Байкальское (Горемыкино). Берег байкальских поморов
От показанных в прошлых частях Северобайкальска и Нижнеангарска, столь непохожих друг на друга, но слагающих двойную систему у северной оконечности Славного моря, на две сотни километров на юг тянутся безлюдные берега. Байкальский и Баргузинский хребты обрываются в воду отвесно, лишь изредка расступаясь труднодоступными бухтами. Людей на Байкале вообще живёт меньше, чем нерп, и в большинстве своём предки этих людей ехали сюда на стройки Транссиба и БАМа. Куда как менее заметны старожилы, пустившие здесь корни в 17-18 веках, но лишь в последнее десятилетие вспомнившие о себе и назвавшиеся байкальскими поморами. Центром этого "непризнанного субэтноса" считается Баргузинский район, где я пока ещё не был, а вот неповторимой атмосферой глухих поморских деревень меня впечатлило Байкальское, бывшее Горемыкино - небольшой старое село (600 жителей) в 45 километрах от Северобайкальска, последний очаг цивилизации перед глухой землёй.
В Северо-Байкальском районе есть такая удивительная вещь, как маршрутки. Не корейские бусики с откидными сидениями, места в которых надо бронировать по приколоченному к поселковой доске объявлений телефону, а обычные "Форды" и "Спринтеры" с оплатой водителю и фиксированным расписанием. Из Северобайкальска в Байкальское такая курсирует целых два раза в день, в 8 и 17 отправляясь то ли от вокзала, то ли от Центральной площади, где мы ловили её. Ехать около часа, и оба рейса - с возвратом в город, то есть на знакомство с Байкальским остаётся около 9 часов. На дороге по всей длине плохонький, но асфальт, а пассажиры-односельчане в большинстве своём друг друга знают и панибратски общаются весь путь. Нас час пути обогатил двумя эпическими фразами: "У вас тут что, мИсочный режим?" и "Да иди ты нафиг со своим вирусом!".
2.
Историческое название села над устьем Рель-реки - Горемыкино, а то и даже просто Горемыки. Откуда оно взялось - есть несколько легенд, самая красивая из которых гласит, что когда-то здесь потерпела крушение попавшая в жестокий байкальский шторм баржа с переселенцами, вынужденными обживаться на холодном незнакомом берегу. Но вероятнее всех кораблекрушений и лепрозориев вариант, что просто первое зимовье тут поставил в 1640-х годах казак по кличке Горемыка из отряда Василия Колесникова, заложившего Верхнеангарский острог из прошлой части. Дальнейшая история села в общем-то ничем не примечательна - стояло и стояло себе оно на высоком берегу Байкала, и жители его добыли много омулей, бычков, тайменей, голомянок, бакланов и нерп. В 1942 же, когда вся страна стала горемыками, власти экстренно переименовали село в нейтрально-Байкальское. Потому, видать, и воинский памятник тут какой-то жизнеутверждающий:
3.
Облик Байкальского после Ворзогор или Чаваньги кажется столь знакомым, что словосочетание "байкальские поморы" звучит существовавшим здесь всегда:
4.
При всём обилии рыб, дичи и даров окрестной тайги, берега Байкала во все времена отличала удивительная малолюдность. Даже сейчас на всём Славном море живёт около 100 тыс. человек и стоит всего 4 города - южные Слюдянка, Байкальск и Бабушкин и далёкий Северобайкальск, единственный крупнее 20 тыс. жителей. Да и те относительно молоды: два из них порождены Транссибом, один - БАМом, а Байкальск - и вовсе печально известным ЦБК. Старые сёла у берегов зарождающегося океана - наперечёт и, за исключением Баргузинского берега, стоят в своих бухтах одиноко. Плугом для их жителей был невод, который забрасывали несколькими лодками, а вытягивали вбитым в песок конным воротом. Традиционные деревянные лодки здесь называют баркасы, хотя по виду это скорее карбасы:
5.
