Заповедное Подлеморье. Часть 1: вокруг Святого Носа
У шамана - три руки, а у Байкала - три берега: помимо Прибайкалья и Забайкалья есть ещё Подлеморье, северный таёжный край у острых гор Баргузинского хребта, где эвенки, буряты и русские жили охотой и рыболовством, на пахарей и пастухов в долинах глядя свысока. Но и революцию тут вершили не столько Ленин и Троцкий, сколько Георгий Доппельмайер и Зенон Сватош, чьим лозунгом могло бы быть "Тайгу - соболям, море - нерпам!": в 1917 году в Подлеморье возник первый в России Баргузинский заповедник, к которому в 1986-87 присоседились ещё Фролихинский заказник и Забайкальский национальный парк. В 2012, опять же впервые в России, три территории с разным режимом получили общую администрацию "Заповедное Подлеморье", с директором которой Михаилом Евгеньевичем Овдиным я и вышел на связь благодаря дружественному проекту по изучению локальных брендов России "Живое наследие" и экс-министру туризма Республики Бурятия Марии Борисовне Бадмацыреновой из Корпорации развития Дальнего Востока.
Дальше осталось дождаться нерп: с Байкала только в мае сходит лёд, и лежбища этих удивительных созданий пустуют порой до середины июня. Коротая время в Иркутске, я успел познакомиться с ними в нерпинарии, а затем через показанные в прошлой части старые сёла рванул в Усть-Баргузин, на катер, уходивший утром в небольшую экспедицию. Её апогей, - Ушканьи острова с "городом нерп", - я поберегу до следующей части, пока же идём на правый борт: целиком принадлежащий Забайкальскому нацпарку, полуостров Святой Нос, этот Анти-Ольхон за Байкалом, я прежде видел лишь с туристических троп, а теперь полюбуемся им с воды и с глухих берегов, куда не возят туристов.
Когда-то н ад километровыми глубинами Байкала ходили торговые парусники, а ещё на памяти живущих море-озеро было полно промысловых сейнеров. Но экология победила экономику: состояние байкальских рыбозаводов можно оценить в прошлой части, а 9/10 здешнего флота, за вычетом редких буксиров и научных судов - прогулочные катера. Впрочем, грань тут тонкая: заповедный флагман "Подлеморье" в прошлой жизни был обычнейшим в российских водах катером класса "Ярославец", в 2008 стал круизным судном "Сибиряк", а несколько лет назад перешёл заповеднику и, перекрашенный в фирменных бело-зелёных тонах, возит теперь как туристов, так и сотрудников, журналистов, гостей... 12 часов часов нашей экспедиции вместили сразу несколько задач, самой утилитарной из которых стал перегон "Подлеморья" от места зимовки в Усть-Баргузине до места работы в Монахово.
2.
На кадре выше по его борту спешит Елена Михайловна - жена нашего капитана Владимира Геннадьевича и кок. Отдыхать ей некогда: за 12 часов пути мы собирались у накрытого стола четыре раза. Мы - это начальник Михаил Овдин (тут остался за кадром, но ещё появится), старший научный сотрудник и душа заповедника Андрей Евгеньевич Разуваев (в красном), съёмочная группа телеканала "Россия" в лице оператора Максима Чукмасова (в чёрном) и корреспондента Ильи Кошлюнова (в синем). Ещё - методисты отдела экопросвещения: частая героиня репортажей красавица Регина Юнусова, которая ведёт в том числе группу "Заповедного Подлеморья" Вконтакте (в кадр не попала), и Лубсан Чегдуров, который прежде тихо жил в каком-то райцентре на юге Бурятии и считал себя фотографом-любителем, а оказался, по словам двух Евгеньевичей, фотографом-от-бога.
3.
Из кают-компании можно спуститься в трюм, к паре кают с общими удобствами и такой отличной шумоизоляцией, что близость машинного отделения не ощущается вообще никак.
4.
