Военно-Сухумская дорога. Часть 3: Карачаевск и его обитатели
Карачаевск - маленький городок (23 тыс. жителей) у слияния Теберды и Кубани, между показанных в прошлой части двух древних храмов Алании, в 55 километрах от Черкесска по старинной Военно-Сухумской дороге. Зажатый среди скалистых гор, бывший Микоян-Шахар - это странный гибрид Биробиджана с Тырныаузом: построенный с нуля в эпоху конструктивизма центр национальной автономии, в итоге ставший неофициальной столицей своего народа. Третье имя этого городка с донельзя кавказским обликом - Клухори: дюжину лет он успел провести в составе братской Грузии.
Легко сказать - национальное размежевание, а попробуй размежуй народы, живущие буквально через улицу друг от друга. Карачаево-Черкесия - это самая настоящая республика-коммуналка, в которой только официально 5 коренных народов. То разменять её, то выселить часть жильцов советская власть пыталась несколько десятилетий. В 1922 году на основе чуть урезанного Баталпашинского отдела Кубанской области была образована Карачаево-Черкесская автономная область, границами примерно совпадавшая с нынешней республикой. В 1926, однако, её разделили надвое, и тут остаётся только извиниться, что я показываю эту карту уже в третий раз. Бывший уездный Баталпашинск (Черкесск), однако, отошёл Черкесской АО, а в Карачаевской автономной области с её 150-тысячным населением (46% - карачаевцы, 42% - русские, по 2,5% абазины и осетины) просто не было городов. Огромные аул Учкулан в верховьях Кубани и станицы вроде Кардоникской, Зеленчукской или Преградной не годились: первый - слишком на отшибе, другие... отправлять чиновников туда, где казаки ещё недавно привечали Андрея Шкуро и охотно трудились во имя Белого дела? У слияния Теберды и Кубани, тем временем, с 1860-х годов вырос мощный куст карачаевских и осетинских аулов, для жителей которых в 1925 году начали строить современную больницу на стрелке. И вот, узнав о грядущем разделе, главы Карачаево-Черкесии и Северо-Кавказского края, карачаевец Курман-Али Курджиев и армянин Анастас Микоян вдруг пришли к озарению: а не построить ли вокруг больницы целый город? Нарекли его, видимо из уважения к вышестоящему руководителю, Микоян-Шахар (дословно - Микояноград), а непосредственным руководителем стройки был назначен односельчанин Курджиева инженер-архитектор Али-Солтан Герюгов. И это особая честь: стать человеком, построившим город! В 1927 году были сданы в эксплуатацию первые объекты, а в 1929-м Микоян-Шахар получил статус города.
Похожим образом, в чистом поле под нужды национального строительства, в довоенном СССР родились несколько городов - Остяко-Вогульск ( Ханты-Мансийск), Нарьян-Мар, Биробиджан, Степанакерт, Нукус... однако Микоян-Шахар, кажется, единственный из них был построен так, как это замышлялось. Во-первых, его стройка началась раньше других и не была прервана на самом интересном месте ни сменой политического вектора, ни войной. Во-вторых, он создавался не в тайге или глиняной пустыне, а в каменных горах, где было вдосталь долговечных материалов, которые можно было подвозить хоть на ишаках. И, наконец, в третьих заселялся Микоян-Шахар именно тем народом, автономией которого отсюда предполагалось управлять: даже сейчас тут 81% жителей карачаевцы, ещё 11% русские, а 2% - осетины из соседнего Села имени Косты Хетагурова (см. в двух прошлых частях). И лишь железную дорогу от Невинномысска, заброшенный мост которой я показывал в позапрошлой части в Усть-Джегуте, сюда дотянуть не успели, зато уже в 1939-м (аналоги по возрасту в СССР мне не известны!) построили автовокзал:
2а.
