Богатырская земля или малая родина писателя Ивана Макарова. Страницы 394-402.
Опубликованные страницы: 1-15, 15-24, 25-34, 35-43, 44-52, 53-61, 62-70, 71-85, 86-94, 95-103, 104-11 2, 113-120, 121-129, 130-138, 139-147, 148-156, 157-165, 166-174, 175-183. 184-192, 193-201, 202-210, 211-219, 220-235, 236-244, 245-253, 254-262, 263-271, 272-280, 281-289, 290-298, 299-307, 308-316, 317-325, 326-334, 335-348, 349-357, 358-366, 367-375, 376-384, 385-393.
Читатель знает, что и «железнодорожная» тема - не редкая в произведениях писателя Макарова. С солотчинской «узкоколейки», уходившей вглубь мещерских лесов и сгоряча разобранной в годы «перестройки», начинается один из первых его рязанских рассказов «Аграфенино проклятье» или «Грунькино проклятье» (1927 -
393
1928 г.г.). В рассказе «Остров», датированным 1929-м годом, присутствует железнодорожный «вагонный буфер»: его привязал к себе владелец «острова», крестьянин-собственник Фёдор Михайлович, у которого не стало сил продолжать жить дальше. Тот же «вагонный буфер», но уже в двойном количестве, присутствует и в рассказе Ив. Макарова «московского», 1934-го года, «Дело № 471»: уже как пожарный «всполох» в калининско-тверском селе. Но железная дорога - важная примета «макаровского» времени, его быта: более столетия назад и многие салтыковцы-крестьяне служили на железной дороге.
Как свидетельствуют документы, и в реальной, земной своей жизни, Иван Иванович Макаров с молодости много ездил, в том числе и по железным дорогам. Причём, довольно далеко. По данным иссле-дователей, в том числе и московского литературоведа Маргариты Смирновой, будущий писатель воевал красноармейцем на Южном фронте, близ города Екатеринослава, бывшего советского Днепропетровска, ныне города Днепра.7 О боях «белых» и «красных», за город Екатеринослав, близ известного и поныне природного заповедника Аскания - Нова, рассказ Ивана Макарова «Жар-птица»: читатель это уже знает.
А в мае 1923-го, по данным Ю. Веденина,8 двадцатидвухлетний «активный работник» РКСМ Иван Макаров, поедет в отпуск на Кавказ, в курортный Сухуми: «на
излечение». Но поедет, вероятно, с матерью - Марией Ивановной Макаровой: в семейном архиве П.А. Лаврова хранится фотоснимок, где Мария Ивановна - среди тропических растений. К маю того же 1923-го, будущий писатель - член рязанского губернского комитета РКСМ и, по словам его комсомольского товарища Ивана Гладышева, любимым изречением будущего писателя в это время было следующее: «Я смотрю на образование, то есть приобретение знаний, как на средство, с помощью которого человек всегда сможет правильно размышлять, видеть недостатки в
жизни людей и находить средства для их устранения. Образование для каждого человека - всё равно, что оружие для воина. Каким бы храбрым он ни был, безоружный немного сделает…».9
Для Ряжского уезда фамилия Гладышев - не новая. На сентябрь 1918 года заведующим Ряжским железнодорожным элеватором значится В.Н. Гладышев и у него есть сын Александр - гимназист Ряжской мужской гимназии! Но не гимназисту Александру Гладышеву,
394
а просто Ивану Гладышеву, выпадет судьба работать с начинающим писателем и позднее, уже в 1927 - 1929 годах, в Рязани. В Рязанском землеустроительном техникуме, который Иван Иванович Макаров возглавит с лета 1927-го, значится преподаватель «обществоведения» И. Гладышев. Бывший преподаватель «РязЗемТехникума» И. Гладышев, ставший впоследствии москвичём, напишет в своих воспоминаниях, что в техникуме раскрылись большие организаторские способности заведующего И.И. Макарова, и что «в свободное время от занятий Иван Иванович Макаров читал нам преподавателям - любителям литературы, свой первый рассказ «Зуб за зуб».
Но комсомольский и «преподавательский» товарищ И. И. Макарова - Иван Гладышев, напишет и следующие строки о железнодорожных станциях города Ряжска: «Почти ежедневно в годы Первой империалистической войны конвойная команда пересыльной Ряжской тюрьмы тёмными вечерами сопровождала политических ссыльных с факелами и собаками со ст. Ряжск-1. Ссыльные прибывали с московскими поездами с Юга в арестантских вагонах. Политических гнали пешком по шоссе через всю Захупту и через две городских улицы до тюрьмы. После переклички и сортировки в тюрьме политических через 2 - 3 дня обратно гнали на ст. Ряжск и сажали в арестантские вагоны в поезда Челябинского направления, а оттуда в
Сибирь. Многие сотни революционеров-большевиков прошли через Ряжскую тюрьму. Всё это происходило на глазах юного И. Макарова и отложилось в его памяти».10
Сибирь, «Сибкрай» … Самое далёкое путешествие, совершённое И.И. Макаровым по железной дороге, вероятно, поездка в «Сибкрай», на работу. По современным данным, с конца 1926-го по весну 1927 года (с перерывами - авт.), партийный советский служащий Иван Иванович Макаров жил и работал в Сибирском крае, в
городе Красноярске. Читатель знает, что там, также как и в Рязани, партслужащий И.И. Макаров занимался созданием системы профессионального обучения молодёжи; сначала губернского - Красноярского уровня, затем краевого - Сибирского. Именно эти далёкие места послужили основой сюжетов для трёх самых лучших «сибирских» рассказов молодого писателя: «Свобода», «Замолк бубен» и
«На повороте». Публикация этих рассказов в центральных журналах закрепила первый литературный успех начинающего писателя с рассказами «Зуб за зуб» и «Грунькино проклятье» («Аграфенино
395
проклятье») и окончательно ввела его в большую советскую литературу. За рассказ «Замолк бубен» молодой Иван Макаров получает в 1930 году первую Всесоюзную литературную премию ленинградского журнала «Мир приключений», а не третью, как в 1927-м, за рассказ «Зуб за зуб».
