Богатырская земля или малая родина писателя Ивана Макарова. Страницы 412-420.
Опубликованные страницы: 1-15, 15-24, 25-34, 35-43, 44-52, 53-61, 62-70, 71-85, 86-94, 95-103, 104-11 2, 113-120, 121-129, 130-138, 139-147, 148-156, 157-165, 166-174, 175-183. 184-192, 193-201, 202-210, 211-219, 220-235, 236-244, 245-253, 254-262, 263-271, 272-280, 281-289, 290-298, 299-307, 308-316, 317-325, 326-334, 335-348, 349-357, 358-366, 367-375, 376-384, 385-393, 394-402, 403-411.
Неоднократно говорилось, что по роману И. Макарова «Чёрная
411
шаль» можно понять, каким образом побеждала большевистская власть в Рязанской губернии. В «Чёрной шали» есть даже эпизоды массовой вооружённой борьбы объединившихся политических пар-тий против большевиков. Любопытно отношение к ним самого писателя, правда, глазами героини - Прасковьи Горяновой:
«На заре, лишь только началась перестрелка и наши стали со всех сторон очень быстро подтягиваться к Самарке, к Петруше с Мысягиным-Клемашевым вдруг явился очень крепко вооружённый отряд, человек четыреста. Отряд этот был собран из наших хохловских отрубников, из таких же богатеев соседнего с нами села Лебяжье, были среди них и другие лица, совсем неизвестные, чужестранные. Но сразу видно, что отобрались в этот отряд один к одно- му, с одинаковыми мыслями и что вся эта затея с отрядом подготовилась у нас за спиной. Командовал этим отрядом Шульц-младший
со своим Саваофом, а явились они с чёрным флагом, сделанным из тёмно-синего сукна. Тут и вышла заминка. Мысягин тотчас же распалился, закричал, что у нас не может быть иного флага, кроме красного …
… Отняли у них суконный флаг. Только неужели им, этим живоглотам, доверить красный? Неужели они за революцию, чтоб им носить красный флаг … Решились всё-таки не давать им никакого флага и отправить их на самое опасное место, как только обнаружится,
чтоб их как следует потрепали большевики ... Но как же на Петрушу да на Мысягина - Клемашева подействовал этот отряд? Правда, в тот час ещё не предвиделось такого злосчастного конца, никак не предвиделось, но глубоко, до самой души пронял меня Мысягин-Клемашев, когда он вдруг грохнулся животом на кровать, согнулся, точно штыком его кольнули, и завыл:
- Петруха-а! Петруха! Что мы с тобой заварили?!».9
Тот же отряд Шульца-младшего, сообразно своим целям, и предаст своих товарищей «социалистов - революционеров». В самые решительные минуты боя, отряд анархиста Шульца - младшего вернулся в село Журавинка, где «свергнули Петрушину власть и даже выбрали свой комитет…». То есть предали! Развязка, конечно же,
будет смертельной: «социалист-революционер» Алексей Мысягин-Клемашев погибает. Увидев, что упустил Шульца-младшего, он в порыве ярости выстрелил в самого себя.10
В романе «Чёрная шаль» И. Макарова есть и бои «метёлкиной ар-
412
мии» с частями Красной армии. То есть русские - против русских:
«Наше оружие, вооружение этой нашей «метёлкиной армии», собрать бы сейчас да в музей какой-нибудь поместить: вилы, лопаты, скрябки, косы, прикрученные к ручке в прямом положении, крючья, что солому дергают, остроконечные пешни на длинных палках, вроде пик. Уж не знаю, были ли на самом деле мётлы у некоторых? Деревянные лопаты по крайней мере я сама видела) но видела у тех, кто, сцепив зубы, подчинился нам и теперь измывался над нами, осмеивал нас). А поискать, так и чуднее что-либо нашлось».
Но красноармейцы во главе с большевиком Савёлом Марченко не стали в этот раз «палить» по «метёлкиным войскам»:
«- Ну, а если Марченко, этот Савёл, приказал бы палить по нашим «метёлкиным
войскам»? Что бы тогда? Поле, землю бы унавозили нами, нашими костями и кровью, - и все…».11
Вооружённый бой между ними всё-таки состоится в романе. И читатель понимает, кто окажется сильнее. Макаров делает потрясающую, неожиданную концовку этому упорному бою. Читатель узнаёт, что на разных воюющих сторонах - «единоутробные» братья, взяв-
шие себе другие фамилии. То есть «отряды» «единоутробных братьев»: Алексея Мысягина - Клемашева (эсера) и Савёла Марченко (большевика), сражались друг с другом!
А что же дальше? Эсер Алексей Мысягин-Клемашев погибает. Его боевой товарищ по партии Пётр Горянов перейдёт, при поддержке Савёла Марченко, на сторону большевиков, станет Штейерманом. В соответствии со своим окончательным политическим выбором, он предаст свою запутавшуюся мать: её арестуют прямо в его кабинете. Но вопль матери: «Пётр! Петруша! Пётр Горянов - Гостев - Штейерман. Могла ли я, деревенская баба Прасковья, постигнуть, что ты, первенец мой, настолько переродился душой своей, что не меня, мать, и не себя, а революцию ты поставил выше и главнее всего», и сегодня заставляет читателя думать. Современному читателю и спустя почти столетие после написания романа, предстоит решить важный вопрос: для чего же тогда Прасковья Горянова-мать, «берегла …первую распашоночку с полинялой зелёной ленточкой…» свое-
го сына Петруши? Чтобы погибнуть от руки сына?