Вот только города из прошлого абзаца - и ныне центры автономий, а карачаевск - нет: в конце позапрошлой части я показывал ещё и Карачаевский мемориал, построенный в 2005 году в память о жертвах депортации. После осеннего отступления немцев, летом 1942-го занявших Карачай до самых перевалов, в горах продолжилась война: весной и летом 1943 года частям НКВД противостояли несколько сотен карачаевских боевиков - в основнов разбойников да коллаборационистов. Этого хватило, чтобы в ноябре 1943 года именно с карачаевцев начать серию депортаций южных народов. Раньше, уже в 1941-м и из глубокого тыла, выслали только волжских немцев, а калмыки, вайнахи, балкарцы и крымские татары были изгнаны с родных мест лишь в последующие полгода. О причинах такой поспешности и жестокости споры не утихают до сих пор, и велик соблазн заподозрить человеческий фактор: Михаил Суслов, тогда руководивший Ставропольским краем (позже - главный идеолог КПСС), в своих отчётах списал на карачаевских боевиков провал в организации партизанского движения, что оценил мегрел Лаврентий Берия, в 1931-38 годах возглавлявший советскую Грузию, а затем ставший Народным комиссаром внутренних дел (сокращённо - НКВД). И вот уже друг товарища Сталина гремел речами о том, что народ, не удержавший Иалбузи (Эльбрус), не достоит жить у его подножья. А Мегрелия - как раз по ту сторону гор... В самый разгар депортации, 8 ноября 1943 года, бывший Микоян-Шахар стал самым северным городом Советской Грузии, в составе которой появился Клухорский район, объединивший Микояновский и Учкуланский район Карачая и верховья Баксанского ущелья в Балкарии. Заодно на этой карте виден Ахалхевский район - под грузинским названием его центра скрывается чеченский Итум-Кали, а западнее - горы Ингушетии.
Железная дорога от Невинномысска потеряла актуальность, зато уже в 1944 году Военно-Сухумский тракт был оборудован под автомобильное движение. Помимо оставшихся русских и осетин, Клухорский район заселяли в основном сваны и рачинцы, и заселяли не сказать чтобы безуспешно: к 1950-м население достигло 9,5 тыс. человек, а сам Клухори (4,2 тыс.) сравнился с довоенным Микоян-Шахаром (5,9 тыс.). Тем страннее, что о грузинах тут теперь не напоминает ничего: как приехали - так и уехали, не оставшись в старых домах и не построив новых. В 1955 году Клухорский район вернулся в состав Ставропольского края, а в 1957 вновь стал Карачаевским: потеряв в Семиречье и по дороге к нему каждого 7-го и за 14 лет восстановив свою довоенную численность (около 70 тыс. чел.) реабилитированный народ вернулся в родные горы. К тому времени Хрущёв запретил называть города в честь живых, а потому по аналогии с Черкесском бывший Клухори стал Карачаевском, но - теперь лишь райцентром единой Карачаево-Черкесии. И хотя карачаевцы быстро сделались в ней хозяевами (так, в постсоветской КЧР из них все главы региона без исключения), явного центра они так и не обрели. Общины Черкесска, Усть-Джегуты (см. позапрошлую часть) и Карачаевска сравнимы, но лишь в последнем карачаевцы - подавляющее большинство. Да и название обязывает: Карачаевск остался столицей своего народа, культурным центром Карачая, одним из немногих в России по-настоящему национальных городов. Вот такой открывается вид практически от Карачаевского мемориала - мрачноватые многоэтажки закавказского вида да Соборная мечеть (2007) с двумя разновысокими минаретами:
2
Где-то там стоял автовокзал, видимо не переживший войны. В одном из дворов - такая вот инсталляция:
3.
Очертания Карачаевска на карте часто сравнивают с подковой, но надеюсь, никого не оскорблю, если скажу, что скорее это - штаны. Расположенный на стыке двух ущелий, город рос двумя лучами с разных сторон Комсомольской горы - направо Военно-Сухумская дорога продолжается проспектом Ленина, а налево улица Мира ведёт через старый центр вглубь Большого Карачая.
4.
На автокольце - символ города: скульптура "Гостеприимство" (1966), более известная как просто Горянка:
5.
Справа от неё, на краю небольшого базара - теперешний автовокзал: просто крупная остановка с несколькими пролётами, где останавливаются транзитные автобусы и набирают пассажиров маршрутки до тебердинских сёл.
6.
Здесь, в людном месте, впервые накрывает колорит: Карачаевск действительно карачаевский. Резкая тюркская речь, на слух вызывающая дежавю с Казахстаном, звучит в разговорах прохожих и радиомагнитоллах маршруток. На карачаевском мне ответили, прежде чем я сам заговорил, и по телефону в местном таксопарке. .
7.
Но особенность Карачаевска - на слух он куда более национальный, чем на вид. Вывески, объявления, даже надписи на заборах тут русские почти на 100% (единственное "почти" - афиша театра на кадре выше), и даже лица карачаевцев совсем "нашенские": среди коренных славян в Крыму или на Кубани я могу припомнить как бы не более "кавказские" типажи.
8.
