Шаартуз и окрестности. Кабодиан, или Среднеазиатская Аравия.
Крупный посёлок (15 тыс. жителей) Шаартуз, куда в прошлой части меня привёз первый поезд из Душанбе - центр древнего Кабодиана, бактрийской провинции в низовьях реки Кафирниган, впадающей в Амударью напротив беспокойного афганского Кундуза. В здешних кишлаках живут таджики, узбеки и самые настоящие арабы, и может быть поэтому в этой узкой зелёной долине меж выжженных солнцем хребтов, раскрывающейся к мрачной безводной пустыне Афганистана, не покидает ощущение, что здесь уже и есть Афганистан - это самое жаркое, южное и чуждое место, что я только видел в постсоветских странах.
Проводив взглядом поезд к последней станции Хушанди и записавшись в линейном отделении милиции, я вышел в пристанционную махаллю. Железная дорога проходит по пустыне у подножья гор, чтобы не отнимать бесценные плодородные земли долины, поэтому от станции до Шаартуза (он же Шахритус - "Солеград") несколько километров. Я увидел машину, в которую человек в белой рубашке сажал маленького ребёнка, и окликнул их - "Подбросьте до посёлка!", и так познакомился с узбеком Анваром (имя изменено), благодаря которому и написано 3/4 этого поста. Анвар - железнодорожник, много лет отправлял поезда между Кулябом и Термезом, пока в 2010 году Узбекистан не закрыл эту железную дорогу. После Анвар несколько лет ездил на заработки в Россию, и зарабатывал в общем неплохо - новую машину купил, крышу сделал... однако в 2016 году в Шаартуз снова стали ходить поезда, теперь из столицы, и РОТ (см. прошлую часть) пригласила его обратно на железную дорогу. Здесь он получает гораздо меньше, но зато - дома, и в общем этим доволен. На станцию он приезжал специально чтобы показать прибытие поезда сыну.
2.
В посёлке мы остановились на мосту через Кафирниган. Эта река, так же известная как Ромит, стекает с Гиссарских гор близ Душанбе и становится первым правым притоком "собственно" Амударьи. Великая река начинается чуть выше слиянием Вахша и Пянджа, но местные считают, что в полные права она вступате лишь здесь: Кафирниган, Вахш, Пяндж и Кундуз для неё что корни для могучего дерева. Анвар упоминал среди них ещё и Панджшер, но последний вроде бы приток Кабула, текущего в свою очередь в Инд. Кафирниган широк и быстр, но мелок:
3.
Название Кафирниган значит "убежище неверных", и возникло скорее всего от многочисленных буддийских и несторианских монастырей, которые обнаружили здесь и опустошили в 8 веке арабы. Но "убежище неверных" было оплотом что басмачей-моджахедов в советскую гражданскую войну, что "вовчиков"-исламистов в постсоветскую - и тем, и другим тылом был Кундуз. И с первых минут Шаартуз запомнился мне какой-то особой надрывной атмосферой, так что воображение само заставляло играть протяжные песни воинов пустыни.
4.
А про общее прошлое здесь напоминает очень немногое. Русской власти над Хатлоном не было никогда, а советская покрывала его тонким поверхностным слоем, о котором напоминают разве что редкие пятиэтажки или дома культуры:
5.
В Шаартузе Анвар забрал ещё четыёрх женщин разных возрастов, уместившихся на заднем сидении, от чего машина под разбитейшей дороге стала ехать ощутимо тяжелее, да повёз их в свой кишлак. Моя главная цель была по дороге, поэтому я поехал с ними. В предместьях Шаартуза странные постройки, о назначении которых я не знаю, и это повод кратко рассказать его историю:
6.
Кабодиан, как и вся Бактрия - очень, даже пугающе древняя земля, где после походов Александра Македонского жили греки, в какой-то момент покорившие Индию и принявшие буддизм, в который привнесли античное искусство. Позже греков сменили пришедшие из Великой Степи тохары, и с эти пор Бактрия звалась Тохаристан и была истоком Кушанской империи - буддийского государства масштабов Рима. Но большинство азиатских империй представляли собой довольно рыхлые конгломераты небольших и самовольных монархий, как например Чаганиан ( округа нынешнего Денау), Шуман ( Гиссар) или Кабодиан. Жили здесь в те времена тохары и тюрки, а господствующей религией был буддизм с вкраплениями общин зороастрийцев и христиан-несториан. После арабского завоевания в 725 году здесь общем-то поменялось немногое: единственной религией стал ислам, а местные тохары под влиянием персидской культуры постепенно превратились в таджиков. Здесь добывали нефть и бирюзу, но в первую очередь на весь Хорасан долина Кафирнигана славилась своей мареной - красильным растением, бывшим основным предметом экспорта. Затем Кабодиан опустошили монголы, на многие века он стал глухим захолустьем, и к началу ХХ века малолюдная долина Кафирнигана входила вместе с Сурхандарьёй в обширное Гиссарское бекство Бухарского эмирата.