Становится ясно, почему литературные произведения Макарова разных лет переполнены «железнодорожными» деталями. Например, роман «Чёрная шаль»:
«Повезла я Петю и Мысягина-Клемашева на полустанок и всю дорогу, всю дорогу-дороженьку думала, с мыслями собиралась, гадала, хоть минутку одну-разъединую заполучить, чтобы наедине поговорить с Петей, чтоб хоть душу успокоить, надежду на их успех получить. Просветинку увидеть в этих нежданных мрачных сумер-
ках. Да так и не залучила. Едва успели мы. Я лошадь стала было привязывать, чтоб проводить его, а он мне:
- Зачем? Зачем ты? Поезжай обратно сейчас же.
Ах!.. Значит надо так!
Отъехала я с полверсты, остановилась в поле, слышу - поезд гремит. Вот так и кажется, что этот невидимый чугунный грохот и лязг, с одним тусклым глазом, прямо на меня прёт.
Да уж и лучше бы! Туда и конец!
Долго стоял на нашем полустанке этот слепой поезд … Потом захрустел, тронулся… тёмный, невидимый, кое-где тусклый огонёк мелькнет. То ли огонёк, то ли искры под колесами. Должно быть, колесом этим, чугунным, замотало из моего сердца самую тонкую, самую больную нить и потянуло… и тянет, и тянет, и наматывает
эту мою кровяную жилку на ось, на пыль, на мазут…».11
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 ГАРО, ф. 937, оп. 6, д. 26, л. 143 - 156.
2 ГАРО, ф. 937, оп. 4, д. 16.
3 ГАРО, ф. 937, оп. 3, д. 12.
4 ГАРО, ф. 937, оп. 6, д. 26, л. 96.
5 ГАРО, ф. 937, оп. 9, д. 13.
6 ГАРО, ф. 937, оп. 8, д. 45.
7 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, М. Смирнова. Предисловие.
8 Ю. Веденин. Его псевдоним - Иван Буйный. - Рязань. Узорочье, 2007.
9 И. Гладышев. Газета Авангард. Ряжск. 30 октября 1973.
10 Там же.
11 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 129.
396
Глава пятьдесят четвертая
ПО СТОПАМ ОТЦА…
Говорят, мы все - родом из детства и от корней своих.
Архивные документы свидетельствуют: будущий писатель Иван Макаров (литературный псевдоним «Иван Буйный») в начале своей жизни во многом идёт по стопам отца. В том числе, и по «политическим» стопам ... Иван Иванович Макаров-старший - «неблагонадёжный» крестьянин, эсер, станет большевиком, по словам сына, в 1916 - 1917 годах. Читатель знает, что Макаров-старший был мобилизован на империалистическю войну летом 1915-го, оставив дома жену и шестерых детей. В феврале 1916-го Иван Иванович служит «ратником 678-й пешей Тамбовской дружины 6-й роты». В семейном архиве племянника писателя П.А. Лаврова хранится снимок того времени: его дед снят со своими боевыми товарищами; один из них
- Георгиевский кавалер.
Датой создания в селе Салтыки первой большевистской ячейки считается 27 августа 1918 года. Но в рязанском архиве сохранился протокол и более позднего её заседания, - от июня 1919-го; на нём идёт речь о «перерегистрации» членов салтыковской ячейки. По результатам этой «перерегистрации» из пятидесяти человек членство подтверждается только шестерым, в том числе Ивану Ефимову
Макарову и Ивану Иванову Макарову. Остальные же салтыковские большевики переводятся в «сочувствующие». При этом, сам Иван Иванов Макаров - старший, становится «членом правления».1
По данным разных исследователей, в деревнях Ряжского уезда, соседнего к Раненбургскому, той же Рязанской губернии, с весны 1905-го года стали появляться прокламации эсеровской партии и партии социал-демократов; но самих организаций ещё не было. Рязанская группа РСДРП лишь «имела связи» с двумя сёлами Ряжского уезда: Спасское и Парышенка. Причём, эти организации были «неле-гальными». Из «легальных» - действовали только черносотенные. В 1906-м, в городе Ряжске создан отдел «Союза русского народа» во главе с председателем - дворянином А. Л. Тарасовым. Через год в этом отделе «союза» значится уже сто пятьдесят членов! В 1906-м, дворянин и профессор Киевского политехнического института А.В. Ключарёв, создает Ряжский комитет кадетской партии. А на 1909
397
год в селе Лубянки того же Ряжского уезда Рязанской губернии, есть и «отдел» «Союза Михаила Архангела», с председательством М.И. Суетина. Но, по мнению разных исследователей, уровень политического развития населения в Ряжском уезде был «меньшим», по сравнению с другими уездами Рязанской губернии.