В основу романа «Чёрная шаль» легли реально происходившие события, в том числе и в селе Журавинка Ряжского уезда Рязанской губернии. Но писатель И. Макаров опирается в нём не только на ре-
413
альные события, но и на реальных людей. Реальная журавинская крестьянка «Гусева», вероятно, прототип литературной Прасковьи Горяновой.12 В рязанских партийных документах встретится и секретарь ГК - Клемешев, возглавляющий Раненбургский уездный комитет РКСМ в январе-феврале 1921 года.13 Секретарём ГК Клемешевым
подписано и письмо - сведения о проведении в Раненбургском уезде перевыборов в волостные и сельские Советы: для публикации их в губернской молодёжной газете «Мысли Юного Коммунара». При этом, прошедшие «перевыборы» уже «были освещены» в первом номере газеты «Голос Красной Молодёжи», издаваемой Раненбургским уездным комитетом РКСМ! Чуть далее ещё несколько слов об этом реальном человеке.
Будущий писатель являлся членом Раненбургского укома, и даже короткое время возглавлял его. Вероятно, он сотрудничал и с этой газетой. Именно из Раненбургской организации РКСМ «активработник» Иван Макаров окончательно «отзывается» в г. Рязань, где войдёт в состав уже губернского комитета РКСМ, далее - в Президиум губкома РКСМ, а в 1924 году, при отсутствии ответственного секретаря - раненбургжца Сергея Троицкого, будет замещать его на этой высокой союзной должности.
Возможно, читателю интересно узнать, как восприняли «Чёрную шаль» писателя
И.Макарова его земляки? Для этого достаточно при-вести отзывы «журавинцев» - читателей, выступающих в 1970-м - в год семидесятилетия писателя, на читательской конференции. Она была приурочена к посмертному изданию его книги «Чёрная шаль»,
вероятно, первому изданию и, на сегодня, - последнему. Читательская конференция состоялась в Журавинском Доме культуры:
Писатель «ярко выразил события первых лет Советской власти в деревне, а прообразами многих героев его книг явились журавинские и салтыковские крестьяне…».
«Многие главы в книге как будто списаны с действительных событий, происходящих в Журавинке в первые годы Советской власти. Вот описание кулацкого мятежа, организованного Шульцем. Вспоминаются рассказы старожилов села о таком же мятеже в наших местах. Салтыковские кулаки шли свергать молодую Советскую власть, убивать коммунистов. С содроганием сердца читаем мы в романе то место, где описывается зверская расправа кулаков с большевиком Николаем. А ведь в Журавинке тоже было такое событие.
414
Многие старики помнят, как кулаки избивали коммуниста Григория Ивановича Шибкова. Ему выбили глаз, изранили всего и бросили в канаву. Хотели учинить расправу и над его родственниками, бросить их в колодец…». (Вспоминает учительница «местной школы» М.И. Микерова).
Журавинец А.В. Кирюшин, будучи ещё учеником, запомнил, как сельские «кулаки» приказали их учительнице построить учеников «рядами» и повезти в город: «разбираться» с властями. Сами же шли за детьми, прикрываясь детскими спинами! Ученики шли и не по-
нимали, почему их учительница плачет … А.В. Кирюшин запомнил и «женщину - Гусеву»: «она тоже организовала банду. Смутно вспоминаются рассказы, что сын её был эсером, что она совершила много убийств».
Также, выступивший на «журавинской» конференции И.И. Микеров, вспоминал: «даже фамилии многие не изменены. В моей памя-ти тоже осталась картина, как везли бандитов. Мужчины шли пешком. Гусева сидела на подводе. Суд шёл в школе две недели. Некоторых приговорили к расстрелу и расстреляли около речки. Среди бандитов были очень зажиточные люди, которые при старом режиме всем воротили в селе. Они не могли примириться с тем, что их власть кончилась». Тот же «И.И. Микеров» говорит и о борьбе большевиков с эсерами и анархистами, «проникнувшими в волостные советы и комитеты бедноты. Это действительно было так в нашем уезде».
«Пожилой колхозник» М.К. Меркеев вспоминает и об отряде красноармейцев, пришедшем «для подавления кулацкого восстания» в Журавинке и в Салтыках … «Спасибо писателю Ивану Макарову, - говорит он, - который сохранил это на века для будущих поколений.
А те, кто придёт за нами, не должны забывать об этом. Надо помнить о том, в какой борьбе устанавливалась Советская власть, как много крови было пролито…».
Так о чём же один из лучших романов писателя-рязанца Ивана Макарова «Чёрная шаль»? Обо всём. О вооружённом противостоянии эсеров и большевиков, и членов других политических партий друг с другом в городе «Р.», в Раненбургском или в Ряжском уездах
Рязанской губернии. Вполне возможно, и в других городах, уездах и губерниях огромной России. Роман - о суровом, трагическом времени борьбы за всеобщее счастье. У современного читателя возник-
415
нет ощущение, что партия эсеров была чем-то близка Ивану Макарову - сыну крестьянина Ивана Ивановича Макарова - члена партии эсеров с 1905 года. Но как истинный художник, он осмысливал всё, что видел, чувствовал, переживал. Писатель осознанно не мог отойти от жизненной правды, но при этом сумел никого не обвинить, не встать ни на чью сторону. Современный читатель «Чёрной шали» увидит, как непросто развивались и в Рязанской губернии отношения между членами различных политических партий после
революций семнадцатого года, и быть может, лучше поймёт то далёкое, трагическое время.
