Илак. Часть 2: Алмалык
Про Илак, этот древний край рудников всемирного масштаба, я рассказывал в прошлой части, где мы спускались в бирюзовую копь Унгурликан. Теперь же отправимся в самое сердце этого исчезнувшего края, индустриальный Алмалык (120 тыс. жителей) в полусотне километров от Ташкента, построенный в середине ХХ века аккурат между древних городов Тункет и Туккет - илакской столицей и её металлургическим городом-спутником.
От Ташкента до Алмалыка ехать минут 40, от того же самого Куйлюк-базара, что и в знакомые по прошлым частям Ахангаран или Паркент. И хотя я ездил сюда через три недели после Унгурликана, можно подумать, что оба угла древнего Илака я посетил в один день - над Кураминскими горами висела такая же серая промозглая погода. Алмалык - город целиком советский: в 1920-х годах найдены месторождения с десятком различных цветных металлов от свинца до золота, в 1930-х заложены рудники, а в конце 1940-х построен полноценный город, официально получивший этот статус в 1951 году. На въезде встречают два памятника с разных сторон дороги, и слева стела напоминает о названии (Алмалык значит Яблочный, по исчезнувшему кишлаку на месте города), а справа скульптура Химик и Металлург - о сущности:
2.
Небольшой по площади, но изрядно вытянутый по склону Алмалык мы проезжали насквозь - но лишь по глвной улице. Центр города - Ойдын-базар с внушительным зданием автовокзала:
3.
Думаю, не будет преувеличением сказать, что это самый красивый автовокзал, что я видел - вообще не очень понимаю, почему железнодорожные вокзалы строились интересно даже в самые застойные годы, а автовокзалы крайне редко выходят за рамки бетонных коробок:
4.
Хотя вот интерьеры у них интересные довольно часто, и Алмалык тут далеко не самый эффектный:
5.
К автовокзалу прилагается огромный базар. Вот например рыба змееголов, аклиматизированная в Средней Азии с Дальнего Востока, где обитанием в мутной воде нажившая себе примитивное лёгкое с ноздрёй во лбу. Ел я такого в Каракалпакии (там его называют "змей-башка"), прямо сказать - не особенно вкусен:
6.
Люди на базаре. Типажи в Алмалыке довольно своеобразные - узбеки здесь составляют немногим более половины населения (55%), русских порядка 20% (не меньшая доля, чем в Ташкете), а ещё 20%, внезапно, приходится на турок-месхетинцев. Последние достались России в 1829 году вместе с самой Месхетией, юго-западным уголком Грузии, куда пришли скорее всего задолго до Османской империи - себя они считали исконными тюрками, а грузины - своими отуреченными и принявшими ислам соплеменниками. И в общем не знаю уж, кому они там помешали, но в 1944 году их заподозрили в неблагонадёжности (при том что на войне погибло больше половины месхетинских мужчин) да депортировали по посёлкам Средней Азии. В отличие от крымских татар, в 1956 году их формально реабилитировали, но фактически Грузия не пускала их обратно (тут вновь вспомню, что проблемы с возвращением были только у народов, живших за пределами РСФСР): кто-то переселился в Азербайджан, кто-то в Россию, иные сумели даже выехать в Турцию, но большинство месхетинцев остались в Средней Азии. Вскоре оказалось, что они живут богаче самих узбеков, но при этом держась особняком, в каждом кишлаке образуя замкнутую общину, что конечно местных не могло не раздражать. Вероятно, преуспели месхетинцы и в чём-то таком, о чём лучше не знать обывателю, а может это просто домыслы - слишком уж мало было видимых причин для начавшихся в 1989 году в Фергане погромов, или скорее столкновений между нападавшими узбеками и сопротивлявшимися турками, где были десятки погибших с обеих сторон. На тех событиях сменилась власть в УзССР и высший пост республики занял Ислам Каримов, чья речь-увещевание разгневанной толпы о безопасности и национальных традициях стала своего рода манифестом Узбекистана на следующую четверть века. Большинство турок-месхетинцев тогда уехали кто в Казахстан, кто в Азербайжан, кто в Россию (причём впоследствии не раз конфликтовали и с казахами, и с русскими, из Краснодарского края предпочтя в своё время уехать от греха подальше), и всё же каким-то образом месхтинская община (здесь их называют просто "турки") уцелела в Алмалыке.