Но всё-таки, протестные настроения и выступления были. Читатель в этом убедился ранее. Дополнят сказанное и следующие факты. В 1906-м, в ряде сёл Ряжского уезда крестьяне присоединятся к сельскохозяйственной забастовке, охватившей всю Рязанскую губернию. В 1907-м, в том же Ряжском уезде, произошло не менее девя-
ти поджогов, пять случаев «противоправительственной агитации», одно «вооружённое нападение на имение», одно - «на казённую лавку» и «кража денежного сундука со станции Ухолово». Для усмирения крестьянских волнений, в частности, в Козьмо - Демьяновскую волость, прибыл «отряд казаков во главе с вице-губернатором Д.Н. Татищевым».2
Таким же невысоким, по мнению исследователей, был уровень политического развития ряжского населения и к Февральской революции, то есть к началу
семнадцатого года. Накануне Февральской революции в этом уезде проживало 212. 481 человек, в городе Ряжске - 5. 279 человек. Читатель помнит, что к этому времени Ряжск переполнен беженцами, ранеными, войсками. Но только в ходе революционных событий 1917-го и уже после «Октябрьского переворота», в Ряжском уезде «оформляются» партии кадетов, эсеров, анархистов. Существовала на это время и «объединённая группа РСДРП»; к июню 1918 года, ставшая «самостоятельной большевистской партией». О немногочисленности в Ряжском уезде таких политизированных людей - членов различных партий, свидетельствуют даже выборы в Ряжскую Городскую думу 1917 года. Представители разных партий получат только двенадцать мест из общих двадцати шести. Как же распределятся голоса? Четыре места получили кадеты, восемь - «блок социалистов», остальные достались «списку купцов, торговцев и домовладельцев Ряжска»; то есть прежним руководите-
лям города.
По проведённой переписи семнадцатого года, в которой участвовали преподаватели и учащиеся мужской гимназии, в Ряжском уезде Рязанской губернии проживало уже намного меньше - 182. 652 человека. Из них, «работающее население» составляло
86.539 че-
398
ловек. На «ряжскую» душу населения в среднем приходилось 0, 54 десятины земли, «частной земли» - 0, 46 десятины. То есть, даже в случае раздела земли между всеми крестьянами, на «ряжскую» душу выходила всего одна десятина! Такое же примерно, количество, что и до революций семнадцатого года.
Ряжцы узнали об «Октябрьском перевороте» 26 октября; по новому стилю - 8 ноября. Почти сразу же, для поддержания порядка в городе, «большевистские» местные Советы создают свой Революционный Комитет, и уже 10-го декабря 1917 года в городе пройдёт уездный Съезд Советов крестьянских депутатов, поддержавший
«Октябрьский переворот» и избравший своих представителей власти. Новым уездным комиссаром избирается В.Н. Максимов, а председателем Совета крестьянских депутатов - Н.В. Гостев. Читатель знает, что фамилию Гостев носит один из главных литературных героев романа «Чёрная шаль» - революционер-эсер Пётр Горянов. Начальником же милиции назначен большевик Кузнецов. Девичья
фамилия матери его гимназического товарища Анатолия Пономарёва также, - Кузнецова.
В самом конце декабря семнадцатого года (23 декабря), создаётся и высший орган местной ряжской уездной власти - Совет Советов. Первым его председателем избирается всё тот же реальный, не литературный, большевик Н.В. Гостев. К весне восемнадцатого, Совет Советов реорганизован в уездный исполнительный комитет
(уисполком).3
А что же прежняя, дореволюционная городская власть? Ряжская Городская дума результатов «большевистских» выборов не признала. Не признала она и «Октябрьский переворот». Не признала назначения уездным комиссаром Н.В. Гостева, начальником милиции - Кузнецова. На своём собрании 27 октября 1917 года, состоявшемся, видимо, на следующий день после получения в Ряжске известия
об «Октябрьском перевороте», она осудит действия большевиков в Петрограде. Ряжская Городская дума постановит выпустить «обращение» к населению о созыве Учредительного собрания, попробует создать свою «дружину» самообороны для поддержания порядка в городе, но «дружина» не будет создана. В борьбе за власть победит сильнейший.
В мае восемнадцатого, уже советским правительством, вводится «продовольственная диктатура» - насильственное изъятие хлеба у
399
крестьян для «голодающего пролетариата», живущего в городах. В мае того же 1918-го, г. Ряжск - на военном положении. В городе проходят два митинга (13 мая - авт.), которые были «разогнаны», один человек был убит, шестеро - пострадали. Этим и объясняется очень раннее окончание учебных занятий в Ряжской мужской гимназии в
1917 - 1918 учебном году. В это время гимназист и будущий писатель Иван Макаров, уже переведён в следующий, седьмой класс.
В июне того же восемнадцатого года, на 5-м Всероссийском съезде Советов, партия эсеров открыто выступит против «продовольственной диктатуры» партии большевиков, начнётся лево - эсеровский мятеж, который будет подавлен сначала в Москве, затем и в других губерниях Советской России. И начиная с 10 июля, все руководящие посты ряжской местной власти, занимаемые прежде эсерами, перей-
дут к членам партии большевиков. Но любопытная деталь: ряжские эсеры осудили выступления членов своей партии в Москве.4
Литературную версию лево - эсеровского мятежа в южных уездах Рязанской губернии (в Ряжском, Раненбургском - авт.) современный читатель узнает из романа Ивана Макарова «Чёрная шаль». По утверждению исследователей, роман «Чёрная шаль» был сразу же запрещён советской цензурой, и вышел отдельной книгой только в 1970 году, к 70-летию писателя, благодаря активным хлопотам жены писателя Веры Валентиновны Вонлярлярской, его близких родственников, а также, уцелевших литературных друзей.
