней - не что-нибудь, а памятник первому ленскому пароходу "Святой Тихон Задонский", собранному в 1861 году в Верхоленске из деталей с завода Джона Коккериля под Антверпеном.
11.
В топонимике Киренска, при этом, набережной нет - от основания до устья Киренги круглый остров опоясывает улица Ленских Рабочих:
11а.
"Лицо" Киренска по ней - старые каменные магазины Петра Щелкунова и Анны Громовой (1903):
12.
Нынешние хозяева которых также поучаствовали в украшении набережной по мере сил:
12а.
Между ними затесался уголок банальщины, радующий глаз своей лаконичностью деревянностью:
13.
Двор меж двух купеческих домов примечателен своими амбарами. У Щелкунова, более известного в первую очередь как "отец" угольного Черемхово, амбар был деревянный, но огромный:
14.
А у пароходчицы Громовой, в 1897-1911 годах завладевшей 4 пароходами и 5 баржами - маленький, зато из кирпича:
15.
На второй от реки улице Соснина сказка заканчивается, сменяясь неуютным пейзажем сибирской глуши. Но - всё ж таки со старыми домами:
16.
По улице Ленских Рабочих набережной также хватает всего на один квартал. Быстрым шагом мы поспешили вверх вдоль берега Лены, да свернули у массивного деревянного дома, который то ли НЭПовских времён, то ли просто потерял все наличники и карнизы:
17.
Изба напротив примечательна табличками, поясняющим, на улицу имени кого мы вышли:
17а.
Улица Зайцева довольно круто поднимается от реки: круглый остров Киренска - отнюдь не плоский, и его обращённая к Лене половина известна как Нагорная часть.
18а.
По улице Зайцева, чуть срезав дворами, мы вышли на главную площадь у хрущевского здания администрации. Мы бежали сюда бегом, чтобы посмотреть на памятник героям "АлСиба" (2019) в виде макетов самолётов над могилами лётчиков... но второпях не заметили его и свернули буквально в десяти метрах - лишь разбирая фото я приметил силуэты самолётов за кустами у торца администрации.
18. из викигида.
Нам же в кадр попал только скромный Ильич за другими кустами да памятник Труженицам Тыла (2020):
19.
Глядящие на столь же типовой мемориал Победы, к которому сбоку пристроился маленький Чёрный тюльпан:
20.
Разочарованием стала и церковь Спаса Нерукотворного (1805), преемница деревянного храма Усть-Киренского острога. Красивая на старых фото...
21а.
...в наши дни она, хоть и с подлинной коробкой стен, выглядит так. Чёрный крест у крыльца - памятник Ерофею Хабарову:
21.
И даже пара роскошных деревянных домов купцов Марковых на улице Ленских Рабочих не оправдали забега - они прекрасно видны и с реки:
22.
Впрочем, судя по облику набережной да по друзьям той иркутской художницы из начала поста, к которым она советовала обратиться, если вдруг мы решим съездить в Киренск, сюда стоит вернуться хотя бы потому, что для такой глуши тут немало интересных творческих людей, собравшихся в итоге при музее и библиотеке. На прогулку по Киренску же нужно как минимум 2-3 часа - немало интересных домиков стоит на его улицах, включая Коммунистическую, прежде Казачью, образующую диаметр круглого острова на равном удалении от двух рек. Вот только с фотоаппаратом да аккаунтом в блогах не гулял по Старому Киренску никто, кажется, очень давно - в интернете хватает описаний его архитектуры, но все с чёрно-белыми фото, и что из этих домов цело в наши дни - не ясно.
23.
Подгорная часть со стороны Киренги, над которой нависают краснокирпичные корпуса старых Казённых винных складов (1906-12), в советское время служивших тюрьмой НКВД, узников которой хоронили на том самом Хабаровском кладбище, заочно кажется интереснее Нагорной. Однако в общем и туда мы опоздали как минимум на сотню лет - ведь главной достопримечательностью старинного городка была Усть-Киренская Троицкой пустынь, которой оказалось не суждено пережить ХХ век:
24а.