Но больше времени мы всё-таки проводили на палубе, в первый же час надев на себя всё, что смогли надеть. Вода, по которой считанные недели назад плавали льдины, прогрелась дай бог до 3-4 градусов, так что холодом с Байкала веяло что с ледников. Туман, стоило было выйти из устья Баргузин-реки, заполнил всё, и Андрей сетовал, что вообще-то по правому борту очень красиво. Примерно вот так - это вид Святого Носа с берега, через Баргузинский залив. Вытянутый на 55 километров вдоль побережья гористый (до 1877м) полуостров справа обрывается топким низким Чивыркуйским перешейком, а слева - мысом Нижнее Изголовье, куда мы и держали путь. С залива же становится понятным бурятское название Хилмэн-Хошуун - обычно это переводят как Осетровая морда, хотя по сути скорее - "клин в форме осетра":
5.
Но пока оставалось любоваться разве что водой Байкала - столь чистой, что в волнах от катера чётко виден каждый пузырёк. Дополнительно "обнадёжила" Регина, сказав, что это не первая её экспедиция, но нерп на лежбищах увидеть ей пока не удалось. Илья и Максим демонстрировали бодрость духа: выходящий раз в год репортаж о первых нерпах на Ушканах для корреспондентов "Вести-Бурятия" счастливый билет, и так или иначе, а они его вытянули. Ну а Андрей с Михаилом хранили спокойствие, веру в надёжность прогноза погоды и понимание, что даже если он вдруг подведёт - это не помешает перегнать катер и поставить в нескольких местах фотоловушки. Вот Андрей как раз собрал одну из них: настроенная делать кадр раз в 3 часа, с 10 батарейками проверенной марки она проработает год, а следующей весной примерно в это же время он снова высадится на безлюдном берегу, поменяет ей батарейки и увезёт отснятую флешку.
6.
Так, по туману, мы пересекали Баргузинский залив - почти круглый, самый большой на Байкале (20 километров шириной) и самый глубокий у российских берегов (1284м), кроме пары заливов открытого Тихого океана. Благодаря этой форме и высоким горам именно баргузин, а не нудный култук или жестокая сарма, пошевеливает вал славной омулёвой бочки: для мощного ветра, что зарождается в степях Даурии и вырывается из узкой Баргузинской долины, залив становится резонатором, который гасит порывы. Поэтому баргузин хоть и поднимает волны до нескольких метров высотой, но дует ровно, и для сложивших песни беглых каторжан он становился попутным ветром надежды. Мы, впрочем, шли по воде гладкой, как на парковом пруду: ветер - главная помеха в знакомстве человека и байкальской нерпы.
7.
В какой-то момент катер сбросил ход, и я понял, что за бортом видно озёрное дно, а впереди - затянутый туманом берег:
8.
Который не спешил нас принимать: как я понял из разговоров, тут есть ориентир, какая-то приметная сосенка, напротив которой можно пришвартоваться и спустить трап на сухое место. Но вот её-то, пару раз подойдя и вернувшись, мы и не могли отыскать.
9.
В итоге трап спустили в воду, и первым по нему сошёл лично Михаил Евгеньевич да встал (конечно же, в непромокаемом комбинезоне) по пояс в ледяной воде. Владимир Геннадьевич тем временем отшвартовал с кормы резиновую лодку и подогнал её на нос как продолжение трапа. И директор заповедных территорий в 7,5 тыс. км² (крупнее иных регионов и стран!), начальник над штатом в 145 человек, словно те благородные офицеры, что командуют не "Вперёд!", а "За мной!", лично держал эту лодку, пока пассажиры "Подлеморья" сходили на берег - никто в итоге не намочил ног.
10.
Святой Нос встретил медвежьими следами:
11.
А туман, казавшийся константой, вдруг взял да исчез за считанные минуты:
12.
Мы направились вдоль берега, в обрыве которого Андрей Евгеньевич показал Регине, а затем и мне странную сущность - гладкую гальку примерно на высоте его руки. Выше и ниже камни острые, а тут - окатанные байкальской волной, а стало быть за века и тысячелетия либо упала вода, либо поднялась суша:
13.
Водится тут и вот такая галька - значит, мыс ещё недавно был обжит:
13а.