Но может быть, тут дело в крови? По языку и многим деталям традиционного быта вроде войлочных ковров-кийизов карачаевцы и балкарцы - потомки половцев, когда-то охранявших границы христианской Алании, а с её уничтожением монголами, татарами и Тамерланом укрывшиеся вместе с аланами в высоких горах. Но до 18-19 веков большая часть горцев в междуречье Кубани и Терека были двуязычны, а в соседних домах молились Аллаху, Христу и Тейри - Вечному Синему Небу. Ближе к Грузии в итоге взяла верх аланская (осетинская) речь и православие, ближе к Кабарде и Османской империи - тюркская речь и ислам. Позже балкарцы за своими неприступными теснинами привыкли к мирной жизни, стали для соседей подобием "нейтральной Швейцарии" и охотно женили сыновей на кабардинках, степнячках, сванках, а то время как карачаевцы держались особняком, из ущелья в ущелье отстаивая своё место под солнцем. Но аланские селения домонгольской эпохи тянулись по притокам Дона до нынешних Харькова и Воронежа, и думается, именно аланская кровь теперь роднит карачаевцев и южнорусов.
9.
На кадре выше - типичная внешность юных карачаевок: без вольностей (не видел тут шорт или коротких юбок), но и без фанатизма. Как и большинство тюрок, карачаевцы патриархальны, но не слишком религиозны, и даже более того - пока это единственный мусульманский уголок Кавказа, где я неоднократно видел пьяных. Однако именно из умеренно-религиозных народов часто выходят совсем уж отбитые фанатики... Таковых в 1995 году объединил Карачаевский джамаат, созданный пожилым имамом Адамом Семёновым, но вскоре взятый под опеку Хаттабом - Чёрным арабом Ичкерии. Лицом джамаата стал Юсуф Крымшамхалов, потомок знатнейшего во все века карачаевского рода, а фактическим лидером - московский бизнесмен-строитель Ачимез Гочияев, сам родом из Карачаевска. Однако в 1999 году даже не успевшее начаться ваххабитское восстание в Карачае было пресечено силовиками, и сумев выйти сухими из воды, лидеры джамаата пошли по пути терроризма. Если чеченцы во главе с отморозком Шамилем Басаевым преуспели в захвате заложников, то почерком карачаевцев стали взрывы жилых домов, переполненных вагонов метро и припаркованных автомобилей, в 1999-2004 годах в Москве, Волгодонске, Буйнакске, Минеральных Водах, Пятигорске и Краснодаре унёсшие более 300 жизней. Ещё одной особенностью Карачаевского джамаата стала конспирация: здешние террористы как бы подыгрывали чеченцами в деле джихада, сами особо не светясь, и тем добавляли аргументов конспирологам... Но вот в 2002 году милиции близ Адыге-Хабля почти случайно попался некий Арасул Хубиев на заминированных "жигулях", и к концу 2002 года джамаат был обезглавлен. Крымшамхалов получил пожизненный срок, а Гочияев бежал в Панкисское ущелье и далее на Ближний Восток. Однако в 2004 году джамаатовцы смогли устроить взрывы в Московском метро (52 погибших), а теоретически эта ячейка существует и ныне. Мирная мусульманская жизнь же в Карачаевске вполне заметна - я припоминаю такие вывески в Магасе и Грозном, но не Нальчике или Черкесске:
9а.
Пейзажи дворов и микрорайонов Карачаевска чем-то неуловимо напоминают Закавказье или Казахстан... но только без фирменного кавказского самостроя. Впрочем, судя по тому, что он даже в Черкесске пышным цветом цветёт, это скорее заслуга конкретных лиц из мэрии:
10.
Горы над Карачаевском не так высоки, как над Тырныаузом - но зато подступают ещё ближе. И этим Карачаевск опять же куда больше напоминает города Армении или Киргизии, чем нашей Страны великих равнин.
11.
Горы с кадра выше нависают над Тебердой, вдоль которой и протянулся нынешний центр города. Увы, хотя строился Микоян-Шахар в эпоху конструктивизма, никто из архитектурных мэтров той эпохи в нём не отметился. У Герюгина же получилась классическая "архитектура безвременья", так что минимальные изменения деталей превращают один и тот же дом хоть в сталинку, хоть в хрущёвку, хоть в кооперативное зодчество, хоть в туркострой. Великая Отечественная война, судя по всему, не сильно проредила Карачаевск, а вот в наше время его неповторимый облик не очень-то берегут.
11а.