Добавляет поморского духа байкальская топонимика, в которой уживаются сибирские (падь, сопка), степняцкие (сор) и самые что ни на есть поморские слова, как губа, нос или тонь... Всё, однако, с чуть местной спецификой, с адаптацией под новые реалии. Так, в степях Казахстана сор - это солончак, а на Байкале - лагуна, мелководный залив за песчаной косой, где вода неплохо прогревается, но вряд ли пригодна для питья. Беломорская тоня - это рыбацкий стан, в то время как байкальская тонь - в первую очередь промысловый участок, куда артель забрасывает свой невод. У байкальского Святого Носа есть тёзка на Белом море, и там же нетрудно представить Упорную или Сенную губу. Название Посольский сор звучит забавно, а залив Шестнадцати тоней или Миллионная тонь - по-своему романтично. Само же переплетение топонимики хорошо объяснимо - на Байкале нет луд (шхер) или бараньих лбов, а на Белом море не водилось соров.
6.
И тем удивительнее понимать, что байкальские поморы - концепция новая, впервые обозначенная лишь в 2011 году. Ведь для хозяйства на Байкале куда губительнее экономической политики - политика экологическая. Где-то оправданная - тех же нерп охотники, крадущиеся по льду за установленным на сани белым экраном, к середине ХХ века почти истребили (см. Ольхон), и лишь к 21 веку эти очаровашки расплодились вновь. Бакланы (на кадре выше) тоже бесследно исчезли в 1960-х годах, и также внезапно стали появляться года с 2005, а сейчас их называют тут "чёрная смерть" - рыбы они съедают куда больше, чем люди. Но бакланов не посадят (пардон за каламбур) за браконьерство - в отличие от людей... К которым закон тоже не одинаков: представители коренных народов, в том числе отнюдь не малочисленных бурят, имеют льготы на байкальское рыболовство. И вот в 2011-12 годах, на излёте Медведевской оттепели, нашлись активисты, предложившие выделить местных старожилов в отдельный субэтнос "байкальские поморы" и тоже ловить рыбу льготно. Своей цели они тогда не добились, но помогли осознать самобытность и инаковость старых рыбацких сёл. Мёртвые катера рыбзаводов - примета байкальских берегов что в Нижнеангарске, что в Култуке, что в Хужире, а вот баркасы пока на ходу,
7.
как и неповторимая атмосфера поморской глубинки. С севера над Байкальским нависает мыс Лударь, куда мы и пойдём по хорошо натоптанной тропе:
8.
С юга, за глубокой поймой Рели, высится Байкальский хребет, тянущийся отвесной стеной на 300 километров, напротив Святого Носа сменяясь Приморским хребтом. Где-то в его середине - высшая точка гора Черского (2588м) и перевал Солнцепадь, с которого стекает целая Лена - одна из величайших рек Земли оказалась бы безвестным ручейком, если бы зарождалась на другой стороне перевала. Но дело тут ещё и в том, что северная акватория Байкала моложе - мощный рифт зарождающегося океана, тянущийся от Саянских вулканов до Удоканских руд, расширяется постепенно, и к северу от Святого Носа земля расступилась по геологическим меркам не то чтобы очень давно - 8-9 миллионов лет назад. На возникшем около 30 миллионов лет назад Приморском хребте реки успели размыть широкие пади, а вот на Байкальском хребте почти нет мест, куда можно поставить жильё. От Горемыкина до Онгурёна, ближайшего села в той стороне, порядка 230 километров:
9.
В центре села - Иннокентьевская церковь (1901-02), в ХХ веке пережившая обезглавливание (под поселковый клуб) и восстановление.
10.
Застройка Байкальского - небольшие избы-клети и огромные амбары. Всё это больше похоже на рыбацкую глубинку Белого моря, чем на приречные сёла Русского Севера и старожильческой Сибири.
11.