И последнее. Даже в 1937 году, когда тело расстрелянного советского, русского писателя лежало в общей, безымяной могиле Донского монастыря города Москвы, в следственные материалы НКВД вписывались следующие показания Василия Фёдоровича Наседкина
- близкого друга Сергея Есенина и мужа его сестры Екатерины, выбитые на Лубянке: «Помню несколько встреч с Иваном Макаровым. Он явно маскировался под беспартийного большевика, но его эсеровское нутро пробивалось в целом ряде мелочей, чёрточек и жестов, реплик».14 К сожалению, психологические методы воздействия на человека работают почти всегда.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 ГАРО, ф. 4429, оп. 1, д. 348. Фонд В.Н. Шульгина.
2 О.В. Сидорова (Ершова). Пересечение судеб: П. Васильев и И. Макаров и их современники. Русский мир и евразийство в поэтическом творчестве П. Васильева. - РИРО. Рязань, 2017.
3 В.П. Наумов. Возвращение к правде. Бухарин: человек, политик, ученый. -
М. Изд-во политической литературы, 1990.
4 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 125.
5 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 83.
6 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 164, 170.
7 К.П. Спиридонова. Он и сегодня с нами в строю. - Авангард. Ряжск, 29 октября 1985, № 130.
8 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 152 - 153.
9 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 179, 180.
10 Там же, с. 189, 190.
11 Там же, с. 180.
12 А. Бычкова. Ожили страницы книги. Авангард. Ряжск, 12 декабря 1970, № 148.
13 ГАРО, ф. П. - 478, оп. 1, д. 225, л. 51.
14 С. Волкова. Мы, русские, потеряли родину и отечество… Дело Василия Наседкина. - Наш современник, № 10, 1992, с. 168.
416
Глава пятьдесят шестая
ОТЕЦ И СЫН МАКАРОВЫ.
«ОСТРОВ», «КРЕСТОМ ГАПОНа»,
«СВОБОДа», «КАЗАЧИЙ ХУТОР»,
«ДЕЛО № 471», «МИША КУРБАТОВ»
Не так часто у отца и сына полностью совпадают фамилия, имя, отчество. Сейчас много говорится об энергии имени, его тайных связях с человеком, с его судьбою. У Макарова - отца и у Макарова - сына они полностью совпадают. Читатель уже частично знаком с собственноручно написанной «активработником» КСМ Иваном Макаровым
«Автобиографией». Но не будем забывать, что это - официальная, партийная автобиография будущего писателя Ивана Макарова. Тем не менее, влияние Макарова-отца на Макарова-сына - бесспорно! Об этом свидетельствуют даже литературные произведения писателя. Тему взаимоотношений отца и сына он поднимает и в первых, и
в последних своих литературных произведениях; например, в романе «Миша Курбатов», вышедшем отдельной книгой, причём, в центральном издательстве страны, за три месяца до его ареста. Но начнём с первых.
Рассказ «Крестом Гапона» - не самый известный: писатель редко включал его в свои сборники. Или его не пропускала советская цензура? Сильнейший по эмоциональному восприятию, он помогает понять истоки будущего романа «Стальные рёбра». «Крестом Гапона» печатался последовательно в пяти номерах губернской рязанской газеты «Рабочий клич» в июне 1928 года. 1 Рассказ написан целиком на «рязанском», на «салтыковском» материале, и основан на событиях 1905 года. Читатель знает, что начинающий писатель посвятил его «земляку Василию Ерёмину» - крестьянину села Салтыки. В нём, практически напрямую, главной линией проходит единство поступков отца и сына: Игната Разлатого и его сына Семёна (Сёмки) ...
Читатель помнит, что временные жизненные неурядицы (кража денег на базаре, вынужденная продажа за бесценок «тёлушки»), завязали в душе крестьянина-салтыковца Игната Разлатого «мучительный узел душевной сумятицы». Но его ближайший друг - учитель Ионыч (!) даёт почитать ему «гапоновскую петицию». С этой «гапоновской
417
петицией» Игнат Разлатый вместе с сыном Семёном отправятся по крестьянским избам: они будут зачитывать её по бумаге ... У многих, особенно «у баб, даже братцы, до слезы пронимало. Уж больно проникновенно зачитывал Сема».
«Уж который раз читал Семён гапоновскую петицию рабочих к царю.
- Сёма, братец-друг, ты помягче голос-то делай, больно, говорю, суров у тебя голос, Сёма.
Семён молча выслушивал и продолжал, чуть смягчаясь в тоне:
«Мы даже не знаем, куда и на что уходят деньги, собираемые с обнищавшего народа. Народ лишён возможности участвовать в установлении налогов … Государь, разве это согласно с божеским законом …
- Сёма, Семынька, братец-друг! Какую же они, стервецы, бумагу от народа прячут, а?.. Ведь подумать только: за тридцать и семь гривен - стельную корову, Семынька!.. Царю бы его сейчас, братец, любуйся, мол, батюшка, печалец на поругателей на наших. Вот они:
салтыковский старшина - Михайло Кузьмич Меньшиков и со стервецом урядником …
Но Семён молчал. Глядел на сестрёнку, возившуюся с тряпицей на полу, а рукой нащупал маленький прыщ на щеке, судорожно стиснул его и рванул.
И тогда алой, узенькой струйкой потекла по щеке кровь. Лилась, росла и, казалось, не уймётся. А Сёмка не замечал этого».