Например, на заднем плане кадра выше, на проспекте Ленина - пара школ (справа, глядят друг на друга) и Карачаево-Черкесский университет имени Умара Алиева, до 2003 года - пединститут, воссозданный в 1957 году на базе нескольких учебных заведений Микоян-Шахара. По центру хорошо виден учительский институт, основанный в 1938 для подготовки национальных педагогов Карачая и Черкесии - его главное здание теперь не отличить от хрущёвки, на которую нашили вентфасад. Стоящая левее Карачаевская медшкола середины 1930-х годов всё же узнаётся - но если как следует присмотреться к ней:
12.
Что же до обычных школ, то школа №6 (на панораме - фасадом от нас) выглядит полузаброшенной, и потому - аутентичной:
13.
Школа №1 же занимает, к радости учеников и огорчению краеведов, новое здание, самая примечательная деталь которого - памятник народному герою Джатдаю Байрамукову. Выходец с Большого Карачая, он прошёл Первую Мировую в Дикой дивизии, получил лично от Ленина мандат "За прошлое простить. Считать большевиком" и в 1920 году вернулся на родину бороться с разбойниками. Однако правосудие он вершил по законам гор, и в 1922 был убит со спины отрядом милиционеров под началом Шогаиба Байкулова - весьма мутного персонажа, прежде успевшего и в Дикой дивизии послужить, и в организации антисоветских банд поучаствовать. В итоге Байкулов тихо умер в 1970 году почётным пенсионером, а о Байрамукове одних только народных песен сложено не менее 30. И только в каком году был установлен памятник, я так и не смог нагуглить:
14.
Джатдай глядит в перпендикулярную улица Микояна, которая вызывает странное дежавю с Кабардинской улицей Нальчика, недавно превращённой там в арбат:
15.
Альпийский городок у подножья Эльбруса, постоянство памяти о карачаевских хычинах и неожиданно живые портреты горянок - здесь тот же дух кавказского хипстерства, наивная попытка забыть про горскую суровость, но не потерять лицо.
16.
И даже заброшенный кинотеатр напротив - похожего (план тот же, а фасад другой) проекта:
17.
Построенный в 1938 году, при карачаевцах он был имени Саида Халилова (тебердинского большевика и красного повстанца), а при грузинах - имени Шоты Руставели. За "редкий в России памятник советской грузинской архитектуры" его и принимают частенько, но нет - проект типовой как раз для России, а грузины в Клухорском районе не оставили зримых следов.
18.
Не знаю точно, когда кинотеатр был заброшен, однако внутрь его можно спокойно зайти:
19.
И патриархальность маленького городка на Кавказе сказывается - интерьеры разгромлены, однако совсем не изгажены:
20.
За кинотеатром сворачиваем на улицу Магометова, с другой стороны которой кварталы прижаты к горе. Меж двух улиц - Народный дом, он же Дворец культуры, он же, новомодно, Центр культурного развития имени Кайсына Кулиева, открывшийся в 2019 году. Причём - с делегацией из соседней республики: Кулиев с Чегема - крупнейший балкарский поэт советской эпохи.
21.
Если я правильно понял (прямых ответов яндекс с гуглом не дают), ЦКР построен на месте и по мотивам исходного в КЧГУ заведения с малоприятным названием педрабфак (1932). Судя по пустырям на позднесоветских фото, разрушен он был ещё в войну.
21а.
А вот когда исчезло исходное здание Микоян-Шахара, заложенное раньше него самого - та самая Карачаевская больница (1925-27), я так и не разобрался. Вот в этой огромной статье старый корпус упоминается как существующий, но даже углубившись в больничный городок, ничего похожего мы не увидели.
22а.
Пойдём обратно в сторону Горянки вдоль подножья Комсомольской горы - слишком крутой, чтобы её застраивать, и слишком пологой, чтобы красиво висеть над домами. Фактически, гряда в стрелке ущелий - это карачаевский парк, а под острым подножьем - лишь его благоустроенный участок:
22.
Парк с трёх сторон огибает законченный в 1940 году Дом Советов. По назначению послужить он почти не успел, но это - зримый памятник областного прошлого Карачаевска:
23.
Не меньше, чем масштабом, впрочем, здание впечатляет архитектурой - куда сильнее Дом Советов напоминает "ободранную сталинку" 1960-х годов, чем образец постконструктивизма. А уж фрицы, оккупировав город и учредив Карачаевский национальный джамаат, под такими колоннами явно чувствовали себя как дома:
24.