Многие избы заброшены, как и всюду в нечернозёмных краях. Но из иных глядят тени умерших предков:
12.
Попадаются и опрятные домики с резными наличниками и палисадами:
13.
И абсолютно поморская деталь - могилы прямо на улицах и полях, в оградах исчезнувших усадеб:
14.
Прежде я видел такое лишь на Мезени, откуда, стало быть, и могли явиться предки горемык:
15.
Кадр выше снят уже за околицей, где помимо могил примечательны странные почти отвесные слипы. Грузятся в лодку, конечно, уже с пляжика, а сюда её затягивают подальше от штормов:
16.
Постепенно село расступается, а дорога выводит к мысу Лударь:
17.
Здесь проложен небольшой участок Большой Байкальской тропы, замкнуть которую кольцом длиной в полторы тысячи километров волонтёры и их кураторы пытаются уже лет 30. Жилое от заповедного отделяет необычная извилистая ограда из тонких брёвен:
17а.
Вот только она не достроена, и ворота, на которых, приглядевшись, можно различить "петроглифы", используются как инфостенд:
17б.
С мыса фантастические виды:
18.
Село красиво уходит за сопку, на самом деле простираясь достаточно далеко от Байкала:
19.
Как на ладони главная площадь и храм:
20.
Вдали рыбаки снуют в рельских плавнях:
21.
А за Релью - тайга. Обращённые от Байкала склоны хребта довольно пологие, вот только что на них делать? За горами земля почти необитаема до самой Лены.
22.
Мыс Лударь - не просто красивое место, а древнее городище, порядка 1500 лет назад ставшее центром шаманских обрядов. К этому располагает хотя бы сама форма - пологий склон, дальним краем обрывающийся в Байкал, служил отличной сценой, на которую древние эвенки или вытеснившие их осваивать тайгу курыкане (см. здесь) глядели снизу, от лесной опушки.
23.
Городище было открыто в 1963 году, но лишь в 1978, на волне БАМстроя, описано и изучено детально. Намётанный глаз археолога различит тут следы нескольких жилищ и стену, скромные размеры которой наводят на мысль не о крепости, а о загоне для скота.
24.
В одних скалах чудятся природные скульптуры, в других - явные алтари, с которых кровь давно смыта дождями:
25.
По подножью почти круглый, наверху мыс рассечён мощными падями, отделяющими два комплекса, археологам известных как Байкальское-1 и Байкальское-3 - но увы, я уже не могу понять, какой где, по кадрам выше. На третьем утёсе - простейший сетчатый маяк, где мы по пути и туда, и обратно встречали игравших детей из Байкальского.
26.
С него видны китообразные мыс Красный Яр и Богучанский остров на фоне синих гор Верхнеангарского хребта:
27.
На острове можно разглядеть крест - и ближе к концу поста я расскажу, в честь кого он поставлен:
28.
Третий хребет в поле зрения - Баргузинский на том берегу, примерно в 30 километрах отсюда. Там есть удобные бухты, но заселить их было, кажется, некому - на три сотни вёрст до Святого носа под горами стоят разве что турбазы и полудикие курорты. Единственное село Давша в 150 километрах от Нижнеангарска - и то почти опустело. Заморское побережье имеет своё историческое название - не Поморье, но Подлеморье, популяризированное в ХХ веке бурятским писателем Михаилом Жигжитовым. А по факту Подлеморье - это и Байкальское, и Нижнеангарск с Северобайкальском: ведь на промыслы и на отдых туда ездят с этого берега.
29.
Почти напротив Байкальского - знаменитые Хакусы, курорт на горячих источниках, доступный лишь по воде: иные местные даже считают его островом. Говорят, там очень хорошо, но неимоверно дорого, однако летом на Хакусы можно сгонять посветлу одним днём или поставить палатку. Выше, за хребтом, висит живописное озеро Фролиха, в котором водится даватчан ("рыба с красным мясом") - арктический голец, оставшийся здесь с ледникового периода.