Читатель знает и понимает, каков будет конец рассказа:
«Ветер неистово мотал клочьями рубахи Игната, обнажая страшное, изодранное тело. Семён лежал головой у него на коленях, накрытый дерюгой. На ухабах прыгали сани. Игнат в такт им кивал головой и, нагибаясь к сыну, шептал:
- Сёма, потерпи братец … В городе чай фельшара дадут.
Он словно живому шептал, словно не замечая, что уж застыл сын.
Ветер. Окаянная стужа. Гнусавые вопли колокола из Салтыков:
- К-на-ым! К-на-ым!»
В отличие от рассказа «Крестом Гапона», тема взаимоотношений отца и сына - не главная в рассказе Макарова-писателя «Остров». И этот рассказ раннего И. Макарова, не может оставить равнодушным. Также как, и рассказ «Крестом Гапона», он создан целиком на «салтыковском» материале; по словам Н.Н. Крыловой, в современ-
ных Салтыках ещё сохранился этот «остров». Сам И.И. Макаров да-
418
тирует его написание: «Москва, 1929 г.»; то есть рассказ писался уже в Москве.2 Судя по дате, это первое «московское» произведение писателя, и одно из самых эмоционально тяжелых. Это немудрено: оно создавалось сразу же после того, когда И.И. Макаров не только ли-шился места основной работы, но и, видимо, был исключен из рядов партии. Причина? За бытовое разложение и пьянство. Сам писатель считал: «за мелкобуржуазные настроения». Вероятно, в это время он уже знаком со своей будущей женой - Верой Валентиновной Вонлярлярской, живущей в Москве.
То, что последние «рязанские» месяцы для партслужащего и пока ещё заведующего Рязанским землеустроительным техникумом были не простыми, свидетельствуют партийные документы. Активно продолжается не только «проверка и чистка» рязанских рядов РКП (б), но и «проверка» принимаемых в средние профессиональные учебные
заведения: молодые люди должны быть строго подходящие по социальному
происхождению, ведь они - будущие строители социализма. Дети дворян, священнослужителей, торговцев и даже части служащих, не входят в их число.
Архивные документы тех лет свидетельствуют, что Иван Иванович мог выбрать иное место службы: в Московском округе было достаточно руководящих должностей. Своё окончательное решение он должен был сообщить руководству губернского народного образования. Иван Иванович Макаров даже успевает в сентябре 1929 года принять активное участие в организации и проведении первой Рязанской окружной конференции организации РАПП, объединившей всех пишущих на тот момент рязанцев, независимо от их членства в творческих Союзах. Сохранился широко известный и не раз публиковавшийся фотоснимок участников этой конференции: писатель Иван Макаров есть на нём.3
На первую Рязанскую окружную конференцию РАППа приглашались московские писатели - поэт Алексей Сурков и прозаик Александр Исбах, вероятно, представители руководства РАППа. По словам Ю. Веденина, эта конференция проходила «при помощи окружкома
партии»: то есть в конце сентября 1929 года Иван Иванович Макаров ещё состоит в рядах РКП (б).4 Один из вариантов места проведения этой объединяющей - первой рязанской окружной конференции РАППа - здание бывшей Рязанской 1-й гимназии, ныне Политехни-
ческого института.5
419
Но в жизни чёрные полосы обычно сменяются белыми. В творческом плане, именно «рязанский» 1929 год - особенно результативный для Макарова-писателя: у него много публикаций, причём, в центральных газетах и журналах. Так, в самом начале 1929-го, в первом номере ленинградского журнала «Октябрь» публикуется его рассказ «Смерть»
(основан на реальных, рязанских событиях - авт.). Написаны и частью опубликованы, рассказы: «На повороте», «В чужом вагоне», «Фортель - Мортель» («Фортель - Мортель» опубликован в том же ленинградском журнале «Октябрь», в № 9, 1929 г. - авт.) Кроме этого, молодой писатель ввязывается в острую газетную полемику на страницах центральной «Литературной газеты» с признанным советским поэтом Александром Безыменским. Статья А. Безыменского называлась «В атаку на психологический реализм». В ней известный поэт требовал от писателей «изображение не личности, а коллектива». Молодой писатель пишет и «Литературная газета» публикует «Открытое письмо Ив. Макарова тов. Безыменскому». В нём «очень молодой писатель» или «слабый начинающий писатель», (как называет себя сам Макаров), пишет: «Ужель мне теперь изорвать мою рукопись, раз она написана методом психологического реализма, методом, вредном для сегодняш-
него дня, да к тому же написана о будущем?». «Прошёлся» «молодой писатель», правда, в постскриптуме, и по пьесе Александра Безыменского «Выстрел»: слышал вашу пьесу «в вашем же чтении», но не запомнил ни одного персонажа. И самое главное: в 1929 году публикуется журнальный вариант романа «Стальные рёбра». Очень скоро роман
выйдет отдельной книгой в Гослитиздате РСФСР (в издательстве «Московский рабочий»).6 Вероятно, именно эта книга стоимостью в 2 рубля 40 копеек, и попадёт в книжные магазины г. Рязани, где её увидят комсомольские и не комсомольские товарищи Ивана Макарова, и искренне удивятся: это «наш» Иван написал?
Итак, рассказ уже уехавшего из Рязани молодого, двадцатидевятилетнего Ивана Макарова «Остров»… Крестьянин-единоличник Фёдор Михайлович и его сын Володяшка, подтверждают (через суд!) законное владение ими «островом», который жители «посёлка» хотят сделать своим. Крестьяне - посельчане безнаказанно вырубают лес, принадлежащий Фёдору Михайловичу с сыном Володяшкой, таскают из поставленных ими силков уток:
«Вскоре у него сложилось понятие, будто не он выиграл трёхлетнюю тяжбу, а посёлок. И странно, это чувство укрепилось, хотя Фёдор Ми-
420
хайлович хорошо помнил, что выиграл в тяжбе не посёлок, а он сам.