«Продовольственная диктатура» восемнадцатого года, введённая партией большевиков для спасения от голода городов Москвы и Петрограда, усилила недовольство крестьян, только что получивших в свои руки долгожданную землю. Именно из-за неё, в Рязанской, но особенно в Тамбовской губерниях, усиливается сопротивление местных крестьян, не желавших отдавать свой хлеб городам бесплатно. Повсеместно вспыхивают крестьянские волнения, в том числе и в
южных, наиболее хлеборобных районах Рязанской губернии: Скопинском, Михайловском, Ряжском, Раненбургском. Именно тогда, по распоряжению советского правительства, комитеты бедноты - «комбеды» получат право «для прекращения контрреволюционных выступлений», расстреливать на месте и конфисковывать имущество «виновных в укрытии лиц, присоединившихся к контрреволюционным бандам…». То есть, к крестьянам, «укрывающим» выращенный
своими руками хлеб.
400
Будущий писатель Иван Макаров избирался членом салтыковского волостного «комбеда». Вероятно, он принимал участие в изымании хлеба у крестьян; как в прочем, и другой советский писатель Михаил Шолохов. Но комитеты бедноты просуществовали, к счастью, недолго. По предложению председателя Совнаркома В. И. Ульяно-ва (Ленина), их стали преобразовывать в сельские Советы. Состав сельских Советов избирался самими местными жителями. В свои восемнадцать-девятнадцать лет, будущий писатель станет «избираемым членом сельсовета». Причём, в местные волостные органы власти он войдёт, будучи ещё гимназистом последних классов Ряжской мужской гимназии. И этот факт своей жизни Иван Макаров отразит не только в партийных или союзных анкетах: «с 18 г. по март 19-го служил в волкомбеде и волпродкоме, проводил собрания, был избран членом сельсовета». Писатель Иван Макаров сохранит их в своих литературных произведениях. Наиболее ярко, в том же, часто упоминаемом романе «Чёрная шаль»:
«В городе меня (Прасковью Горянову - авт.) относительно самосуда успокоил Николай, который был в нашем уезде за председателя Совета Советов. Он же меня и наставил, как поступить, указал, что нам вовсе незачем собирать кулаков на сходку, чтоб уламывать, умасливать их, а просто-напросто пойти комбедом и выколотить у них овёс на семена. (Мы в тот год решили всю княжескую землю, тысячу семьсот десятин засеять сообща. А по урожаю распределить на корню по едокам. Семена нам позарез нужны были.)».5
В этом романе Макарова-писателя есть и следующий эпизод с «продотрядниками»:
«Мужики вдруг все сразу наершились, как только Николай объявил им, что наше село обязано вывезти десять тысяч пудов хлеба. Горлачи сразу так и заорали:
помазали, дескать, нас свободой по губам. Мы ведь до революции большей частью сбоку видели городскую жизнь, на улице. А на улице - напудренные да нафарфоренные, в шляпках да в мехах, ни работы, ни заботы. Да и то сказать - как мне тогда думалось, - раз свобода, так надо её и вертеть в такую сторону, чтоб трудовые люди - крестьяне ли, фабричные ли - остались. А уж трудовому человеку с трудовым - свах совсем не надо бы. Они и сами найдут, как сосвататься, как и чем торговаться-обменяться …
Десять тысяч пудов! На погорельцев, что ли? Так мы же погорельцы и есть. Легко сказать - десять тысяч пудов! ...
401
А добровольно только и собрали шестьсот пудов ржи да восемнадцать пудов проса. С тем отряд и уехал».
Конечно же, «продовольственный отряд» вернулся, чтобы забрать у крестьян «недобранный» хлеб, но кто-то из них, не желая отдавать его даром, поджёг общественное поле. Далее был самосуд, перебили «продовольственный отряд», появились красноармейские войска.6
Не изданный при жизни Макарова-писателя роман «Чёрная шаль» - это литературная исповедь ряжской крестьянки Прасковьи Горяновой, которая из-за материнской любви к единственному сыну Петруше, выбравшему «политическую» жизнь, организовывает местное сопротивление большевистской власти. Но Ю. Веденин в своей книге «Его псевдоним - Иван Буйный»,7 рассказывая о «кулацком» восстании 1918 года в селе Салтыки, упоминает и о реальных, не литературных «бандитах Гусевых»:
«Мать-старуха Прасковья выдала из тайника детям, мужу и другим восставшим оружие и благословила на борьбу». Восстание в селе Салтыки было подавлено, сами Гусевы скрылись. Несколькими годами позже, один из сыновей Ивана Гусева - Василий, вернулся в село, пробовал войти в местные органы власти. Не получилось. И тогда, для устрашения, уже примерно в 1922 году, Василий Гусев прилюдно, на глазах салтыковцев, убил двух крестьян-конокрадов: одного зарезал, а другого живьём опустил в прорубь. Для современного читателя показателен и факт, что сообщником «бандитов Гусевых» оказался салтыковский милиционер, который снабжал их оружием.
Роман «Чёрная шаль» заканчивается так, как и происходило в реальной жизни: Прасковью Горянову и нескольких членов её «банды» расстреляют. В реальной жизни расстреляют на берегу реки близ села Журавинка Ряжского уезда Рязанской губернии, откуда литературная Прасковья Горянова родом. Её единственный сын Петруша, перейдя из партии эсеров в партию большевиков, нелегально проработав в тылу у «белых», станет большим «большевистским» начальником - Петром Ефимовичем Штейерманом. Именно в кабинете большого начальника П.Е. Штейермана и арестуют ряжскую крестьянку Прасковью Горянову - его мать.