30.
На Лударе - чистый лиственничный лес, в отличие от пожелтевших лесов Чарской долины, Патомского нагорья и даже берегов Ангары в середине сентября ещё зелёный. Ведь Байкал, как и положено морю, дольше накапливает холод и тепло, а потому любые сезоны в его котловине наступают позже примерно на месяц:
31.
Большая Байкальская тропа - изначально волонтёрский проект, и следы волонтёров тут хорошо видны: мусор убран, а кое-где попадаются симпатичные инсталляции.
32.
И духи, к которым взывали шаманы Лударских святилищ, стоят у тропы:
33.
Так и шли мы по краю:
34.
А галечный пляж и прозрачная вода манили нас за этот край. Вдобавок, я знал о двух священных пещерках где-то внизу, и почему-то не верил, что путь к ним - "всё по главной".
35.
В который раз уже я мог себе напомнить, что если непонятно, тропа под ногами или не тропа - значит, это не тропа, и в который же раз - не напомнил. Под вялые протесты Оли мы пошли вниз по крутому склону:
36.
Где даже ухитрялись любоваться растительностью, будь то похожие на кровь Хищника лишайники:
37.
Их более традиционные собратья:
38.
И странные соцветия, как где-нибудь в Капских горах:
39.
40.
Потратив битый час и не раз осознав, что это была плохая идея, мы спустились, описав вдоль склона несколько зигзагов:
41.
И таки правда вышли на очаровательный пляж с белой галькой, валунами и отблесками Солнца в прозрачной воде:
42.
Ничего общего со вчерашней чёрной мутью Ангарского Сора! Болтавшаяся на волнах доска - и та отбрасывала чёткую тень. Как мы знаем с детства, прозрачность байкальской воды достигает 40 метров - но такое тут бывает только в мае, когда лёд едва сошёл, а воду не успели заполонить ни водоросли, ни пыль.
43.
Почему-то именно с берега, а не с мысов, просматривается Северобайкальск, болезненно чуждый в здешнем пейзаже:
44.
Купаться было уже холодновато, не столько от воды, сколько от воздуха, и, перекусив на бревне, мы стали думать, как выбираться. Карабкаться на склон не хотелось, и по валунам мы легко перебрались в соседнюю бухточку. Где очередной то ли мусин, то ли эжин (дух места у эвенков и бурят соответственно) состроил нам козью мордочку - из этой бухты тропы наверх вообще не было!
44а.
Так началось наше внеплановое купание в Байкале - мы решили пробираться к тропе дальше по камням у подножья мыса. Перелазы чередовались с бродами, и в какой-то момент я понял, что постоянные переодевания ботинок отнимают непозволительно много времени. Оля, впрочем, это поняла ещё раньше - нормальные туристы через броды ходят так:
45.
И в общем идти было не сказать чтоб тяжело, разве что мёртвая нерпа слегка огорчила. Куда больше меня беспокоило осознание, что единственного метра непроходимой глубины будет достаточно, чтобы весь поход оказался напрасным. В какой-то момент я заметил отвесный обрыв, под которым могло быть и 20 метров... но там оказалось неглубокое и почти ровное дно. На фото, впрочем, не он - большую часть 2-часового обхода мыса я вообще не доставал камеру.
46.
Подножье мыса привело нас к цели - тем самым Лударским пещерам, в которых археологи сделали множество находок курыканских времён (6-11 века) и предположили, что у курыкан они считались входом в царство мёртвых.
47.
К Малой Лударской пещере в высоководные годы нельзя подойти, не замочив ног, и, наверное, тут был особый секретный проход для шаманов.
48.
У Большой Лударской пещеры - 12-метровый портал, без труда доступный по суше:
49.
И представляющий собой отчётливое "женское начало" внутри - хоть на Кавказе, хоть на Урале, хоть в Арктике такие места неизбежно превращались в святилища.