Похожее на кличку любимой собаки кардинала название Святой Нос на самом деле напоминает о том, с каких берегов пришли предки русских старожилов Байкала. Ведь тут и маленький залив - губа, и рыбопромысловый участок - тонь, и деревянная лодка - карбас: на другом конце страны всеми этими носами и губами изобилует Белое море, которое от Баренцева отделяет тоже Святой Нос. Там - дурные волны и водовороты, а здесь на льду порой образуются странные кольца до 7 километров в диаметре. Там есть посёлок маячников Святоносская Сирена, а тут недалеко - "байкальские сирены", поющие пески немногочисленных пляжей, по которым в сухую погоду идёшь со скрипом, словно в кожаных сапогах. Там - "судовые сверлила", что пожирают суда изнутри, а тут - за каждой сосенкой сидит онгон или сэвэн... В общем, поморские переселенцы, в 17-18 веках переправляясь с запада в Баргузинский залив, не могли не вспомнить тут Святого Носа, а с годами это название не только "прописалось" на мысу, но и расползлось на весь полуостров. Что же до его оконечностей, то дело вовсе не в том, что на карте Святой Нос похож на голову диковинного животного с шеей Чивыркуйского перешейка: изголовьями, всегда верхним и нижним, в Сибири назывались края мыса по течению реки. Которое есть и в Байкале - Верхнее Изголовье глядит на север, где устье Верхней Ангары, а Нижнее - на юг, где исток Ангары настоящей.
14.
Примерно с 1930-х и до 1998 года на Нижнем Изголовье работала метеостанция. Теперь, помимо окатанных волнами кирпичей, от неё остались лишь вышка с прошлого кадра (которую Овдин думает как-то приспособить в интересах нацпарка) и фундаменты домов:
15.
Минут 15 быстрым шагом - и мы вышли на "нос осетра":
16.
Подозрительно глядевший одиноким круглым глазом:
17.
На берегу - железная вышка маяка, поставленного правда явно позже исходных 10 маяков Байкала, и погасшего уже давно:
18.
Густая, примятая ветром трава стелется на фоне необозримого простора. Где-то там, за туманом, Ольхон - как и его мыс Хобой, Нижнее Изголовье вонзаются в самую середину Байкала.
19.
На таком фоне Михаил Евгеньевич дал небольшое интервью:
20.
А Андрей Евгеньевич приладил к дереву фотоловушку:
20а.
Вернувшись к катеру, продолжаем путь, и сходства мыса с мордой осетра при взгляде с воды становится абсолютным. Мне очень хотелось увидеть Святой Нос строго анфас, но именно с носа свисала в Байкал длинная полоса тумана:
21.
Перевалившись через волны, пляшущие на стыке сред даже в безветрии, мы вышли в Большой Байкал. Святой Нос из острого клина превратился в высокую стену, на которой в ясную погоду можно различить белые обломки самолёта, пассажирского Ил-14М, который 14 июня 1981 летел из Северомуйска в Улан-Удэ с 48 людьми на борту и разбился о гору. Стена высока - в вершинах 1700-1800 метров, и даже если вычесть из них уровень Байкала (на 455 метров выше Мирового океана), выходит примерно как горы Южного берега Крыма. Созерцать зелёную стену предстояло несколько часов, а пока туман чертил на ней узоры:
22.
На карте Святой Нос не случайно выглядит Антиольхоном - вместе они делят море-озеро на две части, которые можно было бы назвать Старый и Новый Байкал. Возникнув более 30 миллионов лет назад, южная часть Славного моря - не только самое глубокое, но и самое древнее озеро на планете. И когда на водопой к нему ходили индрикотерии и саблезубые тигры, северным берегом Байкала служил Академический хребет, от которого остались теперь Ольхон, Ушканьи острова да подводная гряда между ними.
23.
Однако от того в Байкале океанические глубины (до 1642м), что он и есть зарождающийся океан: Прибайкалье и Забайкалье удаляются друг от друга примерно на сантиметр за столетие. А это - почти 4 сантиметра со времён прихода русских, примерно 10 сантиметров со времён расселения бурят, 2,5 метра от эпохи первых доисторический селений, и десятки метров - с тех пор, как эту воду впервые испил человек. 7-9 миллионов лет Академический хребет просел в разлом настолько, что в его долины стала заходить вода, и постепенно Байкал удлинился на три сотни километров. Поэтому его северная часть и пуста: если на Старом Байкале многие пади раскрываются в удобные для селений "балконы", то у Нового Байкала реки пока ещё не размыли неприступные берега. Что и определило уже в века не столь далёкие неповторимый уклад Подлеморья.