О мучительном рождении старейшего за Енисеем православного монастыря я уже рассказывал выше. Не вполне понятно только, почему Лаврентий Обухов задумал строить именно монастырь, и именно в Усть-Киренске, а не в воеводском Илимске. Может быть, первичной была икона Богоматери Оранты наподобие фресок Киевской Софии, что принёс в эту глушь невесть откуда загадочный иеромонах Ермоген. Два года спустя мятежники Никифора Черниговского убили Обухова и увели Ермогена за Становой хребет, но заложенная им Троицкая церковь в Усть-Киренской пустыни была достроена и освящена в 1669 году. Ермоген вернулся сюда лишь через 20 лет, когда по итогам Нерчинского договора был окончательно срыт Албазин, а пережившая две тяжелейшие осады Оранта как Албазинская Богоматерь осталась казачьей святыней в Сретенской станице на Шилке. Не знаю, как тут встретили Ермогена: в 1671 году обитель получила угодья покойного Ерофея Хабарова, вмиг разбогатев и превратившись в экономический центр округи. Вокруг монастыря по сути и рос городок, и забор (капитальной ограды пустынь никогда не имела) с годами исчез, жилые корпуса смешались с городскими постройками, да и храмы были разбросаны на пару кварталов. Троицкая церковь (кадр выше) в 1783-1817 годах отстроилась в камне, и вроде бы её обрубок можно увидеть по сей день. Деревянная церковь Алексия Человека Божьего (1891) с необычной обводной галереей утрачена бесследно:
24б.
Как и самая, пожалуй, впечатляющая постройка Старого Киренска - Никольская надвратная церковь (1686), в русском зодчества не похожая примерно ни на что. Тремя срубами "волной" она напоминала деревянные церкви Украины, а вертикальностью силуэта, тонкими шпилями и аркадами на лоджиях - и вовсе деревянную готику Закарпатья. Добавляло сюрреализма в облик надвратного храма отсутствие монастырских стен, а соответственно - и ворот. Известно, что строил её некий Никита Климов, но учитывая, что на "-ов" тогда не фамилии были, а отчества, о его происхождении это имя не говорит ничего, да и странный облик, по некоторым данным, церковь приняла в лишь 1750-х. Как бы то ни было, оказалась она столь большой и странной, что стояла заброшенной с 1860-х годов:
24в.
А в советские времена, как я понимаю, даже не была разрушена целенаправленно, а просто то ли осыпалась, то ли сгорела.
24г.
До революции же главной достопримечательностью городка считалась Киренская пещера где-то там, на скале за рекой, примечательная множеством надписей на стенах, старейшие из которых оставили ещё купцы в 1680-х годах. Увы, теперь нет и её - узкий вход накрыл обвал. Разминувшись с храмом и пещерой во времени, а с памятником "АлСибу" в пространстве, мы побежали бегом обратно на причал, представляя себе, как "Полесье" со всем нашим барахлом на борту скрывается за поворотом. На самом деле у нас осталось ещё минут двадцать, так что самолётики на площади осмотреть нам никто не мешал...
25.
Но вот капитан помахал рукой, вахтовики загасили о поручни набережной свои сигареты, а в салоне "Полесья" появилось несколько новых лиц. Я вглядывался в берег Киренска, надеясь высмотреть то, что осталось от Клуба Речников, построенного в 1927-29 годах в духе запоздалого советского модерна, но кажется, не осталось теперь от него ни руин, ни качественных фото. На секунду по правому борту открылось устье Киренги, за которым я приметил одинокий кран над Тяпушкинским затоном. Названный в честь забытого революционера, а основанный той самой купчихой Анной Громовой, он вдаётся в Подгорную часть почти до остатков Усть-Киренской пустыни:
26.
Итак, позади - середина пути, а значит нам гнать по ленской воде ещё часов или 5 или 7:
27.
За низменными островами мелькнул на высоком левом берегу крошечный (сотня жителей) Никольск - на самом деле первое русское село у Лены, тот самый Никольский погост, основанный в 1630 году казаками из отряда Василия Бугра:
28.
Если говорить не о полноводности, а о пейзажах берегов, то именно Киренга кажется мне границей Верхней и Средней Лены - огромная скала над Мельничным посёлком была первой на нашем пути, но далеко не последней. За Никольском встаёт ещё более могучая скала Шалагай:
29.
А через пару часов я настолько привык к этим скалам, что даже не бегал на другой борт фоткать каждую из них:
30.
За Шалагаем - и последний красный обрыв:
31.
Такие сопровождали нас в Качуге, Верхоленске и сёлах ниже Усть-Кута, но теперь они уходят за поворот:
32.
А Средняя Лена - это желтоватые скалы, в очертаниях которых Ленские Стобы будут проклёвываться всё отчетливее с каждым часом хода:
33.