7.
Уже на обратном пути Анвар перечислил мне кишлаки от Айваджа в устье Кафирнигана до Шаартуза с кратким пояснением, какой народ где живёт - и оказалось, что тут редко бывает больше пары кишлаков с одинаковым населением подряд. Здешние узбеки - это локайцы, потомки кочевников, из всех узбекских племён лучше всего сохранившие степную внешность и образ жизни: локайцы славились непокорностью, и даже в "прошлую" гражданскую войну составляли основу басмачей грозного курбаши Ибрагим-бека, в 1931 году пленённого на Кафирнигане и вскоре расстрелянного в Ташкенте. Арабы племени тамим появились здесь ещё при Халифате, расцвета их община достигла к 12 веку, когда Кабодиан представлял собой цветущий уезд во владениях Балха, но и позже они не теряли связь с исторической родиной. Арабы в Средней Азии в принципе не такая уж редкость, в Узбекистане и Таджикистане их живёт по несколько десятков тысяч, арабские кишлаки и кварталы есть в Бухаре, Самарканде, Кашкадарье, но низовья Кафирнигана - пожалуй, крупнейший район их компактного проживания. Арабский язык в Средней Азии распался на два не понятных друг другу диалекта - кашкадарьинский и бухарский, по сути смеси арабского с узбекским и таджикским соответственно. По словам Анвара, здешние арабы от таджиков практически не отличаются, разве что волосы у них часто кучерявые, но свой язык помнят лишь старики.
8.
У заброшенного здания с кадра выше мы свернули на боковую дорогу в кишлак Саят (или Саёд). На википедии он упомянут в числе арабских селений, но по словам Анвара, живут здесь таджики, как я понял, населявшие Саят испокон веков, а не приехавшие сюда при Советах на хлопок. В Саяте находится и известнейшая достопримечательность Шаартузщины - домонгольский мавзолей Ходжа-Машхади на кладбище давно исчезнувшего города Сакара. У ворот нас встретила очаровательная чета пожилых хранителей (вернее, на этом кадре, как можно понять из приложенной к сердцу руки, они нас провожают), помнящих ещё советских археологов:
9.
Ходжа-Машхади значит просто "Святой из Мешхеда", и по местному преданию покоится здесь миссионер-проповедник ислама. На самом деле это фрагмент древнего медресе, где учился в начале 11 века Насир Хосров, поэт из Кабодиана, впоследствии принявший в Египте исмаилизм и принёсший его на Памир. Могилы под его куполом - братские, покойники в них погребены не по обряду, а на костях их следы насильственнй смерти, и скорее всего здесь покоятся жертвы монгольского нашествия, превратившего город в кладбище, а его единственное уцелевшее здание - в мавзолей:
10.
Его восточная, более старая часть построена в 11 веке, при Газневидах или сменивших их Сельджукидах, и в первом случае ещё могла застать родившегося в 1004 году Хосрова. На углу - башня-гульдаста, характерная для медресе по всему Туркестану:
11.
Западная часть - мечеть 12 века постройки, и не повторяющие друг друга узоры кирпичной кладки сходу выдают эпоху Караханидов, при которых построено большинство сохранивших зданий домонгольской Средней Азии:
12.
Зайдём внутрь, где два коридора образуют крест с порталами на концах. Восточный купол высотой 13 метров над квадратным (11 на 11 метров) помещением - ныне это и есть мавзолей, так как в его земляном полу отчётливо видны могильные холмики. Но покоится под ними не благообразный святой аксакал с праведными сыновьями и благочестивыми внуками, а горожане древней Сакары, изрубленные монгольскими саблями.
13.