Карачаевцы же определённо воспринимают эти места как главную площадь своей (де-факто своей - остальные народы тут меньшинства) республики. Левее дворца стоят полукругом бюсты героев Великой Отечественной и Гражданской войн:
25.
А две доски почёта напротив впечатляют своей формулировкой - не абы какие-нибудь, а "Знатные люди Карачая". Самых разных эпох: например, карачаевец Хыйса Хачиров более известен как кабардинец Килар Хишаров, первым взошедший на Эльбрус. Генерал Георг Эммануэль нанял его проводником в своей экспедиции 1829 года в Вольном Ауле - предместье Нальчика, куда стекались беглые крепостные и просто люди тёмного прошлого со всей Кабарды. Однако кабардинцы - равнинный народ, а потому официальная со времён экспедиции версия вызывает сомнения не у меня одного.
26.
В левой доске - больше герои да политики, а в правой - ветераны труда различных отраслей. Среди портретов - советская скульптура, возможно попавшая сюда из каких-нибудь интерьеров Микоян-Шахара:
26а.
За улицей Мира, уходящей от Горянки налево и очерчивающей у парка полукруг, на Дом Советов глядит сам Курман-Али Курджиев - революционер, бессменный глава "старой" Карачаево-Черкесии (1922-26) и основной (по времени) руководитель Карачаевской АО (1927-29 и 1934-37) с печально-показательной датой завершения карьеры. Здесь же он - основатель города: говорят, на церемонии открытия построенного Микоян-Шахара Курман-Али внезапно появился в облике лихого джигита и на скаку рассёк красную ленточку шашкой.
27.
С другого края парка у Дома Советов - памятник Исмаилу Семёнову, крупнейшему карачаевскому поэту ХХ века. Вернее, на самом деле он Семенланы: не впервые встречающаяся в сегодняшнего рассказе (а был ещё генерал Владимир Магометович Семёнов, русский не по отцу, а по матери), у карачаевцев это одна из самых распространённых фамилий, русская не более, чем Толкин или Дарвин.
28.
Исмаил Унухович глядит на самый внушительный старый дом Микоян-Шахара (1930), построенный видимо для тех, кому на работу ходить через площадь:
29.
Описав полукруг, улица Мира резко выпрямляется - за Комсомольской горой, на берегу Кубани раскинулись кварталы Старого Микоян-Шахара:
29а.
На кадре выше - город в 1930-х. А вот таким его сдали в 1927-м, и как я понимаю, именно под этой аркой Курджиев рассёк красную ленту, после чего новосёлы разошлись по домам, возведённым своими руками.
30а.
Вполне узнаваемым и в наши дни:
30.
Их облик - частью конструктивизм:
31.
Частью - даже не первое, а нулевое поколение советской архитектуры, ещё не нашедшей свой стиль:
32.
В сквозном подъезде - изящные перила в совершенно дореволюционном духе русского модерна:
32а.
Маленький городок во главе региона (а КАО 1930-х годов превосходила население Магаданскую или Еврейскую автономную области, не говоря уж о Чукотке или Ненецком округе) впечатляет концентрацией важных для своего народа имён. Тут буквально на каждом доме мемориальная доска, в каждом квартале - памятник:
33.
Наибольшей концентрации они достигают у старого Дома Соцкультуры:
34.
Вот только привести бы это всё в первоначальный облик, содрать лишнее и восстановить утраченные детали эпохи.... Скажем, в этом здании непросто опознать старую гостиницу "Эльбрус":
35.
Отсюда курировалась стройка Микоян-Шахара и воодушевлялись её участники - например, с балкона в 1935 году толкал речь Георгий Димитров:
35а.
У бывшего "Эльбруса" - особо живописный двор: сквозь загадочную бетонную арку видны скалы за Тебердой:
36.
А чуть левее Комсомольская гора вдруг набирает высоту и встаёт отвесным лавовым обрывом, выше которого - надпись "столько-то лет Победы" тропками по траве:
37.
Кое-где гостиница "Эльбрус" подписана как Исполком, но как я понимаю, на самом деле он занимал вот это, пожалуй самое красивое в Старом Микоян-Шахаре здание с куполом на углу улицы Косты Хетагурова:
38.
Словно специально построенное в самом зрелищном месте городского ущелья - меж двух лавовых скал:
39.