Интересно, что на сотню километров высок и скалист у Лены именно левый берег. На правом - напротив, классическая пойма, упирающаяся в далёкие и пологие сопки. В кустах этой поймы вновь мелькают обветшало-техногенные сюжеты:
34.
Из кустов торчат трубы Алексеевска - ПГТ (2,1 тыс. жителей), который я бы назвал самым дальним предместьем Киренска. Здесь в 1700 году на левом берегу появилась почтовая станция Ивана Алексеева, со временем разросшаяся в деревеньку Алексеевку. Угодья крестьян лежали за Леной, и в 1905 году, по местной легенде - за ведро водки, - их купил предприниматель Яков Фризер, устроивший за островком затон, уже третий в окрестностях Киренска. Первоначально - для своих судов во главе с пароходом "Каролонец" (от приисков на реке Каролон в Забайкалье, которую Фризер назвал в честь дочери Каролины), но уже 1913 году места на зимнюю стоянку стали сдаваться. В 1920-х годах Алексеевский затон превратился в полноценную РЭБ (ремонтно-эксплуатационную базу) флота...
35.
...а в начале 1930-х на неё обратил внимание гидрограф Александр Кухарский, с подачи которого тут были построены три деревянных моторных шхуны "Харитон Лаптев", "Семён Челюскин" и "Василий Прончищев" для Лено-Хатангской экспедиции.
35а.
Так Алексеевская РЭБ превратилась фактически в полноценную верфь, построившую, например, первый на Лене чисто пассажирский пароход "Леремонтов" (1938); посёлок корабелов получил статус ПГТ уже в 1939 году. В постсоветское время РЭБ по факту снова перестала быть судозаводом:
36.
"Полесье" мчится к новым берегам:
37.
А на этих берегах - свои сюжеты. Вот например по правому борту заброшенная церковь Всех Скорбящих Радости (1889) покинутого селения Банщиково:
38.
Она же в другую эпоху:
38а.
Ещё одна особенность Верхней Лены - перекаты. По высокой июньской воде они едва заметны, и всё же потряхивает на них примерно как на волнах от встречного судна. Не первый и не последний на нашем пути, отдельного кадра достоин Чечуйский перекат - дело в том, что вот такой русские люди впервые увидели Лену:
39.
Были это казаки из отряда Пантелея (по другой версии - Демида) Пянды, крайне загадочного землепроходца, на утраченные записки которого ссылался в 18 веке исследователь верхоленских краёв Герхард Миллер. По его сведениям, 1619 году Пянда с отрядом из 40 казаков отправился за пушниной из Тобольска в Мангазею, а на обратном пути узнал в Туруханске от местных тунгусов о том, что где-то там на востоке есть ещё одна, не менее гигантская река, и отправился на её поиски. Тунгусы тогда были вполне дружелюбны к чужакам, да и сам Пянда предпочитал с ними не ссориться. Не спеша, в постоянной торговле с эвенками, он поднялся по Нижней Тунгуске, которая здесь всего на 30 километров сближается с Леной. Встав там на зимовку в конце 1622 года, Пянда разведал путь через пологие сопки, которым можно было перетащить струги. Лето 1623 года казаки Пантелея Демидыча ходили примерно между нынешними Якутском, где впервые столкнулись с народом саха, и Жигаловом, близ которого опять же сушей Пянда перешёл на Ангару да по ней наконец достиг Енисейска. Был ли Пянда - теперь, конечно, само по себе вопрос, уж очень впечатляющим выглядел маршрут его экспедиции, но факт в том, что Василий Бугор на Илиме и Куте уже знал, в какую попадает реку, а неудобный из-за очень длинной сухопутной части Чечуйского волок исправно действовал в 1620-30-х годах. И даже был усилен в 1636 году Чечуйским острогом, где служил тот самый Никифор Черниговский, мятежом которого в 1665 году история крепости, видать, и закончилась: центром округи окончательно сделался Киренск. От волока осталась пара сёл - Подволошино на Нижней Тунгуске и Чечуйское на Лене, где Воскресенскую церковь (1866-68) строила, видимо, та же артель, что и в Банщиково:
39а.
Да и концентрация старинных сёл в этой части реки удивительна - вот за Чембаловой скалой...
40.