Караханидская мечеть чуть выше (14м) и компактнее (10,5 на 10,5 метров), и под её куполом те же кирпичные орнаменты. Когда-то в неё вели резные двери с надписями из Корана, но по словам смотрителя, они давным-давно унесены, так как были у них золотые ручки.
14.
Обратите внимание на пояс изразцов под самым куполом - это, по словам смотрителя, чётки, вдоль которых молящиеся могли переводить взгляд. На них были и тексты молитв, и кое-где остались их фрагменты. И мне легко представить, как молились здесь забитые бородатые люди с рваной одежде, и за спинами их сидели выплакавшие все глаза иссохшиеся старики-аксакалы - снаружи лишь руины да пески, а они ещё помнили богатый город в окружении садов, на их глазах стёртый в пыль чёрной лавиной монголов.
14а.
Площадка за мавзолеем - бывший двор медресе. На восточном куполе мавзолея более всего впечатляет "ёлочка" лестничных маршей, которые могли вести ко входу на минарет:
15.
На другой стороне - оплывшая глиняная арка, оставшаяся по словам смотрителя, от школы и дома мудориса (ректора), которые были ещё на 80 лет старше мавзолея, то есть - 10 века. На самом деле сомнительно - не верю, что глиняная арка могла простоять так долго. Но здесь легко представить молодого и от того горячего Насира Хосрова, уже ощущавшего какое-то недовольство окружающей жизнью, после медресе толкнувшее его на скитания, принятие исмаилизма и старость в потаённых памирских долинах.
16.
На краю пустынного кладбища - целая колония тандыров, вроде бы найденных при раскопках:
17.
А на могилах очередное незнакомое растение с твёрдыми чёрными "погремушками" на ветках (на самом деле это чингиль, и встречается он существенно севернее, например под Ташкентом или Алма-Атой):
18.
Старик-хранитель провёл мне экскурсию, а его жена открыла музей, крошечное здание которого встречает у входа:
19.
Сюда просто снесены вещи, раскопанные на Ходжа-Машхади археологами и реставраторами - первые работали здесь в 1962, 1974 и 1987 годах (см. здесь), а вторые - все "нулевые", причём помогали Таджикистану в реставрации страны-антагонисты: в 2001-2005 - Иран ("Святой Мешхедец" же!), а в 2005-09 - США, вообще немало вложившиеся в Южный Таджикистан для своей войны в Афганистане (так, в 2007 году американская армия построила единственный в стране мост через Амударью у Нижнего Пянджа). Чем их привлёк этот мавзолей - сказать сложно: может быть, условие таджикских властей, а может быть, подсуетились американские исмаилиты.
20.
До реставрации Ходжа-Машхад выглядел так. Ну а справа - план всего древнего медресе, и хранители надеются, что когда-нибудь его воссоздадут полностью:
21.
На Ходжа-Машхади мы провели около получаса, и под конец Анвар начал меня торопить - всё же он вёз домой пассажиров. По дороге он рассказывал мне о других окрестных священных могилах - Машхади был, по преданию, лишь одним из нескольких братьев, принесших сюда ислам. Ну а наука, - это уже не от Анвара, а из интернета, - цинично отождеставляет их могилы то ли с домонгольскими городами, то ли и вовсе с древними святынями, доставшимися здешним мусульманам в наследство от исповедовавших буддизм или зороастризм дедов. Ходжа Дурбад, Гоиб, Икан, Хатон, Халоджи - все эти названия я записывал на слух, поэтому не ручаюсь за точность. Но большинство из них ныне обычные сельские кладбища, "фасады" кишлаков на дорогу:
22.
Буквально в чистом поле меж сёл Чуличи и Ленинёл ("Путь Ленина") стоит Ходжа-Дурбад - "младший брат" Ходжа-Машхади, уже действительно мавзолей домонгольской эпохи:
23.
Об истории его не известно, кажется, уж совсем ничего, а выглядит он изрядно зановоделенным:
24.
Однако домонгольских построек в Средней Азии сохранилось меньше, чем в Древней Руси, и они ценны просто по факту своего существования:
25.
Портал буквально увешан осиными гнёздами, словно охраняющими покой того, кто здесь похоронен:
26.
У окрестных дорог - огромные кучи белой ваты:
27.