24.
Святой Нос же представлял собой оконечность Баргузинского хребта, но одна из его долин стала тогда Чивыркуйским заливом. Точнее - проливом: первые люди, придя на Байкал, застали Святой Нос одиноким неприступным островом, и лишь несколько тысяч лет назад Баргузин-река намыла наконец Чивыркуйский перешеек.
25.
Ну а мы - парили над древней долиной меж Баргузинского и Академического хребтов. Вон впереди его вершины - Ушканьи острова, превращённые туманом в плоские лепёхи:
26.
Сквозь туман, однако, всё чаще пробивалось Солнце, а стоило было обойти первый остров - как вдруг мы попали из холодной хмари в жаркий летний день, не веря глазам и любуясь архипелагом. Вот слева - острова-братья Круглый (дальше) и Тонкий (ближе), который на большинстве карт отмечен как Долгий - путаница закралась в середине ХХ века, и Овдин со товарищи теперь пытается её устранить. Справа, соответственно, остров Долгий, на большинстве карт отмеченный как Тонкий, и именно на нём - нерпичий мегаполис. Эти три островка - соседи: будь вода потеплее, вплавь можно было бы перегрести. Поодаль же, примерно раз в 10 крупнее них всех - Большой Ушканий остров, раскинувшийся в 4 на 2 километра и на 215 метров торчащий из байкальских волн (671м над уровнем моря). Там много уникального и неповторимого - например, наибольшая в России плотность муравейников (в среднем 20 на гектар), иногда высотой в человеческий рост и до 3 метров диаметре. Между ними растут сосны необычных форм, к открытому Байкалу выходят живописные вулканические скалы, а на тихой стороне - остатки посёлка Ушканьи Острова, лишь недавно упразднённого официально. Я очень хотел туда попасть, но как понял со слов Михаила Евгеньевича - постоянных объектов "Заповедного Подлеморья" на Большом острове нет, а довольно крупная метеостанция с одним из первых маяков Байкала (1903) подчиняется совсем иным ведомствам. За островами же едва виднеется Байкальский хребет, и на обратной его стороне, почти точно напротив нас, у перевала Солнцепадь начинается Лена.
27.
Вскоре "Подлеморье" бросило трап на Долгом острове. О том, что мы увидели там, я расскажу в следующей части, а в качестве анонса - небольшой клип:
You can watch this video on www.livejournal.com
Тем временем Солнце отчётливо перешло на западный берег - выйдя в 7 утра из Усть-Баргузина, Ушканы мы покинули около 16 часов:
28.
Утренний туман словно скомпенсировался идеальной прозрачностью воздуха - на горах Святого Носа виднелся каждый снежник, каждая ель, каждый валун:
29.
А имей я возможность приближать картинку не в 50 раз, а хотя бы в 500 - наверное, заснял бы крупном планом соболя, снующего между камней:
30.
Лубсан и Андрей периодически показывали на какое-то едва различимое пятнышко у воды - в ультразум оно оказывалось медведем:
31.
32.
Хотя и туман не исчез - просто остался за кормой. Это - примета байкальского июня: любая влага над ледяной водой быстро конденсируется, а мы шли здесь ещё и сразу после нескольких дней дождя.
33.
Вот и Верхнее Изголовье, этакий Святой Затылок (относительно Святого Носа), прозаичный и глухой:
34.
Здесь мы тоже ненадолго причалили, чтобы поставить фотоловушку, но на берег сошли лишь оба Евгеньевича и Лубсан. Причём опять восхищаюсь Овдиным - обратите внимание, что на вёслах он сам:
35.
Под ярким Солнцем вода кажется особенно чистой - ведь наибольшей прозрачностью Байкал обладает именно весной, только отделавшись ото льда, а до следующий зимы лишь неуклонно мутнеет от пыли и планктона. Именно в мае-июне дно просматривается на известную из детских книжек по географии глубину до 40 метров... Я такого, конечно, не видел, но метра на 2-3 и правда виден каждый камушек, а метров на 8-10 - смутные очертания дна:
36.