Выше говорилось, что Иван Иванович Макаров-отец являлся крестьянином - «отхожником» или «отходником». Литературные эпизоды ухода и возвращения «отхожников» - «отходников» в родное село Анюткино присутствуют в романе его сына-писателя «Стальные рё-
402
бра». «Анюткинские» крестьяне заранее объединялись в «артели» по пять - шесть человек, «артелью» работали в чужих краях, «артелью» возвращались.
Продолжение следует - страницы 403-411.
Читатель знает, что и «железнодорожная» тема - не редкая в произведениях писателя Макарова. С солотчинской «узкоколейки», уходившей вглубь мещерских лесов и сгоряча разобранной в годы «перестройки», начинается один из первых его рязанских рассказов «Аграфенино проклятье» или «Грунькино проклятье» (1927 -
393
1928 г.г.). В рассказе «Остров», датированным 1929-м годом, присутствует железнодорожный «вагонный буфер»: его привязал к себе владелец «острова», крестьянин-собственник Фёдор Михайлович, у которого не стало сил продолжать жить дальше. Тот же «вагонный буфер», но уже в двойном количестве, присутствует и в рассказе Ив. Макарова «московского», 1934-го года, «Дело № 471»: уже как пожарный «всполох» в калининско-тверском селе. Но железная дорога - важная примета «макаровского» времени, его быта: более столетия назад и многие салтыковцы-крестьяне служили на железной дороге.
Как свидетельствуют документы, и в реальной, земной своей жизни, Иван Иванович Макаров с молодости много ездил, в том числе и по железным дорогам. Причём, довольно далеко. По данным иссле-дователей, в том числе и московского литературоведа Маргариты Смирновой, будущий писатель воевал красноармейцем на Южном фронте, близ города Екатеринослава, бывшего советского Днепропетровска, ныне города Днепра.7 О боях «белых» и «красных», за город Екатеринослав, близ известного и поныне природного заповедника Аскания - Нова, рассказ Ивана Макарова «Жар-птица»: читатель это уже знает.
А в мае 1923-го, по данным Ю. Веденина,8 двадцатидвухлетний «активный работник» РКСМ Иван Макаров, поедет в отпуск на Кавказ, в курортный Сухуми: «на
излечение». Но поедет, вероятно, с матерью - Марией Ивановной Макаровой: в семейном архиве П.А. Лаврова хранится фотоснимок, где Мария Ивановна - среди тропических растений. К маю того же 1923-го, будущий писатель - член рязанского губернского комитета РКСМ и, по словам его комсомольского товарища Ивана Гладышева, любимым изречением будущего писателя в это время было следующее: «Я смотрю на образование, то есть приобретение знаний, как на средство, с помощью которого человек всегда сможет правильно размышлять, видеть недостатки в
жизни людей и находить средства для их устранения. Образование для каждого человека - всё равно, что оружие для воина. Каким бы храбрым он ни был, безоружный немного сделает…».9
Для Ряжского уезда фамилия Гладышев - не новая. На сентябрь 1918 года заведующим Ряжским железнодорожным элеватором значится В.Н. Гладышев и у него есть сын Александр - гимназист Ряжской мужской гимназии! Но не гимназисту Александру Гладышеву,
394
а просто Ивану Гладышеву, выпадет судьба работать с начинающим писателем и позднее, уже в 1927 - 1929 годах, в Рязани. В Рязанском землеустроительном техникуме, который Иван Иванович Макаров возглавит с лета 1927-го, значится преподаватель «обществоведения» И. Гладышев. Бывший преподаватель «РязЗемТехникума» И. Гладышев, ставший впоследствии москвичём, напишет в своих воспоминаниях, что в техникуме раскрылись большие организаторские способности заведующего И.И. Макарова, и что «в свободное время от занятий Иван Иванович Макаров читал нам преподавателям - любителям литературы, свой первый рассказ «Зуб за зуб».
Но комсомольский и «преподавательский» товарищ И. И. Макарова - Иван Гладышев, напишет и следующие строки о железнодорожных станциях города Ряжска: «Почти ежедневно в годы Первой империалистической войны конвойная команда пересыльной Ряжской тюрьмы тёмными вечерами сопровождала политических ссыльных с факелами и собаками со ст. Ряжск-1. Ссыльные прибывали с московскими поездами с Юга в арестантских вагонах. Политических гнали пешком по шоссе через всю Захупту и через две городских улицы до тюрьмы. После переклички и сортировки в тюрьме политических через 2 - 3 дня обратно гнали на ст. Ряжск и сажали в арестантские вагоны в поезда Челябинского направления, а оттуда в
Сибирь. Многие сотни революционеров-большевиков прошли через Ряжскую тюрьму. Всё это происходило на глазах юного И. Макарова и отложилось в его памяти».10
Сибирь, «Сибкрай» … Самое далёкое путешествие, совершённое И.И. Макаровым по железной дороге, вероятно, поездка в «Сибкрай», на работу. По современным данным, с конца 1926-го по весну 1927 года (с перерывами - авт.), партийный советский служащий Иван Иванович Макаров жил и работал в Сибирском крае, в
городе Красноярске. Читатель знает, что там, также как и в Рязани, партслужащий И.И. Макаров занимался созданием системы профессионального обучения молодёжи; сначала губернского - Красноярского уровня, затем краевого - Сибирского. Именно эти далёкие места послужили основой сюжетов для трёх самых лучших «сибирских» рассказов молодого писателя: «Свобода», «Замолк бубен» и
«На повороте». Публикация этих рассказов в центральных журналах закрепила первый литературный успех начинающего писателя с рассказами «Зуб за зуб» и «Грунькино проклятье» («Аграфенино
395
проклятье») и окончательно ввела его в большую советскую литературу. За рассказ «Замолк бубен» молодой Иван Макаров получает в 1930 году первую Всесоюзную литературную премию ленинградского журнала «Мир приключений», а не третью, как в 1927-м, за рассказ «Зуб за зуб».