7.
Впрочем, я не знаю, кого запечатлел на базаре - необычных типажей, похожих на турка, крымского татарина или грузина, мне тут не попадалось. Скорее всего это кураминцы - особый субэтнос Кураминских гор, оторванные от исторической родины ахангаранской долиной казахи-земледельцы (!), со временем влившиеся в состав узбеков. Да и за них не уверен, но в любом случае из индустриальных городов Узбекистана в Алмалыке самый необычный этнический состав.
8.
В основном же Алмалык - город донельзя советский, абсолютно невзрачный внешне, но довольно уютный - полная противоположность интересному, но мрачному Чирчику. В 1967-2008 годах в Алмалыке работал троллейбус, убитый скачком напряжения на подстанции, выведшим из строя большую часть машин, после чего власти сочли закупку новых троллейбусов нецелесообразной. Кое-где вдоль улиц ещё стоят опоры контактной сети.
9.
Но в остальном, хоть именно из Алмалыка и "пришёл Кувандык Навоийской области" (эту историю про смену собственника комбината, отмену социализма и массовый исход русских, я рассказывал в Учкудуке), по самому Алмалыку ничего подобного не видно - город зажиточный, ухоженный, и как уже говорилось - с изрядной русской общиной от разбитных работяг до многодетных мамочек.
10.
В Алмалыке есть маленькая Успенская церковь 1980-х годов, да полуразрушенный ДК Строителей в стороне от главной улицы - едва ли не единственная в городе очевидная сталинка. Мы к ним не подъезжали, лишь с главной улицы полюбовавшись огромным ДК Металлургов, видимо 1960-х годов:
11.
Особенно хороши барельефы - целая космогония рабочих, жителей, потребителей металла да древних кузнецов и химиков-учителей:
12.
По соседству Детский парк, он же "Олеся", и за этим назанием явно есть какая-то своя история. Больше фотографий Алмалыка есть здесь.
13.
Но в городе мы не задерживались, да и просто взгляда на карту достаточно, чтобы понять - город здесь вторичен и уступает по размеру каждой из нескольких окружающих его промзон. Выше по горам раскинулись бескрайние рудники:
14.
На фоне гор - паутина железных дорог, пересекающихся на разных высотах. Если бы мы прошли чуть в сторону - увидели бы наверняка красивое озеро в затопленном карьере Курганшикан, первом руднике Алмалыка, где в 1931-96 годах добывали свинец и цинк, а с ними медь, серебро, золото и кадмий.
15.
Но мы по широкой дороге мимо поста охраны, даже не посмотревшего в нашу сторону, направились на Кальмакыр, крупнейший в Алмалыке рудник цветных металлов, во всей Средней Азии уступающий разве что золотому Мурунтау в Кызылкумах.
16.
Ковш, которым наверное была добыта первая тонна породы (а зачёрпывает такой несколько тонн), и сами породы из карьера - здесь добывают медь, молибден, золото и серебро:
16а.
Мы вышли на площадку с невысокой диспетчерской башней, внешне более всего похожую на автопарковку, подошли к её краю, и перед нами разверзся карьер:
17.
Построенный в 1954-59 годах, ныне он достигает 4 километров в длину, 2 в ширину и 315 метров в глубину от нашей площадки до дна, и в год добывает вдесятеро больше, чем древний Илак за все свои века. Хотя я сравнивал илакускую промышленность с допаровым Новым временем, с горными разработками Урала, Англии или Швеции, всё же по таким цифрам понимаешь, как сильно изменился мир именно в последние два века, ведь даже производство 1930-х годов по тоннам, кубометрам и тысячам штук не сравнить с современным. А Кальмакыр огромен даже для наших дней.
18.
Железная дорога уходит в карьер, закручиваясь спиралью. Карьерные локомотивы не спутаешь ни с чем:
19.
Эта штуковина неплохо смотрелась бы в железнодорожном музее Ташкента:
20.
Большая часть техники карьера - советская и постсоветская, как например снующие там, куда не заходит железная дорога, БелАЗы:
21.
Работают буровые станки:
22.
Да экскаваторы черпают "горную массу":
23.
И свежезагруженные поезда медленно выкручиваются вверх по краям карьера:
24.
Дно карьера, снятое сквозь дымку в 35-кратном приближении - вся эта техника размером с небольшие дома, а людей тут различить и вовсе невозможно. Впрочем, давным-давно я был на Коркинском разрезе - тот глубиной под полкилометра, и с краёв его элементарно не везде увидишь дно.