Обогнув Святой Нос, исторически разделявший Забайкалье и Подлеморье, мы входим в Чивыркуйский залив. Смена исторической области заметна уже из названия: как Залив-Червяк, то есть - Извилистый, оно переводится не с бурятского, а с эвенкийского. Чуть меньше Баргузинского залива по площади, Чивыркуй - самый длинный (примерно 27 на 10 километров) залив Байкала, а за счёт этой изолированности и мелководности (почти нигде тут глубина не превышает 10 метров) - ещё и самый тёплый, по крайней мере за вычетом бухточек Малого моря.
37.
Вход в него отмечает вилка двух мысов - ближе Онгоконский, дальше Фертик, и разница воды тут видна уже по узорам тумана:
38.
Мысам вторят Кылтыгейские острова с позапрошлого кадра. Большой Кылтыгей, или Лохматый остров встречает напротив мысов:
39.
Русское название он получил, конечно, из-за шапки пугающе густого леса, растущего на неприступных скалах. Натурально - остров-танк с маскировкой!
40.
Самая выделяющая скала известна в народе как Обезьянка - видите, на самом верху сидит. Точнее - на ладони у гиганта, лицо которого заметно справа:
41.
За отрогами Кылтыгея живописнее всего смотрится и Баргузинский хребет, маячивший перед нами от самых Ушканов. По сибирским меркам он высок - до 2841м (пик Байкал), а в этих вершинах 2300-2500 метров. На его байкальском "фасаде" немало красот, к которым "Подлеморье" возит летние круизы:
42.
Например, бухта Сосновка, где находился легендарный Южный Кордон - первая база первого русского заповедника, которую обустраивал посреди вихря Гражданской войны натуралист Зенон Сватош, сын чешских эмигрантов на Кубани, до конца жизни осевший в Старом Баргузине. Теперь кордон больше известен как Шумилиха - по 10-километровой тропе к одноимённому, и весьма могучему водопаду высоко в горах. Ещё севернее, за мысом Валукан, стоит самый одинокий в Бурятии посёлок Давша, построенный в 1946-47 годах для сотрудников заповедника. К 1991 году там жило больше 100 человек, к началу 2020-х не осталось постоянных жителей, а в 2023 и сам посёлок был упразднён, что сделало возможным передать его территорию заповеднику. Ведь огромная полевая база "Заповедного Подлеморья" никуда не делась, и более того, её обустройство продолжается. Недавно, например, там открыли "самый труднодоступный музей Бурятии" Дом Соболя - ведь именно ради этого животного (см. здесь в самом конце), последним прибежищем нескольких десятков особей которого остался к началу ХХ века Баргузинский хребет, и создавался первый русский заповедник. Ныне что у соболей, что у нерп на Байкале проблемы скорее с перенаселением, а основная борьба с браконьерами идёт за омуля. Хотя этой троицей уникальность фауны Подлеморья не исчерпывается - так, в Баргузинских горах есть свой, малоизученный подвид северного оленя, а в озере Фролиха в одноимённом заказнике водится даватчан ("рыба с красным мясом") - арктический голец, реликт ледникового периода. Фролиха уже гораздо ближе к Северобайкальску, чем к Святому Носу - тихоходным катером типа нашего "Подлеморья" 17 часов пути.
43.
Но вот Лохматый остров и туман открытого Байкала остаются за кормой:
44.
А впереди маячит Малый Кылтыгей, или Голый остров:
45.
Тоже с человеческим, скорее женским, лицом:
46.
Раздели же его бакланы, эта "чёрная смерть" Байкала: умея нырять на лету и охотиться под водой, эти крупные чёрные птицы не боятся никого и съедают рыбы в разы больше, чем люди. За что старожилы и истребили их (в основном путём разорения гнёзд) примерно к 1960-м годам. В следующие полвека на Голом острове успел вырасти лес... но уже с 1990-х рыбаки вновь стали видеть чёрных длинношеих птиц, а многолетняя засуха 2010-х (нам запомнившаяся бесснежными зимами и модными фото байкальского льда), особенно тяжёлая на озёрах Монголии, обернулась настоящим чёрным нашествием, продолжающимся вниз по Ангаре. Впрочем, бакланы сейчас на Россию по всем фронтам наступают - пару лет назад я был порядком удивлён встречей с ними на Дону, где этих птиц вообще раньше не видели.