Я планировал всё это путешествие на осень, чтобы в хлопковый сезон, то есть в конце сентября и октябре, оказаться в Ферганской долине. Но в знойном Хатлоне хлопок созревает в августе, и где-то южнее Дурбада у дороги (да, это дорога на переднем плане, если кто не понял) я впервые увидел хлопковые "стога" с трёхэтажный дом высотой:
28.
Из транспортёра "белое золото" хлещет словно вода, по ватным склонам ходят работяги. В Таджикистане хлопок не столь культовая сущность, как в Узбекистане, и на его уборку не гоняют студентов и бюджетников, но есть здесь и он сам, и связанная с ним мафия. О среднеазиатском хлопке в обеих странах я ещё сделаю отдельный пост.
29.
Отсюда рукой подать до родного кишлака Анвара, и я рассчитывал, что из Дурбада доеду с ним до трассы да вернусь автостопом в Шаартуз, а там либо заночую в гостинице, либо рвану в Курган-Тюбе. Анвар, однако, предложил ещё покататься - ему явно было интересно разговаривать со мной, тем более сам он был не просто узбек, а ещё и родом из Термеза, и особенно ему хотелось расспросить меня про Узбекистан - ведь между странами теперь строгий визовый режим, так что иначе как от заезжего москвича и не узнать, как живёт страна за ближайшей горой. По дороге Анвар не раз упоминал третий примечательный объект - Ходжа-Икан, где добывают соль, и вот туда-то он и предложил напоследок съездить. Проехав ещё немного по разбитой дороге, мы свернули в безжизненную пустыню, вплотную подступающую к зелёным полям Кафирнигана:
30.
Посреди песков - железная дорога. Последняя таджикская станция Хушанди находится чуть севернее, а эти пути огибают хребет у самого берега Амударьи да упираются на той его в стороне в разобранный участок на границе. Выглядят рельсы, тем не менее, как новенькие, и светлая пыль похожа на накат. Так и не понял, что за высотки вдали - до Шаартуза отсюда километров 20, уж не мираж ли это в пустыне?
31.
В пустыне у подножья Койкитау, последнего хребта Бабатага, другим концом упирающегося в Гиссар - руины противоселевых дамб:
32.
Вот и он, Ходжа-Икан на тёмном безжизненном склоне:
33.
Здесь тоже осы какого-то незнакомого вида, и от того страшные:
34.
Ходжа-Икан, если я ничего не путаю, означает Священный Рудник. На скалах - невзрачные современные мечеть (слева) и мавзолей (справа). В мавзолее могила по всей его длине - как Ходжа-Данияр в Самарканде или Шамун-Наби у Мировых часов Хорезма, здешний святой продолжает расти после смерти, и вполне может быть, что на месте этого белого домика когда-то горел огненный алтарь зороастрийцев или трепетали на ветру разноцветные флажки буддийской ступы.
35.
И каким бы люди ни молились богам, здесь они добывали соль, благодаря которой, по словам Анвара, пож Шаартузом и сейчас немало долгожителей. При слове "соляной рудник" я представлял себе тёмную искусственную пещеру, где люди долбят стены кайлом - такое я уже видел в горах Узбекистана. Но соль Ходжа-Икана оказалась совершнно другой - самоосадочной:
36.
Маленький родничок выше по склону сочится рассолом:
37.
На поверхности которого соляная корка выступает что пенка в бульоне:
38.
А местные просто выкопали на его пути множество ванн, в которых вода, испаряясь, оставляет чистую соль:
39.
Соль на разных стадиях получения:
39а.
Когда все ванны заполнены - излишки воды стекают в купальню на фото №35. Да, Ходжа-Икан - действительно Священный рудник, подарок высших сил живущим близ него людям. Я ел эту соль дома у Анвара, так как никакой другой соли, по его словам, тут не держат.
40.
41.
Выше на камнях - отпечаток руки того загадочного святого, что растёт в своём мавзолее:
42.
А вдали видна Уштур-Мулло, или Верблюжья горка, на склонах которой стояли два буддийских монастыря из трёх известных в Кабодиане, и скорее всего по буддийской традиции она считалась священной горой, вокруг которой обходили гороо. Под ней стоит Айвандж - пограничный арабский кишлак у древней переправы. В нём сохранился глинобитный и тоже очень древний мавзолей Тилло Халоджи, куда мы уже не поехали. А слева за горой блестит полоска Амударьи, за которой Мир-Аламская степь Афганистана. По ту сторону живут те же локайцы, таджики и арабы, и для контроля над Афганистаном провинция Кундуз - плацдарм, а для экспансии на север - база тыла. С 2015 года приграничные районы Кундузской провинции вновь заняли талибы, но берег в этом кадре всё же под контролем правительственных сил. Мне хотелось увидеть его поближе, но даже отсюда ясно, что вид открылся бы почти такой же, как от буддийский монастырей Старого Термеза - полоска зелени у реки и пустые мрачные пески до горизонта...