25.
Есть гранд-каньон, а бывают гранд-карьеры (хотя крупнейший в мире карьер от Гранд-каньона не так уж и далеко). Вот так выглядит настоящая карьерная лестница:
26.
От созерцания людского труда и грандиозных его результатов нас отвлёк сторож, до того пристально смотревший нам в спину с диспетчерской вышки.
-Кто такие? Что фотографируете?
-Туристы, - пояснил Саша carpodacus.
-Откуда приехали?
-Я Ташкент, они Москва.
-Понятно, понятно... Ну я вам сейчас водопад включу!
Вот так вот: Узбекистан умом понять ещё труднее, чем Россию и пожалуй даже чем Украину - в стране, где в культ возведена безопасность, а в метро висят таблички типа "Бдительность - требование времени", и официально запрещено законом фотографировать всё имеющее отношение к промышленности и инфраструктуре (вплоть до морских портов, если вдруг кто-то их здесь найдёт), на краю гигантского и донельзя стратегического карьера устроена официальная смотровая площадка.
27.
К "водопаду" прилагается птичник. Оля нашла дальних родственников:
28.
В другой вольере - кеклики и какой-то большой хвостатый птиц с очень грустными чёрными глазами, оказавшийся курицей серебряного фазана из Юго-Восточной Азии.
29.
Помимо Кальмакыра, близ Алмалыкам действует ещё медно-молибдненовый рудник Сары-Чеку и закрыты исчерпанные Алтын-Топкан и Уч-Кулач. Помимо горно-металлургического комбината тут есть ещё химический "Аммофос", но обрабатывающая индустрия собрана в огромную промзону западнее, наискось отсюда через город.
30.
Поймав маршрутку, мы вернулись на Ойдын-базар:
31.
У её водителя мы спрашивали, как проехать на священные источники Кирккиз-булак, и водитель посоветовал нам маршрутку, идущую в... мы расслышали толькое некое "Калелин", и после долго гадали - то ли это Каолин, то ли это Калийный, то ли какой-нибудь местный революционер с фамилией типа Калялин. Искомые маршрутки обнаружились у подножья домов напротив автовокзала, и странное слово оказалось банальным Калинин - конечным был какой-то совхоз, давным-давно уже переименованный "в соответствии национальными традициями", но только вот одна из этих традиций - из поколения в поколение передавать давно отменённые названия.
32.
И именно сквозь промзону, конгломерат заводов, где извлекают из руд десяток различных металлов, и пролегает туда дорога. Первым встречает Цинковый завод, замыкающий улицу вратами ада:
33.
Неподалёку механический завод (для ремонта оборудования), ТЭЦ, автобаза и множество других вспомогательных производств и ведомств:
34.
Чуть поодаль - огромный Медный завод с обогатительной фабрикой:
35.
Ему принадлежат и две самых высоких трубы, дым которых в ясные дни тянется плотным шлейфом на многие километры:
36.
А за ним ещё и тот самый "Аммофос" со множеством труб в характерных "каркасах". В поперечнике промзона больше 5 километров, и в этом кадре она ещё не вся - за спиной наискось остался Цинковый завод. Одна из самых зрелищных и грязных промзон, что мне доводилось видеть:
37.
Замыкает же её объект с забавным для далекого от темы человека названием "цех складирования хвостов". Вдобавок, "цех" по-узбекски пишется как "sex" - букву "ц" в новой латинице отменили, и теперь с этим мучаются. Водоём-хвостохранилище находится гораздо дальше, и видимо туда ведёт толстенная труба с кадров выше.
37а.
За промзоной маршрутка уходит в пожухлую степь, а по холмам мелькает сетчатые забор и высокие пограничные вышки. До границы с ненавистным узбекскому руководству Таджикистаном на самом деле ещё пара километров, но рубежи начинаются здесь - там дальше минные поля. У одинокого городища маршрутка свернула с основной дороги и завезла нас на буквально вкливиающуюся в граничную линию одинокую тёмную рощу Кирккиз-булак:
38.
Это одна из столь характерных для Средней Азии святынь "внутреннего пользования", наглядно показывающих, как именно туристы произошли от паломников - здесь этот переход в самом разгаре. Могилы святых да места то героических, то благочестивых легенд, куда люди ездят по выходным всей семьёй, и помолившись, садятся на пикник, для которого их уже ждут дастарханы да печи.