47.
Поморы бакланов ненавидят: пернатым, значит, ловить рыбу можно, а паспортообладающим - нет?! У сотрудников заповедника взгляд другой - сколько бы ни водилось на Байкале нерп и бакланов, а за миллионы лет они не съели его рыбу и не засорили своими продуктами жизнедеятельности воду, человек же за считанные десятилетия как-то справляется (если его не одёргивать) и с тем, и с другим. В том и суть экосистемы - она отлаживала себя миллионами лет и способна исправлять внутренние ошибки.
48.
И в то же время именно от бакланьего помёта, того самого гуано, над которым мы ухахатывались на школьных уроках географии, зачахли деревья: в малых дозах это отличное удобрение, а в избытке - яд, на годы вытравливающий почву. На крепких сухих стволах теперь птичий базар, а в воздухе - резкий запах и хлопанье крыльев:
49.
Достопримечательностью Голого в этом году стал белый баклан, какой-то очень удачный вариант альбиноса с голубыми глазами. На моих фото белые, увы, только чайки.
50.
Обильно носятся бакланы и над водой по всему Чивыркую:
51.
Но вот проходим мы и мимо Кылтыгея
52.
В закатном свете величественно стоят горы с прожилками снегов:
53.
По пути - другие острова (например, длинный Бакланий на заднем плане), тихие бухты у Святого Носа и даже три посёлочка - Курбулик, Катунь и Монахово. Но все их я видел и показывал в прошлый приезд - мы вышли на маршрут самой простой и дешёвкой водной экскурсии к горячим источникам Змеёвой бухты.
54.
Вот и причал в Монахово. Тут "Подлеморье" будет жить до осени, и хотя на Ушканы возят как отсюда, так из Усть-Баргузина, мне повезло пройти целое полукольцо и побывать на Нижнем Изголовье. Есть за что благодарить людей, упомянутых в первом абзаце...
55.
У причала нас ждала та же "Газель", которой утром меня подвезли от гостиницы до катера в Усть-Баргузине. По пути, снова на Баргузинском заливе, с которого под вечер наконец ушёл туман, Михаил Евгеньевич предложил заснять новую входную группу, которой ещё не было в 2022 году. Здесь направо уходит грунтовая дорога до Монахово, а налево - пешеходная Тропа Испытаний, которой можно влезть на Святой Нос и полюбоваться оттуда Чивыркуйским перешейком с его обилием озёр и непроходимых топей. Я ей пока не ходил, а значит - есть ещё поводы вернуться.
56.
За кордоном "Заповедного Подлеморья" начался асфальт, где мы попрощались - заповедные люди уехали в Усть-Баргузин, а журналисты и блогеры - в Улан-Удэ на сверхскоростном джипе. Репортаж Ильи и Максима вышел буквально на следующий день:
You can watch this video on www.livejournal.com
А у меня ещё Ушканьи острова припасены для следующей части.
МАНЬЧЖУРИЯ-2024
Обзор поездки и оглавление серии.
Приморье
Остров Аскольд.
Остров Путятин и лежбища ластоногих.
Бухта Льва и берег Поющих Сосен.
Китайско-Восточная железная дорога - будет позже
Южно-Маньчжурская железная дорога - будет позже.
Бурятия и Прибайкалье
Бурятия-2022. Обзор другой поездки и её оглавление.
Иркутск. Панорамы, утраты и нерпы.
Тальцы. Разросшийся музей.
Улан-Удэ (2012-24) - будет несколько постов.
Турунтаево, Батурино, Усть-Баргузин.
Заповедное Подлеморье. Вокруг Святого Носа.
Заповедное Подлеморье. Ушканьи острова и всё о нерпе.
Бурятские просёлки. Аманхан, Мурочи, Меркитская крепость.
Бурятские просёлки. Тарбагатай, Куналей, Тугнуй.