Продолжение седует - страницы 421-429.
Неоднократно говорилось, что по роману И. Макарова «Чёрная
411
шаль» можно понять, каким образом побеждала большевистская власть в Рязанской губернии. В «Чёрной шали» есть даже эпизоды массовой вооружённой борьбы объединившихся политических пар-тий против большевиков. Любопытно отношение к ним самого писателя, правда, глазами героини - Прасковьи Горяновой:
«На заре, лишь только началась перестрелка и наши стали со всех сторон очень быстро подтягиваться к Самарке, к Петруше с Мысягиным-Клемашевым вдруг явился очень крепко вооружённый отряд, человек четыреста. Отряд этот был собран из наших хохловских отрубников, из таких же богатеев соседнего с нами села Лебяжье, были среди них и другие лица, совсем неизвестные, чужестранные. Но сразу видно, что отобрались в этот отряд один к одно- му, с одинаковыми мыслями и что вся эта затея с отрядом подготовилась у нас за спиной. Командовал этим отрядом Шульц-младший
со своим Саваофом, а явились они с чёрным флагом, сделанным из тёмно-синего сукна. Тут и вышла заминка. Мысягин тотчас же распалился, закричал, что у нас не может быть иного флага, кроме красного …
… Отняли у них суконный флаг. Только неужели им, этим живоглотам, доверить красный? Неужели они за революцию, чтоб им носить красный флаг … Решились всё-таки не давать им никакого флага и отправить их на самое опасное место, как только обнаружится,
чтоб их как следует потрепали большевики ... Но как же на Петрушу да на Мысягина - Клемашева подействовал этот отряд? Правда, в тот час ещё не предвиделось такого злосчастного конца, никак не предвиделось, но глубоко, до самой души пронял меня Мысягин-Клемашев, когда он вдруг грохнулся животом на кровать, согнулся, точно штыком его кольнули, и завыл:
- Петруха-а! Петруха! Что мы с тобой заварили?!».9
Тот же отряд Шульца-младшего, сообразно своим целям, и предаст своих товарищей «социалистов - революционеров». В самые решительные минуты боя, отряд анархиста Шульца - младшего вернулся в село Журавинка, где «свергнули Петрушину власть и даже выбрали свой комитет…». То есть предали! Развязка, конечно же,
будет смертельной: «социалист-революционер» Алексей Мысягин-Клемашев погибает. Увидев, что упустил Шульца-младшего, он в порыве ярости выстрелил в самого себя.10
В романе «Чёрная шаль» И. Макарова есть и бои «метёлкиной ар-
412
мии» с частями Красной армии. То есть русские - против русских:
«Наше оружие, вооружение этой нашей «метёлкиной армии», собрать бы сейчас да в музей какой-нибудь поместить: вилы, лопаты, скрябки, косы, прикрученные к ручке в прямом положении, крючья, что солому дергают, остроконечные пешни на длинных палках, вроде пик. Уж не знаю, были ли на самом деле мётлы у некоторых? Деревянные лопаты по крайней мере я сама видела) но видела у тех, кто, сцепив зубы, подчинился нам и теперь измывался над нами, осмеивал нас). А поискать, так и чуднее что-либо нашлось».
Но красноармейцы во главе с большевиком Савёлом Марченко не стали в этот раз «палить» по «метёлкиным войскам»:
«- Ну, а если Марченко, этот Савёл, приказал бы палить по нашим «метёлкиным
войскам»? Что бы тогда? Поле, землю бы унавозили нами, нашими костями и кровью, - и все…».11
Вооружённый бой между ними всё-таки состоится в романе. И читатель понимает, кто окажется сильнее. Макаров делает потрясающую, неожиданную концовку этому упорному бою. Читатель узнаёт, что на разных воюющих сторонах - «единоутробные» братья, взяв-
шие себе другие фамилии. То есть «отряды» «единоутробных братьев»: Алексея Мысягина - Клемашева (эсера) и Савёла Марченко (большевика), сражались друг с другом!
А что же дальше? Эсер Алексей Мысягин-Клемашев погибает. Его боевой товарищ по партии Пётр Горянов перейдёт, при поддержке Савёла Марченко, на сторону большевиков, станет Штейерманом. В соответствии со своим окончательным политическим выбором, он предаст свою запутавшуюся мать: её арестуют прямо в его кабинете. Но вопль матери: «Пётр! Петруша! Пётр Горянов - Гостев - Штейерман. Могла ли я, деревенская баба Прасковья, постигнуть, что ты, первенец мой, настолько переродился душой своей, что не меня, мать, и не себя, а революцию ты поставил выше и главнее всего», и сегодня заставляет читателя думать. Современному читателю и спустя почти столетие после написания романа, предстоит решить важный вопрос: для чего же тогда Прасковья Горянова-мать, «берегла …первую распашоночку с полинялой зелёной ленточкой…» свое-
го сына Петруши? Чтобы погибнуть от руки сына?