Становится ясно, почему литературные произведения Макарова разных лет переполнены «железнодорожными» деталями. Например, роман «Чёрная шаль»:
«Повезла я Петю и Мысягина-Клемашева на полустанок и всю дорогу, всю дорогу-дороженьку думала, с мыслями собиралась, гадала, хоть минутку одну-разъединую заполучить, чтобы наедине поговорить с Петей, чтоб хоть душу успокоить, надежду на их успех получить. Просветинку увидеть в этих нежданных мрачных сумер-
ках. Да так и не залучила. Едва успели мы. Я лошадь стала было привязывать, чтоб проводить его, а он мне:
- Зачем? Зачем ты? Поезжай обратно сейчас же.
Ах!.. Значит надо так!
Отъехала я с полверсты, остановилась в поле, слышу - поезд гремит. Вот так и кажется, что этот невидимый чугунный грохот и лязг, с одним тусклым глазом, прямо на меня прёт.
Да уж и лучше бы! Туда и конец!
Долго стоял на нашем полустанке этот слепой поезд … Потом захрустел, тронулся… тёмный, невидимый, кое-где тусклый огонёк мелькнет. То ли огонёк, то ли искры под колесами. Должно быть, колесом этим, чугунным, замотало из моего сердца самую тонкую, самую больную нить и потянуло… и тянет, и тянет, и наматывает
эту мою кровяную жилку на ось, на пыль, на мазут…».11
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 ГАРО, ф. 937, оп. 6, д. 26, л. 143 - 156.
2 ГАРО, ф. 937, оп. 4, д. 16.
3 ГАРО, ф. 937, оп. 3, д. 12.
4 ГАРО, ф. 937, оп. 6, д. 26, л. 96.
5 ГАРО, ф. 937, оп. 9, д. 13.
6 ГАРО, ф. 937, оп. 8, д. 45.
7 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, М. Смирнова. Предисловие.
8 Ю. Веденин. Его псевдоним - Иван Буйный. - Рязань. Узорочье, 2007.
9 И. Гладышев. Газета Авангард. Ряжск. 30 октября 1973.
10 Там же.
11 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 129.
396
Глава пятьдесят четвертая
ПО СТОПАМ ОТЦА…
Говорят, мы все - родом из детства и от корней своих.
Архивные документы свидетельствуют: будущий писатель Иван Макаров (литературный псевдоним «Иван Буйный») в начале своей жизни во многом идёт по стопам отца. В том числе, и по «политическим» стопам ... Иван Иванович Макаров-старший - «неблагонадёжный» крестьянин, эсер, станет большевиком, по словам сына, в 1916 - 1917 годах. Читатель знает, что Макаров-старший был мобилизован на империалистическю войну летом 1915-го, оставив дома жену и шестерых детей. В феврале 1916-го Иван Иванович служит «ратником 678-й пешей Тамбовской дружины 6-й роты». В семейном архиве племянника писателя П.А. Лаврова хранится снимок того времени: его дед снят со своими боевыми товарищами; один из них
- Георгиевский кавалер.
Датой создания в селе Салтыки первой большевистской ячейки считается 27 августа 1918 года. Но в рязанском архиве сохранился протокол и более позднего её заседания, - от июня 1919-го; на нём идёт речь о «перерегистрации» членов салтыковской ячейки. По результатам этой «перерегистрации» из пятидесяти человек членство подтверждается только шестерым, в том числе Ивану Ефимову
Макарову и Ивану Иванову Макарову. Остальные же салтыковские большевики переводятся в «сочувствующие». При этом, сам Иван Иванов Макаров - старший, становится «членом правления».1
По данным разных исследователей, в деревнях Ряжского уезда, соседнего к Раненбургскому, той же Рязанской губернии, с весны 1905-го года стали появляться прокламации эсеровской партии и партии социал-демократов; но самих организаций ещё не было. Рязанская группа РСДРП лишь «имела связи» с двумя сёлами Ряжского уезда: Спасское и Парышенка. Причём, эти организации были «неле-гальными». Из «легальных» - действовали только черносотенные. В 1906-м, в городе Ряжске создан отдел «Союза русского народа» во главе с председателем - дворянином А. Л. Тарасовым. Через год в этом отделе «союза» значится уже сто пятьдесят членов! В 1906-м, дворянин и профессор Киевского политехнического института А.В. Ключарёв, создает Ряжский комитет кадетской партии. А на 1909
397
год в селе Лубянки того же Ряжского уезда Рязанской губернии, есть и «отдел» «Союза Михаила Архангела», с председательством М.И. Суетина. Но, по мнению разных исследователей, уровень политического развития населения в Ряжском уезде был «меньшим», по сравнению с другими уездами Рязанской губернии.