39.
Киргизы в названии не при чём: "кирк киз" означает "сорок дев". Эта странная легенда кочуют по всей Средней Азии тут и там: о неком царе или святом, у которого было 40 дочерей, и когда в их страну пришёл непобедимый враг, девушки держали последний рубеж обороны и либо все до единой погибли, либо чудесным образом видоизменились, став деревьями, скалами, ручьями... Здесь сорок дев хотя бы не были амазонками, а просто купались в этом озере, и когда в рощу вошли враги - девы обратитлись в рыб, чтобы спастись от бесчестия. Что стоит за этим образом - кажется, толком никто и не знает, а в конкретных местах он мог появаляться и случайно: например, был здесь просто Киз-булак (Девичий ключ), за множество струй ставший ещё и "кирк-", или наоборот - был здесь просто Кирк-булак (Сорок ключей), за живительность и чистоту воды ставших "-киз-".
40.
В священной роще есть пещера, или вернее овражек с гротом:
41.
Над рощей - чудом уцелевший воинский памятник, возможно переехавший из какого-нибудь кишлака, где на его место установили типовую Скорбящую мать:
42.
Наше появление никого здесь не удивило (хотя вообще-то сюда и местные-то русские не особо ходят), а вот эта женщина в платке показала красивейшие места рощи. Суть здешней святыни мне подскзалаи, лишь когда пост уже был написан, а местным не хватало знания русского языка, чтобы объяснить что-то более-менее подробно. Да и не факт, что они сами знают, почему это место - святое. Если бы в единственной на многие километры вокруг теснитой роще у чистой холодной воды не было красивой легенды, её бы стоило придумать - райский уголок на пороге промышленного ада.
43.
Над источниками к пограничному забору поднимается склон, где деревья повязаны ленточками:
44.
Что-то связано, определённо, с вот этими деревцами - уже издалека, идя по дороге в сторону города, мы видели около них молящихся. На соседних сопках - редкие могилы, оставшиеся от древнего кладбища... а за забором минные поля и стреляют без предупреждения.
45.
Но Кирккиз-булак был для нас лишь ориентиром, чтобы вписаться в нужную маршрутку. На просёлке, ведущей в тот самый "Калинин", у поворота к священной роще встречает высокое и какой-то мрачное городище. Вся эта местность известна как Куль-Ата, то есть Отец Озеро, и рощу с городищем действительно соединяет маленькое, узкое, мелкое и необычайно длинное озерцо, в котором в общем-то вся суть - это ни что иное, как искусственный пруд древнего города:
46.
А городище Куль-Ата, по самой распространённой версии - это бывший Туккет, крупнейший промышленный центр Илака в десятке километров от его столицы Тункета, от которой осталось своё городище с другой стороны Алмалыка. То есть с древней столицей соседствовал, совсем как в наше время, промышленный город-спутник, как Чирчик или Сумгаит. При этом если население Тункета доходило до 20 тысяч человек, то Туккет упоминается как городок маленький, но богатый. Мощное компактное городище с оплывшим донжоном, у подножья которого следы плавильных печей - по сути дела завод-крепость, или даже завод-крепость-тюрьма - здесь стоял гарнизон, жили всякие управленцы, инженеры (или как их назвать по тем временам?), ремесленники для квалифицированной работы, приезжали купцы и столичные сановники, в предместьях жил обычный люд, а у печей трудились безымянные рабы в колодках. Прямо из стен городища вылезают чёрные шлаки, на ощупь похожие на стекло. Руду сюда свозили со многих месторождений: в Саманидскую эпоху Илак имел беспрецедентную в тогдашнем мире концентрацию производства, небольшое количество огромных для 10 века заводов. Исследовавший эти городища в 1930-х годах Михаил Массон упоминает пару древних шлакоотвалов по несколько метров высотой и по 30-40 метров в окружности. Увы, теперь их нет: за тысячу лет технологии изменились, и для советских металлургов, не оценивших исторической ценности, это был не пустой шлак, а 30 тысяч тонн обогащённой руды, пущенной заводами Алмалыка в переработку. Но в этом есть какое-то метафизическое перерождение: новый завод переработал то, что оставил непреработанным старый, и какие-то частицы древних материалов осели и в его печах.