В основу романа «Чёрная шаль» легли реально происходившие события, в том числе и в селе Журавинка Ряжского уезда Рязанской губернии. Но писатель И. Макаров опирается в нём не только на ре-
413
альные события, но и на реальных людей. Реальная журавинская крестьянка «Гусева», вероятно, прототип литературной Прасковьи Горяновой.12 В рязанских партийных документах встретится и секретарь ГК - Клемешев, возглавляющий Раненбургский уездный комитет РКСМ в январе-феврале 1921 года.13 Секретарём ГК Клемешевым
подписано и письмо - сведения о проведении в Раненбургском уезде перевыборов в волостные и сельские Советы: для публикации их в губернской молодёжной газете «Мысли Юного Коммунара». При этом, прошедшие «перевыборы» уже «были освещены» в первом номере газеты «Голос Красной Молодёжи», издаваемой Раненбургским уездным комитетом РКСМ! Чуть далее ещё несколько слов об этом реальном человеке.
Будущий писатель являлся членом Раненбургского укома, и даже короткое время возглавлял его. Вероятно, он сотрудничал и с этой газетой. Именно из Раненбургской организации РКСМ «активработник» Иван Макаров окончательно «отзывается» в г. Рязань, где войдёт в состав уже губернского комитета РКСМ, далее - в Президиум губкома РКСМ, а в 1924 году, при отсутствии ответственного секретаря - раненбургжца Сергея Троицкого, будет замещать его на этой высокой союзной должности.
Возможно, читателю интересно узнать, как восприняли «Чёрную шаль» писателя
И.Макарова его земляки? Для этого достаточно при-вести отзывы «журавинцев» - читателей, выступающих в 1970-м - в год семидесятилетия писателя, на читательской конференции. Она была приурочена к посмертному изданию его книги «Чёрная шаль»,
вероятно, первому изданию и, на сегодня, - последнему. Читательская конференция состоялась в Журавинском Доме культуры:
Писатель «ярко выразил события первых лет Советской власти в деревне, а прообразами многих героев его книг явились журавинские и салтыковские крестьяне…».
«Многие главы в книге как будто списаны с действительных событий, происходящих в Журавинке в первые годы Советской власти. Вот описание кулацкого мятежа, организованного Шульцем. Вспоминаются рассказы старожилов села о таком же мятеже в наших местах. Салтыковские кулаки шли свергать молодую Советскую власть, убивать коммунистов. С содроганием сердца читаем мы в романе то место, где описывается зверская расправа кулаков с большевиком Николаем. А ведь в Журавинке тоже было такое событие.
414
Многие старики помнят, как кулаки избивали коммуниста Григория Ивановича Шибкова. Ему выбили глаз, изранили всего и бросили в канаву. Хотели учинить расправу и над его родственниками, бросить их в колодец…». (Вспоминает учительница «местной школы» М.И. Микерова).
Журавинец А.В. Кирюшин, будучи ещё учеником, запомнил, как сельские «кулаки» приказали их учительнице построить учеников «рядами» и повезти в город: «разбираться» с властями. Сами же шли за детьми, прикрываясь детскими спинами! Ученики шли и не по-
нимали, почему их учительница плачет … А.В. Кирюшин запомнил и «женщину - Гусеву»: «она тоже организовала банду. Смутно вспоминаются рассказы, что сын её был эсером, что она совершила много убийств».
Также, выступивший на «журавинской» конференции И.И. Микеров, вспоминал: «даже фамилии многие не изменены. В моей памя-ти тоже осталась картина, как везли бандитов. Мужчины шли пешком. Гусева сидела на подводе. Суд шёл в школе две недели. Некоторых приговорили к расстрелу и расстреляли около речки. Среди бандитов были очень зажиточные люди, которые при старом режиме всем воротили в селе. Они не могли примириться с тем, что их власть кончилась». Тот же «И.И. Микеров» говорит и о борьбе большевиков с эсерами и анархистами, «проникнувшими в волостные советы и комитеты бедноты. Это действительно было так в нашем уезде».
«Пожилой колхозник» М.К. Меркеев вспоминает и об отряде красноармейцев, пришедшем «для подавления кулацкого восстания» в Журавинке и в Салтыках … «Спасибо писателю Ивану Макарову, - говорит он, - который сохранил это на века для будущих поколений.
А те, кто придёт за нами, не должны забывать об этом. Надо помнить о том, в какой борьбе устанавливалась Советская власть, как много крови было пролито…».
Так о чём же один из лучших романов писателя-рязанца Ивана Макарова «Чёрная шаль»? Обо всём. О вооружённом противостоянии эсеров и большевиков, и членов других политических партий друг с другом в городе «Р.», в Раненбургском или в Ряжском уездах
Рязанской губернии. Вполне возможно, и в других городах, уездах и губерниях огромной России. Роман - о суровом, трагическом времени борьбы за всеобщее счастье. У современного читателя возник-
415
нет ощущение, что партия эсеров была чем-то близка Ивану Макарову - сыну крестьянина Ивана Ивановича Макарова - члена партии эсеров с 1905 года. Но как истинный художник, он осмысливал всё, что видел, чувствовал, переживал. Писатель осознанно не мог отойти от жизненной правды, но при этом сумел никого не обвинить, не встать ни на чью сторону. Современный читатель «Чёрной шали» увидит, как непросто развивались и в Рязанской губернии отношения между членами различных политических партий после
революций семнадцатого года, и быть может, лучше поймёт то далёкое, трагическое время.
И последнее. Даже в 1937 году, когда тело расстрелянного советского, русского писателя лежало в общей, безымяной могиле Донского монастыря города Москвы, в следственные материалы НКВД вписывались следующие показания Василия Фёдоровича Наседкина
- близкого друга Сергея Есенина и мужа его сестры Екатерины, выбитые на Лубянке: «Помню несколько встреч с Иваном Макаровым. Он явно маскировался под беспартийного большевика, но его эсеровское нутро пробивалось в целом ряде мелочей, чёрточек и жестов, реплик».14 К сожалению, психологические методы воздействия на человека работают почти всегда.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 ГАРО, ф. 4429, оп. 1, д. 348. Фонд В.Н. Шульгина.