Но всё-таки, протестные настроения и выступления были. Читатель в этом убедился ранее. Дополнят сказанное и следующие факты. В 1906-м, в ряде сёл Ряжского уезда крестьяне присоединятся к сельскохозяйственной забастовке, охватившей всю Рязанскую губернию. В 1907-м, в том же Ряжском уезде, произошло не менее девя-
ти поджогов, пять случаев «противоправительственной агитации», одно «вооружённое нападение на имение», одно - «на казённую лавку» и «кража денежного сундука со станции Ухолово». Для усмирения крестьянских волнений, в частности, в Козьмо - Демьяновскую волость, прибыл «отряд казаков во главе с вице-губернатором Д.Н. Татищевым».2
Таким же невысоким, по мнению исследователей, был уровень политического развития ряжского населения и к Февральской революции, то есть к началу
семнадцатого года. Накануне Февральской революции в этом уезде проживало 212. 481 человек, в городе Ряжске - 5. 279 человек. Читатель помнит, что к этому времени Ряжск переполнен беженцами, ранеными, войсками. Но только в ходе революционных событий 1917-го и уже после «Октябрьского переворота», в Ряжском уезде «оформляются» партии кадетов, эсеров, анархистов. Существовала на это время и «объединённая группа РСДРП»; к июню 1918 года, ставшая «самостоятельной большевистской партией». О немногочисленности в Ряжском уезде таких политизированных людей - членов различных партий, свидетельствуют даже выборы в Ряжскую Городскую думу 1917 года. Представители разных партий получат только двенадцать мест из общих двадцати шести. Как же распределятся голоса? Четыре места получили кадеты, восемь - «блок социалистов», остальные достались «списку купцов, торговцев и домовладельцев Ряжска»; то есть прежним руководите-
лям города.
По проведённой переписи семнадцатого года, в которой участвовали преподаватели и учащиеся мужской гимназии, в Ряжском уезде Рязанской губернии проживало уже намного меньше - 182. 652 человека. Из них, «работающее население» составляло
86.539 че-
398
ловек. На «ряжскую» душу населения в среднем приходилось 0, 54 десятины земли, «частной земли» - 0, 46 десятины. То есть, даже в случае раздела земли между всеми крестьянами, на «ряжскую» душу выходила всего одна десятина! Такое же примерно, количество, что и до революций семнадцатого года.
Ряжцы узнали об «Октябрьском перевороте» 26 октября; по новому стилю - 8 ноября. Почти сразу же, для поддержания порядка в городе, «большевистские» местные Советы создают свой Революционный Комитет, и уже 10-го декабря 1917 года в городе пройдёт уездный Съезд Советов крестьянских депутатов, поддержавший
«Октябрьский переворот» и избравший своих представителей власти. Новым уездным комиссаром избирается В.Н. Максимов, а председателем Совета крестьянских депутатов - Н.В. Гостев. Читатель знает, что фамилию Гостев носит один из главных литературных героев романа «Чёрная шаль» - революционер-эсер Пётр Горянов. Начальником же милиции назначен большевик Кузнецов. Девичья
фамилия матери его гимназического товарища Анатолия Пономарёва также, - Кузнецова.
В самом конце декабря семнадцатого года (23 декабря), создаётся и высший орган местной ряжской уездной власти - Совет Советов. Первым его председателем избирается всё тот же реальный, не литературный, большевик Н.В. Гостев. К весне восемнадцатого, Совет Советов реорганизован в уездный исполнительный комитет
(уисполком).3
А что же прежняя, дореволюционная городская власть? Ряжская Городская дума результатов «большевистских» выборов не признала. Не признала она и «Октябрьский переворот». Не признала назначения уездным комиссаром Н.В. Гостева, начальником милиции - Кузнецова. На своём собрании 27 октября 1917 года, состоявшемся, видимо, на следующий день после получения в Ряжске известия
об «Октябрьском перевороте», она осудит действия большевиков в Петрограде. Ряжская Городская дума постановит выпустить «обращение» к населению о созыве Учредительного собрания, попробует создать свою «дружину» самообороны для поддержания порядка в городе, но «дружина» не будет создана. В борьбе за власть победит сильнейший.
В мае восемнадцатого, уже советским правительством, вводится «продовольственная диктатура» - насильственное изъятие хлеба у
399
крестьян для «голодающего пролетариата», живущего в городах. В мае того же 1918-го, г. Ряжск - на военном положении. В городе проходят два митинга (13 мая - авт.), которые были «разогнаны», один человек был убит, шестеро - пострадали. Этим и объясняется очень раннее окончание учебных занятий в Ряжской мужской гимназии в
1917 - 1918 учебном году. В это время гимназист и будущий писатель Иван Макаров, уже переведён в следующий, седьмой класс.
В июне того же восемнадцатого года, на 5-м Всероссийском съезде Советов, партия эсеров открыто выступит против «продовольственной диктатуры» партии большевиков, начнётся лево - эсеровский мятеж, который будет подавлен сначала в Москве, затем и в других губерниях Советской России. И начиная с 10 июля, все руководящие посты ряжской местной власти, занимаемые прежде эсерами, перей-
дут к членам партии большевиков. Но любопытная деталь: ряжские эсеры осудили выступления членов своей партии в Москве.4
Литературную версию лево - эсеровского мятежа в южных уездах Рязанской губернии (в Ряжском, Раненбургском - авт.) современный читатель узнает из романа Ивана Макарова «Чёрная шаль». По утверждению исследователей, роман «Чёрная шаль» был сразу же запрещён советской цензурой, и вышел отдельной книгой только в 1970 году, к 70-летию писателя, благодаря активным хлопотам жены писателя Веры Валентиновны Вонлярлярской, его близких родственников, а также, уцелевших литературных друзей.
«Продовольственная диктатура» восемнадцатого года, введённая партией большевиков для спасения от голода городов Москвы и Петрограда, усилила недовольство крестьян, только что получивших в свои руки долгожданную землю. Именно из-за неё, в Рязанской, но особенно в Тамбовской губерниях, усиливается сопротивление местных крестьян, не желавших отдавать свой хлеб городам бесплатно. Повсеместно вспыхивают крестьянские волнения, в том числе и в
южных, наиболее хлеборобных районах Рязанской губернии: Скопинском, Михайловском, Ряжском, Раненбургском. Именно тогда, по распоряжению советского правительства, комитеты бедноты - «комбеды» получат право «для прекращения контрреволюционных выступлений», расстреливать на месте и конфисковывать имущество «виновных в укрытии лиц, присоединившихся к контрреволюционным бандам…». То есть, к крестьянам, «укрывающим» выращенный
своими руками хлеб.