47.
Как мог выглядеть этот индустриальный гигант 10 века? Под защитой глиняных башен горели полуподземные горны из огнеупорного кирпича, куда слоями закладывались руда и древесный уголь, а воздух нагнетался мехами. Сама плавка длилалсь несколько дней, и те же меха могли непрерывно раскачивать сменявшие друг друга люди, а могло теоретически и водяное колесо - пруд ведь рядом, хотя и строился для снабжения водой города. У тогдашних заводов не было труб, но чёрный дым безусловно валил из печных отверстией. Горны были убраны от рабочих за стену, потому что иначе испарения свинца убивали человека так быстро, что даже рабов на это было бы не напастись: плавильный комплекс выглядел как глиняная стена с торчащими из неё мехами. Глет, серебряно-свинцовый сплав, вытекал из печи, застывая слитком, и вычистив после плавки шлак, выбрав из него относительно крупные куски глета, последний вновь плавили уже в печах другой конструкции без прямого контакта с древесным углём, и имевшие разную плотность свинец и серебро разеделялись, стекая по желобам в формы, где остывал да разносился по складам, возможно не без помощи скотины. Всё это умещалось на площадке дай бог в несколько десятков метров шириной. Похожим образом цветная металлургия работала и в не столь давние времена, и сами объёмы производства быи того же порядка - например, крупнейший в тогдашней России в своей отрасли Барнаульский завод мог выдавать не более 7,5 тонн серебра в год. Здесь трудились рабы, там - крепостные да каторжники, и дело не в отсталости - просто мир всерьёз начал меняться лишь в 19 веке.
На городище Куль-Ата нет ничего, лишь скотина при нашем приближении пустилась наутёк:
48.
Но в его некопанной земле и особенно в обрывистых стенах - настоящий, беслпатный и беззащитный музей Илака:
49.
Изукрашенные черепки, потускневшие стёкла и чёрные шлаки - всем этим осколкам старины не менее 800 лет, ведь после монгольского нашествия городская жизнь здесь замерла вплоть до советских времён. Вроде бы небольшой кишлак стоял на городище в 14-15 веках, но эти вещи из куда более глубоких слоёв и принадлежали явно не сельским простолюдинам. Первое поселение на Куль-Ате появилось порядка 1600 лет назад, а расцвет Туккета выпал на 10 век, эпоху Саманидской империи. Однозначно илакский лимонно-жёлтый черепок с нижней части кадра:
50.
51.
51а.
И хотя обилием мелких олсколков да белых костей меня впечатлили в своё время ещё городища в пустынях Южного Казахстана, такого количества и качества осколков старины я не находил ещё нигде. Но керамика принадлежит этой земле, и лишь кусочек чёрного шлака, на мой взгляд самое ценное свидетельство забытой страны великих рудников, я всё-таки увёз с собой.
52.
Вид с завода предков на завод-потомок. Их разделяет несколько километров и без малого тысяча лет:
53.
Другой центр Ахангаранской долины - угольный Ангрен, я видел лишь проездом из окна машины и поезда: по землям древнего Илака лежит и путь в Ферганскую долину. О двух способах туда добраться - в следующей части.
УЗБЕКИСТАН-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Узбекистан осиротевший. Реалии после Каримова.
Областные центры Узбекистана.
Возвращение в Ташкент.
Северо-восточные районы и общий колорит.
Мавзолеи Ташкента и Чиланзар.
Городища Ташкента и Занги-Ата.
Янгиабадский базар.
Ташкентская область.
Чирчик. Индустрия в предгорьях.
Чарвак. Ходжикент.
Чарвак. Бричмулла и Чимган.
Окрестности Паркента. Невич и Солнце.
Древний Илак. Бирюзовая копь Унгурликан.
Древний Илак. Алмалык и окрестности.
Два пути в Ферганскую долину.
Возвращение в древние города.
Ташкент, Самарканд, Бухара. Обзор обновлений.
Самарканд. Мануфактуры старого города.
Самарканд. Окраины (добавлено в старый пост).
Самарканд. Афросиаб, или Тьма веков.
Бухара. Закоулки и мечети.
Путь домой через пустыню.
Учкудук. Три колодца.
Джаракудук. В сердце Кызылкумов.
Нукус - Бейнеу. Железная дорога Устюрта.
Атырау, бывший Гурьев.