2 О.В. Сидорова (Ершова). Пересечение судеб: П. Васильев и И. Макаров и их современники. Русский мир и евразийство в поэтическом творчестве П. Васильева. - РИРО. Рязань, 2017.
3 В.П. Наумов. Возвращение к правде. Бухарин: человек, политик, ученый. -
М. Изд-во политической литературы, 1990.
4 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 125.
5 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 83.
6 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 164, 170.
7 К.П. Спиридонова. Он и сегодня с нами в строю. - Авангард. Ряжск, 29 октября 1985, № 130.
8 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 152 - 153.
9 И. Макаров. Чёрная шаль. - М. Московский рабочий, 1970, с. 179, 180.
10 Там же, с. 189, 190.
11 Там же, с. 180.
12 А. Бычкова. Ожили страницы книги. Авангард. Ряжск, 12 декабря 1970, № 148.
13 ГАРО, ф. П. - 478, оп. 1, д. 225, л. 51.
14 С. Волкова. Мы, русские, потеряли родину и отечество… Дело Василия Наседкина. - Наш современник, № 10, 1992, с. 168.
416
Глава пятьдесят шестая
ОТЕЦ И СЫН МАКАРОВЫ.
«ОСТРОВ», «КРЕСТОМ ГАПОНа»,
«СВОБОДа», «КАЗАЧИЙ ХУТОР»,
«ДЕЛО № 471», «МИША КУРБАТОВ»
Не так часто у отца и сына полностью совпадают фамилия, имя, отчество. Сейчас много говорится об энергии имени, его тайных связях с человеком, с его судьбою. У Макарова - отца и у Макарова - сына они полностью совпадают. Читатель уже частично знаком с собственноручно написанной «активработником» КСМ Иваном Макаровым
«Автобиографией». Но не будем забывать, что это - официальная, партийная автобиография будущего писателя Ивана Макарова. Тем не менее, влияние Макарова-отца на Макарова-сына - бесспорно! Об этом свидетельствуют даже литературные произведения писателя. Тему взаимоотношений отца и сына он поднимает и в первых, и
в последних своих литературных произведениях; например, в романе «Миша Курбатов», вышедшем отдельной книгой, причём, в центральном издательстве страны, за три месяца до его ареста. Но начнём с первых.
Рассказ «Крестом Гапона» - не самый известный: писатель редко включал его в свои сборники. Или его не пропускала советская цензура? Сильнейший по эмоциональному восприятию, он помогает понять истоки будущего романа «Стальные рёбра». «Крестом Гапона» печатался последовательно в пяти номерах губернской рязанской газеты «Рабочий клич» в июне 1928 года. 1 Рассказ написан целиком на «рязанском», на «салтыковском» материале, и основан на событиях 1905 года. Читатель знает, что начинающий писатель посвятил его «земляку Василию Ерёмину» - крестьянину села Салтыки. В нём, практически напрямую, главной линией проходит единство поступков отца и сына: Игната Разлатого и его сына Семёна (Сёмки) ...
Читатель помнит, что временные жизненные неурядицы (кража денег на базаре, вынужденная продажа за бесценок «тёлушки»), завязали в душе крестьянина-салтыковца Игната Разлатого «мучительный узел душевной сумятицы». Но его ближайший друг - учитель Ионыч (!) даёт почитать ему «гапоновскую петицию». С этой «гапоновской
417
петицией» Игнат Разлатый вместе с сыном Семёном отправятся по крестьянским избам: они будут зачитывать её по бумаге ... У многих, особенно «у баб, даже братцы, до слезы пронимало. Уж больно проникновенно зачитывал Сема».
«Уж который раз читал Семён гапоновскую петицию рабочих к царю.
- Сёма, братец-друг, ты помягче голос-то делай, больно, говорю, суров у тебя голос, Сёма.
Семён молча выслушивал и продолжал, чуть смягчаясь в тоне:
«Мы даже не знаем, куда и на что уходят деньги, собираемые с обнищавшего народа. Народ лишён возможности участвовать в установлении налогов … Государь, разве это согласно с божеским законом …
- Сёма, Семынька, братец-друг! Какую же они, стервецы, бумагу от народа прячут, а?.. Ведь подумать только: за тридцать и семь гривен - стельную корову, Семынька!.. Царю бы его сейчас, братец, любуйся, мол, батюшка, печалец на поругателей на наших. Вот они:
салтыковский старшина - Михайло Кузьмич Меньшиков и со стервецом урядником …
Но Семён молчал. Глядел на сестрёнку, возившуюся с тряпицей на полу, а рукой нащупал маленький прыщ на щеке, судорожно стиснул его и рванул.
И тогда алой, узенькой струйкой потекла по щеке кровь. Лилась, росла и, казалось, не уймётся. А Сёмка не замечал этого».
Читатель знает и понимает, каков будет конец рассказа:
«Ветер неистово мотал клочьями рубахи Игната, обнажая страшное, изодранное тело. Семён лежал головой у него на коленях, накрытый дерюгой. На ухабах прыгали сани. Игнат в такт им кивал головой и, нагибаясь к сыну, шептал:
- Сёма, потерпи братец … В городе чай фельшара дадут.
Он словно живому шептал, словно не замечая, что уж застыл сын.