43.
Анвар отвёз меня ночевать домой, и я впервые познакомился с гостеприимством Таджикистана. Всё как положено - гостевая комната с отдельным входом, запас курпа и сюзане до потолка в прихожей, ужин из яичницы, лепёшек, фруктов и чая, который нам принесла очаровательная старшая дочь Анвара, и долгие разговоры о жизни в Средней Азии и России. Если казахстанские узбеки больше уважают Казахстан, кыргызстанские ненавидят Киргизию и мечтают уехать в не ждущий их Узбекистан, то для таджикистанских узбеков, как мне показалось, две страны - сродни перессорившимся вдрызг братьям. Потом я лёг спать, и засыпал долго - за окном была кромешная мягкая ночь, и где-то рядом гуляла свадьба, оглашая музыкой и смехом весь кишлак. Утром Анвар довёз меня на трассу, и даже денег не попросил, но всё же принял 50 сомони (около 400 рублей) "на бензин".
44.
Мне же очень не хотелось уезжать из Шаартуза (куда я без проблем допрыгнул автостопом), не увидев среднеазиатских арабов. В принципе прохожий в галабее попался мне на глаза и раньше, но по словам Анвара, это узбек, просто вернувшийся с хаджа. Но ожидая других пассажиров в коллективном такси на Шаартузском базаре, я видел очень колоритные, донельзя восточные, абсолютно не "постсоветские" типажи... хотя и не могу поручиться, что это именно арабы:
45.
Всё это немного напомнило мне бухарский Каган и знакомство с современностью среднеазиатских персов.
46.
Когда же я сфотографировал апа с кадра выше, меня довольно грубо подёргал за хвост подошедший мужик и резко поинтересовался, что я фотографирую. Анвар всем представлял меня как друга из Москвы, с которым познакомился на заработках, и попросил так же представляться по дороге - случайно встреченного на улице иностранца водить здесь в дом подозрительно. Атмосфера здесь всё-таки очень тревожная - то ли боятся напастей из Афганистана, то ли не забыта ещё гражданская война...
47.
За Шаартузом через короткий перевал машина перескочила из долины Кафирнигана в куда более просторную долину Вахша, которую следующие горы в свою очередь отделяют от долины Сурхоба:
48.
Мост через Вахш, который я уже проезжал на поезде. Ни с машины, ни с поезда у меня почему-то не вышло ни единого удачного вида реки с этого моста:
49.
В полях за которым меня озадачило совершенно афганское одеяние крановщика, углублявшего заилившийся арык у дороги:
50.
Я ехал в областной центр Курган-Тюбе, но в следующей части - не о нём, а о многочисленных древностях Хатлона вообще и руинах буддийского монастыря Аджина-Тепе в частности.
ТАДЖИКИСТАН-2016
Обзор путешествия и оглавление серии.
Перелёт Москва - Душанбе и получение регистрации.
Таджикистан в общем. География и реалии.
Таджикистан в общем. Быт и колорит.
Гиссарская долина (Районы республиканского подчинения).
Душанбе. В общем.
Душанбе. Юг центра.
Душанбе. Проспект Рудаки.
Душанбе. За Душанбинкой.
Душанбе. Северные окраины.
Гиссар и его крепость.
Турсунзаде и Ширкентское ущелье. К следам динозавров.
Хатлонская область
Железная дорога Душанбе - Шаартуз.
Шаартуз и окрестности.
Аджина-Тепе и древности Юга.
Курган-Тюбе.
Куляб.
Окрестности Куляба. Муминабад и горы Чильдухтарон.
Окрестности Куляба. Восе, Хульбук и гора Ходжа-Мумин.
Нурек. Город несбывшейся мечты.
Согдийская область - посты будут.
Памир - посты будут.
Западная Фергана - посты будут в серии о Ферганской долине.
Узбекистан-2016. Обзор и оглавление.