400
Будущий писатель Иван Макаров избирался членом салтыковского волостного «комбеда». Вероятно, он принимал участие в изымании хлеба у крестьян; как в прочем, и другой советский писатель Михаил Шолохов. Но комитеты бедноты просуществовали, к счастью, недолго. По предложению председателя Совнаркома В. И. Ульяно-ва (Ленина), их стали преобразовывать в сельские Советы. Состав сельских Советов избирался самими местными жителями. В свои восемнадцать-девятнадцать лет, будущий писатель станет «избираемым членом сельсовета». Причём, в местные волостные органы власти он войдёт, будучи ещё гимназистом последних классов Ряжской мужской гимназии. И этот факт своей жизни Иван Макаров отразит не только в партийных или союзных анкетах: «с 18 г. по март 19-го служил в волкомбеде и волпродкоме, проводил собрания, был избран членом сельсовета». Писатель Иван Макаров сохранит их в своих литературных произведениях. Наиболее ярко, в том же, часто упоминаемом романе «Чёрная шаль»:
«В городе меня (Прасковью Горянову - авт.) относительно самосуда успокоил Николай, который был в нашем уезде за председателя Совета Советов. Он же меня и наставил, как поступить, указал, что нам вовсе незачем собирать кулаков на сходку, чтоб уламывать, умасливать их, а просто-напросто пойти комбедом и выколотить у них овёс на семена. (Мы в тот год решили всю княжескую землю, тысячу семьсот десятин засеять сообща. А по урожаю распределить на корню по едокам. Семена нам позарез нужны были.)».5
В этом романе Макарова-писателя есть и следующий эпизод с «продотрядниками»:
«Мужики вдруг все сразу наершились, как только Николай объявил им, что наше село обязано вывезти десять тысяч пудов хлеба. Горлачи сразу так и заорали:
помазали, дескать, нас свободой по губам. Мы ведь до революции большей частью сбоку видели городскую жизнь, на улице. А на улице - напудренные да нафарфоренные, в шляпках да в мехах, ни работы, ни заботы. Да и то сказать - как мне тогда думалось, - раз свобода, так надо её и вертеть в такую сторону, чтоб трудовые люди - крестьяне ли, фабричные ли - остались. А уж трудовому человеку с трудовым - свах совсем не надо бы. Они и сами найдут, как сосвататься, как и чем торговаться-обменяться …
Десять тысяч пудов! На погорельцев, что ли? Так мы же погорельцы и есть. Легко сказать - десять тысяч пудов! ...
401
А добровольно только и собрали шестьсот пудов ржи да восемнадцать пудов проса. С тем отряд и уехал».
Конечно же, «продовольственный отряд» вернулся, чтобы забрать у крестьян «недобранный» хлеб, но кто-то из них, не желая отдавать его даром, поджёг общественное поле. Далее был самосуд, перебили «продовольственный отряд», появились красноармейские войска.6
Не изданный при жизни Макарова-писателя роман «Чёрная шаль» - это литературная исповедь ряжской крестьянки Прасковьи Горяновой, которая из-за материнской любви к единственному сыну Петруше, выбравшему «политическую» жизнь, организовывает местное сопротивление большевистской власти. Но Ю. Веденин в своей книге «Его псевдоним - Иван Буйный»,7 рассказывая о «кулацком» восстании 1918 года в селе Салтыки, упоминает и о реальных, не литературных «бандитах Гусевых»:
«Мать-старуха Прасковья выдала из тайника детям, мужу и другим восставшим оружие и благословила на борьбу». Восстание в селе Салтыки было подавлено, сами Гусевы скрылись. Несколькими годами позже, один из сыновей Ивана Гусева - Василий, вернулся в село, пробовал войти в местные органы власти. Не получилось. И тогда, для устрашения, уже примерно в 1922 году, Василий Гусев прилюдно, на глазах салтыковцев, убил двух крестьян-конокрадов: одного зарезал, а другого живьём опустил в прорубь. Для современного читателя показателен и факт, что сообщником «бандитов Гусевых» оказался салтыковский милиционер, который снабжал их оружием.
Роман «Чёрная шаль» заканчивается так, как и происходило в реальной жизни: Прасковью Горянову и нескольких членов её «банды» расстреляют. В реальной жизни расстреляют на берегу реки близ села Журавинка Ряжского уезда Рязанской губернии, откуда литературная Прасковья Горянова родом. Её единственный сын Петруша, перейдя из партии эсеров в партию большевиков, нелегально проработав в тылу у «белых», станет большим «большевистским» начальником - Петром Ефимовичем Штейерманом. Именно в кабинете большого начальника П.Е. Штейермана и арестуют ряжскую крестьянку Прасковью Горянову - его мать.
Выше говорилось, что Иван Иванович Макаров-отец являлся крестьянином - «отхожником» или «отходником». Литературные эпизоды ухода и возвращения «отхожников» - «отходников» в родное село Анюткино присутствуют в романе его сына-писателя «Стальные рё-
402
бра». «Анюткинские» крестьяне заранее объединялись в «артели» по пять - шесть человек, «артелью» работали в чужих краях, «артелью» возвращались.
Продолжение следует - страницы 403-411.