Кадр выше снят с улицы Чкалова - вопреки подписи к чёрно-белой панораме, она проходит параллельно улице Мира под самым подножьем Комсомольской горы. Ещё один очень симпатичный дом (1930) на ней, откровенно не желающий прощаться с дореволюционным модерном, попался чуть ближе к Горянке:
40.
Напротив самой роскошной карачаевской новостройки - детского садика:
41.
Другая видная новостройка - на улице Мира, за зданием с куполом, и хозяин её - по-видимому, знатный таубий или хотя бы уздень. Даже с гербом на шпиле:
42.
Помимо болгарина Димитрова сюда из будущего соцлагеря приезжали венгры, в 1927 году построившие пару малоэтажек на Чкалова и Мира. Да таких симпатичных, что местные прозвали их Швейцарские дома. И вполне возможно, были то не мадьяры, а яссы - потомки алан, ушедших с гуннами. Лишь в 18 веке они окончательно забыли свой язык, схожий с осетинским, но вполне сохранили самосознание. Тот Швейцарский дом, что на Мира, меньше испорчен пристройками:
43.
А такие двухэтажки я видел и на других улицах - типичный Старый Микоян-Шахар:
44.
На следующем перекрёстке с улицей Байрамукова в приземистые кварталы вклинивается здоровенная многоэтажка. Не лишённая, впрочем, оригинальности и кавказской специфики вроде сушилок для белья, судя по массовости - предусмотренных проектом:
45.
Советские панельки очень странно смотрятся на фоне гор. А с обратной стороны - раритетная вывеска:
45а.
В последних кварталах Старого города - совсем уж дореволюционного вида жилой дом:
46.
И Пятая школа (1937):
47.
Помимо домов обратите внимание и на бульвары, протянувшиеся по обе стороны улицы. Они хорошо заметны на старой панораме, а в наше время впечатляют тем, как варьируется их состояние от квартала к кварталу - где запустение, где колхоз с вкопанными шинами, а где - попытка поиграться в урбанистов:
48.
Замыкает Старый город, пожалуй, самый интересный жилой дом с круглыми, совершенно крепостными башнями и облицовкой из дикого камня. Ни дать ни взять - замок, причём не таубия, а рыцаря! Я чуть-чуть не дошёл до него (на кадре выше - соседнее здание), но судя по яндекс-панорамам, и живописности он успел порастерять: каменную кладку заштукатурили, а башни, лишившись куполов, стали просто закруглёнными углами:
48а.
Взгляд назад, по всей длине Герюгинского ансамбля: Дом с башнями встречал горцев по пути на равнину. Улицы Мира и Чкалова за спиной сходятся в дорогу к мосту за Кубань и далее в аулы Большого Карачая
49.
Напоследок (вернее, в закольцовку - ведь отсюда снят вводный кадр) полюбуемся Карачаевском из-за Кубани, надёжно (все мосты в других селениях) отделяющей от города селение Мара-Аягъы (3,5 тыс. жителей), по-русски Нижняя Мара, а при грузинах - Шертула. Ещё одно её название - Маркопи: в 1927 тут появился колхоз, а в 1935 - небольшая угольная шахта. Сам Карачаевск, из которого тут и там торчат трубы и цеха разной степени заброшенности, при Советах выглядел не индустриальным гигантом, но таким индустриальным крепышом. И думается, не последняя причина разделения и воссоединения Карачаево-Черкесии - экономическая: равнинная ЧАО должна была стать аграрным регионом, а горная КАО - краем шахтёров и лесорубов. Но не оправдали себя ни уголь Кубани, ни золото Лабы, да и медью Урупа бюджет целого региона не прокормить. В последний раз Карачаевск ненадолго стал центром хотя бы непризнанного региона в 1990-91 годах, когда народы Карачаево-Черкесси пытались разделить свою коммуналку, провозгласив пяток республик без чётких статусов и границ: одной из них тогда была Карачаевская республика, изначально (до распада Союза) и вовсе КарССР. Но административный центр держать явно удобнее на равнине: Карачаевск так стиснут горами и соседними аулами, что страшно представить, как бы выглядел он, разросшись хотя бы до размеров Черкесска (100-150 тыс. жителей).
50.
На кадре выше хорошо видна Комсомольская гора между "штанин" двух ущелий. Дальше по Военно-Сухумской дороге 20 километров до Нижней Теберды с показанным в прошлой части Сентинским храмом, а за ней - собственно Теберда и Домбай. Но в следующей части мы поедем не туда, а поднимемся в заповедный Большой Карачай вдоль Кубани.
ОГЛАВЛЕНИЕ.