...встречает Вишняково, из которого ушла в полярная моря самая что ни на есть Пропавшая Экспедиция. В 18 веке здесь обосновались устюжские купцы Никита Шалауров и Иван Бахов, мечтавшие, по-видимому, основать свою торгово-колониальную компанию. Причём не имея на то ни средств, ни опыта: своё первое судно из нестроевого леса с Анадырь-реки они утопили в 1748 году на Командорских островах, откуда выбирались чуть ли не лодках. Новую экспедицию устюжане организовали в 1755 году, задачи для неё поставив прежде неслыханные - подробно разведать морской путь от дельты Лены до Берингова моря. Вероятно, лишь под такие громкие обещания им удалось получить у Сената средства, которых хватило на небольшой речной галиот с громким названием "Вера, Надежда, Любовь" да команду, набранную из каторжников. Вишняково было выбрано местом строительства судна и старта экспедиции.
41.
Которая продлилась 9 лет: "Вера, Надежда, Любовь" понемногу продвигалась сперва по Лене к выходу в Арктику, а затем по побережьям на восток, периодически отступая под натиском льдов к Усть-Янску и Нижне-Колымску. Фактически Шалауров и Бахов стали первооткрывателем Новосибирских (Ляховских) островов, Чаунской губы и Шелагского мыса - северных берегов Чукотки, где ныне стоит Певек. С начальством Нижнеколымска же Шалауров не поладил сразу, что в конечном счёте и погубило его: в остроге раз за разом отказывали экспедиции в пополнении припасов, и в зимовку 1761 года умер Бахов, на котором держалась вся навигация, а в следующей зимовке от странного купца, который ни с кем не торгует, разбежалась каторжная команда, так и не дождавшаяся богатств. По сути в одиночку Шалауров оставил судно и поехал в Москву, собрал в 1763 году новую команду и даже получил ультрасовременный навигационный квадрант. Вот он вернулся на полярные берега, привёл в порядок судно, и летом 1764 года "Вера, Надежда, Любовь" вновь двинулась к Шелагскому мысу... а затем исчезла без следа. Два года спустя близ устья Пегтымеля была найдена палатка в следах чукотских стрел, а в ней сорок сгнивших трупов при оружии. В 1823 году за Шелагским мысом Фёдор Врангель обнаружил заброшенная избушку из корабельных досок, и по такому случаю назвал мыс, где она стояла, Шалауровой Избой. Самое же загадочное в гибели экспедиции то, что Шалауров и два десятка его товарищей были записаны в поминальных книгах Нижне-Колымской церкви в том же 1764 году: скорее всего, "Вера, Надежда, Любовь" была серьёзно повреждена льдом или штормом, и Шалауров из её досок построил избу, а позже сделал палатку из паруса и решил прорываться в Нижнеколымск, но живыми да с жутким известием туда дошли лишь какие-то безвестные матросы.
42.
Вишняково же теперь - окраина вдесятеро более крупного (400 жителей) посёлка Юбилейный, основанного, судя по названию, на рубеже 1960-70-х годов при лесобазе.
43.
В десятке километров дальше, за Вишняковским, Берендиловским и Петропавловским перекатами встречает село Петропавловское (400 жителей), близ которого в 17-18 веках пытались добывать редкую на Лене и тем ценную, несмотря на ужасное качество, медную руду:
44.
Из неё местный ссыльный даже отлил колокол для Петропавловской церкви (1810), невыносимый звук которого приводил в ужас всех заезжих гостей из больших городов. Теперь, увы, нет ни храма, ни колокола:
44а.
А вот деревянное здание конторы одного из лесхозов пока ещё не загубила постсоветская эпоха:
45.
Руины покинутых селений:
46.
Короткая встреча с грузовым судном:
47.
Ведь дорог по берегам после Киренска нет, а потому "Полесье" здесь посылки развозит не менее активно, чем пассажиров. Да и пассажиры порой соскакивали из двери то в лодки, то на другие суда:
48.
Из таёжных берегов тут и там торчат скалы - как уже говорилось, я заснял далеко не все:
49.
Справа здесь подходит к Лене Северо-Байкальское нагорье, другую сторону которого, как нетрудно догадаться, я когда-то показывал с Байкало-Амурской магистрали. Его фасад на реке - одинокая гора Ичёра (587м), встающая в перспективе русла:
50.
И даже странно, что о ней никем не сложено легенд:
51.
Маленькое белое "Полесье" проходит у её подножья:
52.
Скалы тянутся и дальше:
53.
А таёжные духи - бдят:
54.
55.
Впереди - Ленские щёки, кульминация верхнего течения реки. Но о них и не только будет следующая часть, в которой мы наконец-то прибудем в Якутию.
ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск) - будет позже.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.