50.
Рядом - ещё и стоянка каменного века возрастом порядка 4000 лет. Мы же где-то тут проглядели охристые петроглифы - часто пишут, что они видны только с воды, но вот однако явно сухопутное фото:
51.
По довольно крутым, но всё же отчётливым тропам мы вернулись к "магистральной" Лударской тропе. Которая продолжается и дальше, на 18 километров до тёплых и живописных Слюдянских озёр, представляющих собой оторванные от Байкала заросшими косами соры. Сейчас на них ездят рыбачить или купаться, но название напоминает о том, что так было не всегда - по другую сторону автодороги, под скалой Бастион, ещё лежат руины сталинского лагеря Богучан (фото есть здесь), заключённые которого в 1927-32 годах занимались в штольнях добычей слюды-мусковита.
52.
Но мы теперь едва успевали на маршрутку. Кадры с обратного пути я так же показывал в начале поста, однако потерять время и силы на внеплановое купание стоило хотя бы ради этого сюжета: вы когда-нибудь видели воду, на которой остаются следы? Но так чист и прозрачен Байкал, что принесённые пена и муть оставались заметны в нём час спустя после нашего брода.
53.
Вскоре мы спустились в Байкальское. Надо заметить, "на глаз" в нём осталось дай бог душ 50 - не считая пассажиров маршрутки, на улицах села мы ни разу не встретили человека достаточно близко, чтобы ему или нам захотелось начать разговор. Обильные стада (в том числе не попадавшиеся нам на глаза кони), однако, напоминают, что упадок Горемык не столь тотален - скорее, опустел открытый всем ветрам исторический центр над морем. Основная жизнь в брусовых домах вокруг огромной каменной школы - за сопкой, где маршрутка успевает сделать несколько остановок.
54.
Последним впечатлением того дня стала Ступа Дружбы "Ендун" над Онкочанской губой с потрясающими видами вдоль побережья. Увы, к краю подбежать времени не было - водитель, притормозивший не то что с согласия, а с уговоров всех немногочисленных пассажиров, дал нам буквально пару минут.
55.
В Северобайкальске мы заскочили в гостиницу "Северная" за рюкзаками и отправились сначала в бурятскую позную близ станции, а потом и на вокзал ждать поезда, отправлявшегося в Усть-Кут глубокой ночью. Целенаправленно я проехал последний участок "комсомольского" БАМа в обратную сторону и к тому же в два приёма с разницей в год. О нём и расскажу в следующей части.
БАЙКАЛО-АМУРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020)
Обзор и оглавление (2021)
Эвенки. На чьих землях БАМ.
БАМ в общем. История, колорит, описание трассы.
Ванино и Комсомольск-на-Амуре.(Восточный Старый БАМ).
Восточный БАМ
Комсомольск-на-Амуре - Ургал. Тёмный БАМ.
Новый Ургал.
Чегдомын.
Новый Ургал - Верхнезейск.
Тында. Город.
Горный БАМ
Тында - Юктали.
Олёкма - Новая Чара. Вершина БАМа.
Чарские пески.
Чинейская железная дорога. От Новой Чары до моста.
Чинейская железная дорога. Высокогорные участки.
Чинейская железная дорога. Чина и окрестности.
Чинейская железная дорога. Исторические фото Иннокентия Мызникова.
Новая Чара - Таксимо.
Витим. Дорога на Бодайбо и Мамакан.
Витим. Бодайбо.
Витим. Ленские прииски.
Северо-Муйский перевал.
Западный БАМ
Кюхельбекерская - Мысовые тоннели.
Северобайкальск.
Нижнеангарск.
Байкальское.
Дабанский тоннель - Лена-Восточная.
Усть-Кут.
Железногорск-Илимский.
Усть-Илимск. Новый город.
Усть-Илимск. Старый город.
Братск и Тайшет. (Западный Старый БАМ).