Ветер. Окаянная стужа. Гнусавые вопли колокола из Салтыков:
- К-на-ым! К-на-ым!»
В отличие от рассказа «Крестом Гапона», тема взаимоотношений отца и сына - не главная в рассказе Макарова-писателя «Остров». И этот рассказ раннего И. Макарова, не может оставить равнодушным. Также как, и рассказ «Крестом Гапона», он создан целиком на «салтыковском» материале; по словам Н.Н. Крыловой, в современ-
ных Салтыках ещё сохранился этот «остров». Сам И.И. Макаров да-
418
тирует его написание: «Москва, 1929 г.»; то есть рассказ писался уже в Москве.2 Судя по дате, это первое «московское» произведение писателя, и одно из самых эмоционально тяжелых. Это немудрено: оно создавалось сразу же после того, когда И.И. Макаров не только ли-шился места основной работы, но и, видимо, был исключен из рядов партии. Причина? За бытовое разложение и пьянство. Сам писатель считал: «за мелкобуржуазные настроения». Вероятно, в это время он уже знаком со своей будущей женой - Верой Валентиновной Вонлярлярской, живущей в Москве.
То, что последние «рязанские» месяцы для партслужащего и пока ещё заведующего Рязанским землеустроительным техникумом были не простыми, свидетельствуют партийные документы. Активно продолжается не только «проверка и чистка» рязанских рядов РКП (б), но и «проверка» принимаемых в средние профессиональные учебные
заведения: молодые люди должны быть строго подходящие по социальному
происхождению, ведь они - будущие строители социализма. Дети дворян, священнослужителей, торговцев и даже части служащих, не входят в их число.
Архивные документы тех лет свидетельствуют, что Иван Иванович мог выбрать иное место службы: в Московском округе было достаточно руководящих должностей. Своё окончательное решение он должен был сообщить руководству губернского народного образования. Иван Иванович Макаров даже успевает в сентябре 1929 года принять активное участие в организации и проведении первой Рязанской окружной конференции организации РАПП, объединившей всех пишущих на тот момент рязанцев, независимо от их членства в творческих Союзах. Сохранился широко известный и не раз публиковавшийся фотоснимок участников этой конференции: писатель Иван Макаров есть на нём.3
На первую Рязанскую окружную конференцию РАППа приглашались московские писатели - поэт Алексей Сурков и прозаик Александр Исбах, вероятно, представители руководства РАППа. По словам Ю. Веденина, эта конференция проходила «при помощи окружкома
партии»: то есть в конце сентября 1929 года Иван Иванович Макаров ещё состоит в рядах РКП (б).4 Один из вариантов места проведения этой объединяющей - первой рязанской окружной конференции РАППа - здание бывшей Рязанской 1-й гимназии, ныне Политехни-
ческого института.5
419
Но в жизни чёрные полосы обычно сменяются белыми. В творческом плане, именно «рязанский» 1929 год - особенно результативный для Макарова-писателя: у него много публикаций, причём, в центральных газетах и журналах. Так, в самом начале 1929-го, в первом номере ленинградского журнала «Октябрь» публикуется его рассказ «Смерть»
(основан на реальных, рязанских событиях - авт.). Написаны и частью опубликованы, рассказы: «На повороте», «В чужом вагоне», «Фортель - Мортель» («Фортель - Мортель» опубликован в том же ленинградском журнале «Октябрь», в № 9, 1929 г. - авт.) Кроме этого, молодой писатель ввязывается в острую газетную полемику на страницах центральной «Литературной газеты» с признанным советским поэтом Александром Безыменским. Статья А. Безыменского называлась «В атаку на психологический реализм». В ней известный поэт требовал от писателей «изображение не личности, а коллектива». Молодой писатель пишет и «Литературная газета» публикует «Открытое письмо Ив. Макарова тов. Безыменскому». В нём «очень молодой писатель» или «слабый начинающий писатель», (как называет себя сам Макаров), пишет: «Ужель мне теперь изорвать мою рукопись, раз она написана методом психологического реализма, методом, вредном для сегодняш-
него дня, да к тому же написана о будущем?». «Прошёлся» «молодой писатель», правда, в постскриптуме, и по пьесе Александра Безыменского «Выстрел»: слышал вашу пьесу «в вашем же чтении», но не запомнил ни одного персонажа. И самое главное: в 1929 году публикуется журнальный вариант романа «Стальные рёбра». Очень скоро роман
выйдет отдельной книгой в Гослитиздате РСФСР (в издательстве «Московский рабочий»).6 Вероятно, именно эта книга стоимостью в 2 рубля 40 копеек, и попадёт в книжные магазины г. Рязани, где её увидят комсомольские и не комсомольские товарищи Ивана Макарова, и искренне удивятся: это «наш» Иван написал?
Итак, рассказ уже уехавшего из Рязани молодого, двадцатидевятилетнего Ивана Макарова «Остров»… Крестьянин-единоличник Фёдор Михайлович и его сын Володяшка, подтверждают (через суд!) законное владение ими «островом», который жители «посёлка» хотят сделать своим. Крестьяне - посельчане безнаказанно вырубают лес, принадлежащий Фёдору Михайловичу с сыном Володяшкой, таскают из поставленных ими силков уток:
«Вскоре у него сложилось понятие, будто не он выиграл трёхлетнюю тяжбу, а посёлок. И странно, это чувство укрепилось, хотя Фёдор Ми-
420
хайлович хорошо помнил, что выиграл в тяжбе не посёлок, а он сам.
Продолжение седует - страницы 421-429.